Андрей Васильченко - Танковый ас № 1 Микаэль Виттманн
Данная заметка немецкого военного корреспондента изображает Виттманна едва ли не неким суперменом. Однако в ней не было сказано ни слова о его действительных человеческих качествах. На самом деле он был примером для многих танкистов. Он никогда не требовал от своих сослуживцев боевых результатов и подвигов как некого личного долга. Несмотря на свои поразительные успехи, он никогда не ставил себя выше других. Рольф Шамп, который прослужил с ним почти целый год, вспоминал в эти дни войны: «Я попал во взвод Виттманна в Веймаре в ноябре 1942 года. Тогда он был только обершарфюрером СС. Я отлично помню нашу первую встречу, которая происходила в здании казарм. Мое первое впечатление о нем — очень симпатичный человек. Общее хорошее впечатление дополнялось и усиливалось его приятным голосом, ясным, не слишком громким, вполне участливым. В нем слышались нотки легкого баварского акцента. Его взгляд был приветливым. Позже, когда я оказался в его взводе, он не раз по-дружески обращался ко мне. Меня никогда не покидало чувство, что он заботился о нас и как о людях, и как о солдатах. За многие месяцы и во время обучения, и во время пребывания в его взводе не произошло ни одного случая, который мог бы изменить мое отношение к нему. Напротив, мое первое благоприятное впечатление постоянно усиливалось. Теперь для меня Виттманн как человек и как солдат является образцом для подражания. Кажется невероятным, но в своей памяти я не могу найти на одного намека на «слабости», которые бы относились к Виттманну. Он был предельно вежлив, корректен и человечен в своем отношении к подчиненным и сослуживцам. Он никогда не поднимал голос. Его отличали скромность, а также абсолютное безразличие к алкоголю и амурным похождениям. В общении с незнакомыми людьми он был скорее застенчивым, что еще раз характеризовало его как хорошего человека. Кроме этого, я не могу припомнить ни одного случая, чтобы он во время подготовки к операции повел себя опрометчиво или неосмотрительно, решил положиться на случай. Он пытался быть всегда справедливым, но не мог смириться с небрежностью в делах .
9 декабря 1943 года 1-й панцергренадерский полк СС предпринял наступление на Радомышль. Стремительное немецкое продвижение вперед было остановлено советскими войсками приблизительно в двух километрах северо-западнее города. «Лейбштандарт» был вынужден остановить атаку. В штабе дивизии тут же было принято решение провести перегруппировку сил и предпринять массированное наступление к юго-востоку от деревни Меделевка, что должно было позволить обойти плацдарм, удерживаемый частями Красной Армии, с севера. Но для того, чтобы осуществить этот замысел, немецким войскам для начала надо было захватить деревню Межиречка. На тот момент в распоряжении гауптштурмфюрера Клинга имелось четыре «тигра». Еще десять машин находились в ремонте. Собственно, говорить о танковом полке «Лейбштандарта» в тот момент вообще не приходилось. Полк по своей численности больше напоминал танковую роту — он состоял из шести «пантер» и восьми танков типа PzIV. Эти цифры наглядно показывают, к каким результатам приводило непрерывное «затыкание дыр» во фронте силами «Лейбштандарта». Несмотря на ожесточенное сопротивление красноармейцев, в районе 19 часов 30 минут Межиречка была захвачена немцами. Следующей целью был Тетерев. Виттманн уже собирался силами трех «тигров» атаковать у данного населенного пункта советские танки, как неожиданно из хорошо замаскированного укрытия появилось около двадцати Т-34, которые моментально открыли огонь по немцам. С первых минут боя стало ясно, что задумка талантливого танкиста не удалась. В итоге пришлось принимать неравный бой. В данной ситуации много зависело от мастерства заряжающих, так как именно скорость ведения стрельбы была залогом успеха в подобных столкновениях. У«тигров» было одно преимущество — их наводящие могли фактически не прицеливаться, когда посылали снаряд за снарядом в плотный клин советских танков. В ходе этого боя экипажем Михаэля Виттманна было подбито шесть танков. У остальных экипажей более скромный счет, но этого вполне хватило, чтобы заставить отступить изрядно поредевшие ряды Т-34.
Юрген Брандт и Лётщ
Во время боя у Межиречки «тигр» унтерштурмфюрера СС Калиновски был поражен несколько раз. Сам командир танка оказался ранен в лицо и правую руку. Легкие ранения получили и другие члены экипажа. В районе 22 часов «тигры» атаковали деревню Малая Рача, что располагалась несколько западнее реки Тетерев. Здесь их ожидала мощная линия противотанковой обороны. Пока танки вели затянувшийся вечерний бой, подразделения 68-го немецкого пехотного полка ворвались на окраины Радомышля.
