Евгений Бажанов - Страна незаходящего солнца. Национальная политика Российской империи и самоназвание русского народа
Кстати, попробуйте в наше время ходить в русской национальной одежде. И найти ее трудно, и смотреть некоторые станут косо, с непониманием (а в Казахстане султан Назарбаев и посадить может). Тоже поступок.
В русском государстве национально мыслящие люди претерпели немало гонений. При жизни Алексея Степановича Хомякова его философские и богословские сочинения не могли быть напечатаны. В 1850 году драму К. Аксакова «Освобожденная Москва» сняли со сцены уже на второе представление.
Стоило славянофилам возобновить издание «Московского сборника», как начались неприятности. Историческую статью К. Аксакова «О богатырях князя Владимира» сняли. Журнал запретили. Сотрудников журнала Хомякова, Кириевского, князя Черкасского отдали под надзор полиции. Закрыли все издания славянофильского направления на несколько лет.
Только со вступлением на престол Александра II, Александра Освободителя (монарх, который по своему влиянию превзошел Петра I, и в один ряд с ним можно поставить только Ивана Грозного, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха), славянофилы получили возможность издавать журнал «Русская беседа» и газету «Молва».
Преследовался и другой видный славянофил Юрий Самарин, имевший и административные наказания, и цензурные запреты ряда рукописей. Все славянофилы имели сложности на службе и в различных чиновничьих коридорах.
При всем том в активе славянофилов продвижение идеи отмены крепостного права – крупнейшее политическое событие в жизни России в девятнадцатом веке.
Состоятельные славянофилы заботились об образовании и просвещении своего народа. Самарины в своем имении в Самарской губернии открыли бесплатную школу для крестьянских детей.
Наконец, в активе славянофилов и царя Александра Освободителя углубление земского самоуправления, вывод его на губернский уровень. О роли Ю. Самарина в подготовке и проведении первого губернского земского собрания не только в Самарской губернии, но и первого в Российской империи, уже отмечалось.
Другое заблуждение, дожившее до XXI века, относится к малости кружка славянофилов и его распаде без последователей. В одном из писем Ю.Ф. Самарин писал своему единомышленнику:
«Теперь задача не в том, чтобы изменять и переделывать учреждения… нужно творить не учреждения, а людей. Тут один путь: непосредственного, прямого действия человека на человека в той органической сфере, в которой личное влияние может действовать. Приходится лепить и обжигать людей, как кирпичи».
И в этом славянофилы немало преуспели. Заставили задуматься людей и во дворцах, и в скромных городских домах, и в крестьянских избах, прежде всего – думающих военных и учителей.
Влияние Запада на образованную элиту и научную интеллигенцию оставалось сильным, но что было бы без горстки зачинателей славянофильства?
Разве не славянофильские идеи двигали более поздними публицистами Н. Данилевским, М. Меньшиковым… другими светлыми умами. Разве не славянофилом был городской голова Самары Петр Алабин, передавший сражающимся за свободу болгарам знаковое Самарское знамя, вышитое монашенками? Разве не славянофилом был другой городской голова Самары Михаил Челышов, выдающийся публицист, один из авторов «сухого» закона, крестьянин-промышленник, даже в Думе появлявшийся в косоворотке? Разве был лишен славянофильских взглядов Николай II, двинувший русскую армию на выручку сербам в 1914 году? Разве не славянофильские идеи доминировали среди личного состава Советской армии во время Второй мировой войны? Разве не десятки тысяч славянофилов проводили круглосуточный прямо-таки яростный митинг у посольства США в Москве, во время варварских бомбежек Сербии, пока к посольству не перекрыла доступ московская милиция по приказу хитрого Лужкова? Проявления массовой, все возрастающей славянской солидарности в московских коридорах власти испугались больше, чем бомб НАТО.
В 1876 году славянофил Иван Сергеевич Аксаков организовал сбор средств на нужды Сербии, отправил туда добровольцев и генерала М.Черняева, доставлял оружие, снаряжение для болгарских дружин. Реальная работа, столь ненавистная всяким уолтерам, потомкам работорговцев и колонизаторов.
