Евгений Стригин - От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ)
Вечная им память».[255]
Кстати, при этом серьезно пострадали военнослужащие.[256] Но об этом СМИ практически молчало, кому жалко каких-то вояк.
Несколько по иному говорит В.А. Крючков: «…В тоннеле под Калининским проспектом несколько БТР были заблокированы троллейбусами, грузовыми машинами, причем с обеих сторон. Не было возможности ни повернуть назад, ни продолжить движение вперед. На машины посыпался град камней, тяжелых предметов, полетели бутылки с зажигательной смесью. Машины загорелись, на них полезли возбужденные, а некоторые явно нетрезвые молодчики. Попытки экипажей образумить людей не увенчались успехом. В результате провокации трое из числа нападавших погибли».[257]
А, в самом деле, была ли провокация? А почему бы и нет. Мы ведь уже говорили, что кровь была нужна. А до широкой общественности так и не довели, даже то, кто давал приказ блокировать бронетехнику. А уж как действовали и подавно точно неизвестно. Кстати, по словам генерала А.И. Лебедя, 19-летний мальчишка-сержант предотвратил взрыв машины с боекомплектом, в результате которого могло погибнуть не три, а 1333 человека, заплатившие своей жизнью за недомыслие, глупость и не спровоцированную агрессивность».[258]
Но уголовное дело было только по возможному факту убийства троих молодых людей. «Московская городская прокуратура, проводившая следствие по этому факту, прекратила уголовное дело, посчитав, что нет состава преступления ни со стороны нападавших, ни со стороны военнослужащих, которые подверглись нападению».[259]
Тот же Лебедь счел нужным отметить: «Спасибо, что нашлись тогда здравомыслящие люди, которые остановили произвол в отношении ни в чем не виновных солдат. И следует отдать дань мужества женщины-следователя, которая вела потом это дело. Не знаю, как ее зовут, но она сумела возвыситься над буйствующей конъюнктурой и, объективно, беспристрастно разобраться в случившемся, оправдать солдат, ставших жертвами трагических обстоятельств».[260] Правда, Крючков назвал это заминанием дела.{163}
Но это потом. А первоначально истерическая панихида по безвинным жертвам, торжественно-кощунственное награждение их всех почетными званиями Героя Советского Союза. А за что? Ведь потом оказалось, что никто не виноват. Если нет преступления, то разве может быть герой, его пресекающий? Оказывается, может, если захочет кто-то властно направляющий ход событий.
Александр Иванович Лебедь написал: «Погибших людей по-человечески жаль. Безвременно ушли из жизни полные сил и здоровья молодые люди. Царство им небесное и земля пухом. Но то, что они стали последними в истории существования страны Героями Советского Союза, восприняв это звание посмертно из рук людей, которые готовились этот Союз ликвидировать, звучит с каждым днем и месяцем все более пронзительно-кощунственно».[261]
2.2. У семи нянек дитя без глаза
2.2.1. По юридической логике за преступлением должно следовать расследование, затем наказание. По политической логике — не всегда так. Сразу после падения ГКЧП началась эпидемия расследований. Кто и что только не расследовал! Впрочем, есть хорошая русская пословица: у семи нянек дитя без глаза.
Вероятно, некоторым хотелось порасследовать, чтобы показать свое превосходство над некогда могущественным КГБ, некоторым — получить нужную для себя информацию, некоторым — пристроить нужного человека, некоторым… В прочем, были ли такие, которые хотели объективно разобраться с проблемами государственной безопасности?{164}
Прежде всего, начнем с самого уголовного дела, которое вопреки всякой логике («преступление» ведь было направлено против союзных властей) было возбуждено прокуратурой Российской Федерации. Очевидно, команда Ельцина понимала, позволить расследовать прокуратуре СССР, означает потерять контроль над ситуацией, контроль над Горбачевым и общественным мнением. Их логика была логикой политика, неожиданно получившего прекрасный шанс разделаться с конкурентами.