Один из членов экипажа гауптштурмфюрера Клинга вспоминал об этом бое, весьма типичном по своему стилю для всех операций, которыми командовал Пайпер: «После «Танка»Майера штурмбаннфюрер Йохан Пайпер был, вне всякого сомнения, одним из самых смелых командиров «Лейбштандарта». Мы, танкисты «тигров», были горды и рады, когда после смерти оберштурмбанфюрера Шёнбергера командование танковым полком было поручено именно Пайперу. Как командир 2-го батальона 2-го панцергренадерского полка СС он был один из тех офицеров, с которыми чувствуешь себя в безопасности даже в самой рискованной переделке. В декабре 1943 года в районе Радомышля танковая группа, состоявшая из четырех или пяти «тигров», нескольких штурмовых орудий и танков PzIV, множества бронетранспортеров и машин-амфибий, оказалась на шоссе. Собственно, шоссе назвать это было сложно — это была дорога, по которой можно было без проблем проехать в летнюю жару, но снег и «доджи» превратили ее в сплошную болотину. Она оказалась местом сбора ударной группы, которой командовал штурмбаннфюрер Пайпер. Передовой отряд этой группы состоял из пары «тигров», которые подчинялись унтерштурмфюреру СС Вендорфу. Их сопровождала целая кавалькада бронетранспортеров из состава разведывательного батальона. Мы миновали лесистую местность и углубились на двадцать километров в позиции противника. Мы совершили рейд по советским тылам. К вечеру второго дня мы вновь вышли к немецким позициям. Во время всей этой операции я был наводящим в танковом экипаже, которым командовал гауптштурмфюрер Клинг. Мне было интересно воевать под его началом, это был своего рода подарок судьбы. Мы находились приблизительно в центре боевой группы, которая согласно приказу двигалась в рассеянном порядке непосредственно перед полугусеничной бронемашиной Пайпера. Мне не раз удавалось увидеть Пайпера, который сидел на буфере машины с автоматом наизготовку. Тогда Пайпер отдавал множество приказов. Нам несказанно везло, так как почти все лесные дороги были заминированы. Мины представляли собой деревянные ящики, весьма напоминавшие рыбные короба, которые были начинены желтой взрывчаткой. Все они были хорошо замаскированы. В любом случае в те два дня три из «тигров» наехали на них, но только чудом они не получили серьезных повреждений. Но все равно их пришлось оставить в лесу. Для их охраны был оставлен бронетранспортер с пятью или шестью панцергренадерами. Мне вдвойне повезло, что я не остался за линией фронта на расстоянии двадцати километров от наших позиций. Мы нервно ожидали, что произойдет вечером, когда станет темно. Пайпер же в типичной для себя минере отдал приказ: «Установить ежи и проволочные заграждения!» В итоге боевая группа распределилась по кругу диаметров метров сто. В его центре находилась машина Пайпера и танк Клинга. Рядом с ними стоял танк унтершарфюрера Мёлли. Обычно в подобной ситуации солдаты нервничали бы и волновались. Однако Пайпер и Клинг, находившиеся среди нас, источали саму уверенность и спокойствие. В итоге нас даже не беспокоили перестрелки с советскими патрулями, которые длились всю ночь. Не исключено, что советские подразделения растерялись и не знали, где теперь находится передовая, а где тыл. Позже штурмман СС Венцель, заряжающий одного из танков, поврежденных минами, рассказывал, как они вошли в русскую избу, чтобы найти там что-нибудь из еды. В доме они обнаружили русского солдата, который, видимо, зашел сюда по той же самой причине. Испугавшись, советский солдат высадил в беспорядочной пальбе почти в безоружных танкистов весь боекомплект, а затем панически убежал. К полудню второго дня рейда нам предстояло прорваться к своим, нанеся удар по советским позициям с тыла. Насколько я помню, в то время в атаке можно было использовать только один из «тигров» Клинга».
10 декабря 1943 года танковая группа попыталась прорваться в южном направлении. Начавшуюся в 8 часов утра атаку в срочном порядке пришлось свернуть. Дело в том, что нападение с тыла не стало «сюрпризом», для советских частей. У деревни Красноборки группа Пайпера попала под прицельный огонь советских тяжелых противотанковых орудий. Немцы были вынуждены отойти. Остаток дня было решено провести, готовясь к очередному рывку. Повторная атака на Красноборки была намечена на следующий день. При этом пришлось отказаться от тактики решительного налета, к которой нередко прибегал Пайпер. Михаэль Виттманн и ее несколько командиров танковых экипажей на протяжении нескольких часов тщательно планировали операцию. Отрабатывался каждый тактический ход. Сам Виттманн не намеревался полагаться на авось. Атака должна была проходить по достаточно открытой и широкой равнине. В роли прорывной, ударной силы выступали танки. Их с некоторого расстояния должны были поддерживать огнем немецкие штурмовые орудия. Связующим звеном должны были стать гренадерские подразделения.