Вот воспоминания М.Г. Мещерского: «Мне случалось быть на одном приеме у И.С. Аксакова. Помню, что голова закружилась от этой массы людей всякого звания, как поток, нахлынувший в его приемную, и как сердце усиленно билось и умилялось от бесчисленных проявлений народного энтузиазма. Как вчера, помню этих старушек и стариков, на вид убогих, приходивших вносить свои лепты для славянской братии, в каком-то почти религиозном настроении, и в этой толпе заметил одну старушку, на вид старую, долго разворачивавшую грязненький платок, чтобы достать из него билет в 10 тысяч рублей. И действительно, деньги лились рекою…»
Титанову работу Аксаков выполнял один. Славянский комитет, по его выражению, «заключался в моей особе, потому что даже секретаря нет». Зато каков результат…
Отстаивание русских и общеславянских интересов стоило серьезных усилий и требовало мужества от славянофилов. В 1877 году, после Берлинского конгресса, когда правительство России под давлением западных стран поступилось некоторыми позициями славян, которые удалось завоевать на Балканах, Иван Аксаков в редактируемых им изданиях выступил против. За что издания закрывались, а Аксакова выслали из Москвы на полгода, «славянский комитет ликвидировали». Идеи славянского братства приходилось отстаивать.
На современном этапе некоторые выводы и посылы славянофилов кажутся наивными, простыми для усложнившегося мира, другие, прежде казавшиеся не самыми актуальными, наоборот становятся жизненно важными, а главное – идеи сохранения национальной самобытности и славянского объединения остаются насущными. Прозападной мафии удалось не только отдалить от России южных и западных славян, но выполнить планы Маркса, Гитлера и Далласа по разделению Великороссии, Малороссии и Белороссии.
У правительства Бориса Пьяного не было национальной идеи. А вот у русского народа она давно есть, даже две. Вопрос лишь в том, какая из идей сплотит народ на современном этапе: славянофильская мечта о построении русского государства, исходящая от Я. Мудрого, В. Мономаха, И. Грозного, В. Татищева и славянофилов, или имперская, исходящая от Петра I. Возможно, эти направления развития общества объединятся, соединив в себе лучшие качества.
Для начала русским предстоит построить русское государство.
Глава 11. «ЕВРОПА И РОССИЯ» СЛАВЯНОФИЛА Н. Я. ДАНИЛЕВСКОГО
Славянофилы ратовали за «полную свободу слова устного, письменного и печатного…» Как говорится, «вначале было слово». Слово использовалось для воскрешения, восстановления исторической памяти, исторических имен, создания поэзии и прозы, философских трудов…
Из рядов славянофилов вышел мощный и очень глубокий публицист, историк и социолог Николай Яковлевич Данилевский. С ослаблением цензуры, допущением большей свободы слова, призванной ельцинским режимом для борьбы с коммунистической идеологией и продвижением рыночно-космополитических воззрений правительству как-то неудобно стало глушить иные воззрения. Впервые за многие годы удалось переиздать книгу «Россия и Европа». Массовый читатель с удивлением услышал о Данилевском.
Что нового привнес Данилевский в учение славянофилов? В книге есть обоснованный анализ необходимости строительства славянского содружества, Российской империи на основе русских национальных интересов. Еще здесь отчетливо обозначена линия, разделяющая интересы России и Европы, точнее, отчужденность элит европейских государств. Надо было обладать достаточной силой воли, чтобы высказываться на подобные темы, если учесть, что значительный процент дворян, аристократической элиты России, составляли люди, произошедшие от смешанных браков русских и дворян, считай всей Европы. Немалое число их честно служило России, но тяготело к Европе, к европейским традициям. К тому же во второй половине XIX века в обоих русских столицах среди интеллигенции и в особенности среди журналистов значительно возросла интернационализированная (если не сионистская) еврейская диаспора.
Данилевский очень контрастно выделил идею противостояния с Западной Европой:
«После Петра наступили царствования, в которых правящие государством лица относились к России уже не с двойственным характером ненависти и любви, а с одной лишь ненавистью, с одним презрением, которым так богато одарены немцы ко всему славянскому, в особенности ко всему русскому», (стр. 266).
«Все самобытно русское и славянское кажется ей (Европе. – Прим. Бажанова) достойным презрения, и искоренение его составляет священную обязанность и истинную задачу цивилизации» (стр. 51).
«Европа… поддерживает своим нравственным авторитетом, а при нужде и материальною силою турецкие насилия (грабежи, изнасилования и убийства) над греками и славянами (сюда можно добавить армян, грузин, курдов и другие народы, уничтожавшиеся Британско-Турецким содружеством. – Прим. Бажанова) единственно из вражды к России и к славянству. Можно ли после этого слишком строго судить и русский народ, если он не совсем точно проведет черту, до которой может простираться эта враждебность?…чужеземная наружность наших объевропеившихся классов вводит народ в соблазн, побуждая его считать их способными к переходу во враждебный России лагерь», (стр. 267).