2.2.2. Расследование дела ГКЧП первоначально казалось победителям делом легким и быстрым. Уже 29 октября 1991 года генеральный прокурор РСФСР Степанков заявил, что следствие по делу ГКЧП должно быть закончено к концу ноября.[262] Генеральный прокурор огромной страны, как и все молодые (40 лет) начальники, хотел поразить сограждан быстротой работы.{165} Но, как и все такие молодые реформаторы, он оказался плохим пророком. Впрочем, какая ему разница. За его несбывшиеся пророчества расплачивались совсем другие.
Тем более, что тогда время шло очень быстро и актуальность дела ГКЧП испарялась стремительно. Через несколько месяцев (особенно после декабря 1991 года) российские власти заметно потеряли интерес к делу.{166} И господина прокурора никто уже не торопил.
2.2.3. Следует также отметить, что кроме расследования всего дела ГКЧП была еще и проверка деятельности органов КГБ. Председатель государственной комиссии по расследованию деятельности органов государственной безопасности стал Степашин, назвавший КГБ одним из инициаторов переворота. Все документы комиссии, по словам Сергея Степашина, планировалось передать в средства массовой информации.[263]
«Карьерный взлет Степашина пришелся на дни после путча, — писал Владимир Воронов, — одно время его даже прочили на пост министра обороны. О реальных политических взглядах господина Степашина в те дни (да и после) судить трудно, возникает даже сомнение в том, что они у него вообще имеются… Люди с характером Степашина просто по своей природе органично не способны к какой-либо собственной инициативе — это лишь послушные исполнители, к тому же подверженные влиянию собственного аппарата».[264] Разумеется, это только одна из точек зрения. Были и другие.
Степашин потом станет заместителем министра — начальником управления Министерства безопасности РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области и В.В. Путин скажет о нем: «Он … повел себя неожиданно по-взрослому, чем вызвал уважение многих, в том числе и мое».
2.2.3.1. Существует интересная (хотя и сомнительная информация) о начале работы комиссии: «Напутствуя Степашина, президент России Борис Ельцин говорил о необходимости объективного рассмотрения всех обстоятельств случившегося и предупреждал о недопустимости развала КГБ, разгона его сотрудников.
Удивительно, но это было именно так. Человек, с именем которого олицетворяются все самые драматические события в российских спецслужбах, говорил именно об этом. «Нельзя допустить, чтобы пострадали невинные офицеры, нельзя допустить, чтобы мы потеряли самую сильную спецслужбу в мире!» Что это? Истинная убежденность или противопоставление своей позиции точке зрения Горбачева, который скорее всего под давлением А. Яковлева и под влиянием позиции США, требовал от Бакатина демонтажа российских спецслужб?
Трудно сказать. Потом было всякое… Но тогда ход работы комиссии Ельцин держал под своим контролем».[265]
Свежо предание… Но все же интересная информация.
2.2.3.2. «Работа комиссии по расследованию деятельности КГБ не завершилась тогда ничем, — писали о Степашине. — Но для карьеры оказалась полезной».[266]
А сам Сергей Степашин сразу после «путча» выступил за прекращение существование КГБ.[267] Надо отметить, что он тогда уже стал играть заметную роль в решении судьбы российской госбезопасности, будучи кроме, всего прочего, заметной фигурой российского парламента. Одно время можно было совмещать должности в парламенте и в исполнительных органах власти.
2.2.3.3. Журналистка Евгения Альбац вспоминала: «Той осенью надежд девяносто первого волей судеб и журналистского интереса я входила в различные комиссии и государственные и парламентские, расследовавшие деятельность КГБ…
Той осенью и зимой я не мало дней провела в коридорах и кабинетах Лубянки (до тех пор, пока меня, как ненужного свидетеля, не выгнали из комиссии)…».[268]
А вот другое мнение: «Во время работы комиссии из здания были удалены все посторонние, в первую очередь журналисты. Корреспондент газеты «Московские новости» Евгения Альбац взвизгнула и обмякла, навсегда затаив обиду и на Степашина, и на Лубянку, и на многих с ними связанных. Впрочем, свою щепотку славы она получила, собрав не без помощи отдельных «чекистов» досье на многое и многих в тот период».[269]
