Дмитрий Зубов - Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941
После этого опытные экипажи II./KG4 произвели еще четыре подобных рейда. В общей сложности до 4 июля группа совершила 85 самолето-вылетов на постановку мин, сбросив 120 штук в районе Севастополя и еще пятьдесят в Днепровском лимане. Советским же наблюдателям удалось зафиксировать места падения лишь сорока четырех из них.
Черноморский флот же продолжал нести потери. 30 июня на выходе из Севастополя подорвалась паровая шаланда «Днепр». Погибло четыре человека, и еще столько же получили ранения. 1 июля эсминец «Быстрый» вышел из базы и отправился в порт Николаева для текущего ремонта. Перед кораблем по фарватеру прошли два транспорта, буксир и подводная лодка. Однако в 14:29 при прохождении первой линии боновых заграждений под эсминцем прогремел мощный взрыв. Глубина в этом месте составляла 14–15 м. С учетом пятиметровой осадки получается, что мина взорвалась в 10 м под килем.
От неконтактного взрыва «Быстрый» получил сильные повреждения, главным из которых оказался перелом корпуса в районе полубака. Два человека погибли при взрыве, еще двадцать два утонули, прыгнув за борт во время возникшей паники. «Быстрый» начал описывать циркуляцию вправо и, немного не дойдя до Константиновского равелина, остановился на отмели с креном на левый борт. Корабль затормозил левый якорь, самопроизвольно свалившийся за борт и ушедший на дно в момент взрыва. Котельные отделения № 1 и 2 были сразу же затоплены, а через 10 минут после взрыва вода заполнила все помещения до 109-го шпангоута и между 159-м и 185-м шпангоутами, нос сел на грунт. В 15:00 вокруг «Быстрого» вспыхнул вытекший из цистерн мазут. На помощь эсминцу подошли три спасательных судна, но пожар удалось потушить только к полуночи. Корабль к тому времени почти полностью затонул: над водой возвышались только надстройка и часть полубака.
Утром 2 июля начались спасательные работы. Оказалось, что нос корабля сидит на грунте на глубине 6 м, а корма – еще глубже. Вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, осмотрев эсминец, определил его положение как безнадежное. И действительно, через два часа от ударов волн носовая часть корпуса целиком отломилась. Тем не менее 13 июля «Быстрый» все же был поднят аварийно-спасательной службой флота и поставлен в док. Однако повреждения оказались настолько велики, что корабль так и не удалось отремонтировать.
Это был эскадренный миноносец «проекта 7», каковые на флоте называли семерками. Он имел водоизмещение 2402 т, скорость хода 38,6 узла и дальность плавания 2565 миль. Вооружение «Быстрого» состояло из четырех 130-мм орудий главного калибра, двух 76-мм орудий, трех 45-мм пушек, четырех 12,7-мм зенитных пулеметов, двух 533-мм торпедных аппаратов, противолодочных бомбометов и т. д. Экипаж насчитывал 236 человек. Эсминец был заложен 17 апреля 1936 г. на заводе имени 61 коммунара в Николаеве. Вступил в строй 7 марта 1939 г. Гибель этого корабля стала серьезной потерей для Черноморского флота, существенно ослабившей его боевую мощь.
На Кронштадтских фарватерах
Начало мирного воскресного дня 22 июня на Балтике не предвещало ничего плохого. Над морем стояла хорошая теплая и безветренная погода. Около 3:00 на КП по телефону поступило донесение от дежурного по батарее № 413, расположенной на форте Обручев, приблизительно в 7 км к северо-западу от Кронштадта. В нем сообщалось, что слышен шум моторов, приближающийся с северо-запада. Тогда Кушнерев отдал приказ прожектористам осветить цель. Вскоре лучи воткнулись в светлеющее небо, и наблюдатели с ужасом увидели в их свете двухмоторные самолеты с крестами на крыльях, идущие на малой высоте. С командного пункта в Кронштадте также пришло сообщение: «В лучах прожекторов немецкие самолеты сбрасывают какие-то предметы на парашютах в районе маяка Толбухин».
После недолгого размышления капитан Кушнерев подал команду: «Дежурным батареям открыть огонь! Всем остальным частям ПВО – боевая тревога!» Сомнения Кушнерева были понятны, и причины для них весьма веские. Он хорошо помнил строжайший приказ: «Не поддаваться на провокации». Впоследствии он вспоминал: «У нас, зенитчиков, непосредственно сталкивавшихся с примерами наглой воздушной разведки, накапливалась злость… Мне некогда было поднимать наших истребителей на перехват, да и не успели бы наши самолеты, а противник, сотворив свое черное дело, ушел бы безнаказанным. В который раз!» И он отдал приказ, и батареи 1-го зенап открыли огонь. В этот момент над Финским заливом курился легкий туман, тем не менее зенитчики в свои оптические приборы отчетливо видели силуэты немецких самолетов, кресты и другие опознавательные знаки на их фюзеляжах.
По свидетельству командира батареи 11-го озад Я.М. Дмитриева, 19 июня его батарея для выполнения учебных ночных стрельб прибыла в Кронштадт, на форт Краснофлотский, где находился зенитный полигон. Поскольку к вечеру того же дня небо затянули облака, стрельбы были отменены. Такая же картина повторилась 20 и 21 июня. В роковую ночь в ожидании хорошей погоды личный состав батареи отдыхал у орудий и приборов. Примерно в 3:40 командир дальномерного отделения обнаружил группу самолетов, летевших вдоль финского берега в направлении Кронштадта, которые он опознал как немецкие. Поначалу ему, естественно, никто не поверил.
Подбежав к дальномеру, Дмитриев сам убедился в правильности доклада. В предутренней мгле он увидел большую группу самолетов, показавшихся ему похожими на «Дорнье-215», которые шли на высоте 300–400 м длинной растянутой колонной. Подлетая к фарватеру, они сбрасывали какие-то продолговатые предметы, вероятно мины. Поскольку действия самолетов носили явно враждебный характер, командир батареи подал команду на открытие огня. Зенитчики, бежавшие сквозь рассветный туман к своим пушкам, еще не знали, что сейчас будут производить одни из первых выстрелов в предстоящей долгой и страшной войне.
Похожими на «Дорнье-215» самолетами на самом деле были 14 Ju-88A-5 из 1-й эскадрильи KGr.806 во главе с командиром группы оберст-лейтенантом Хансом Эмигом и приданные им для усиления еще четыре машины одного звена из 1-й эскадрильи KGr.506 обер-лейтенанта Вейголда. Они поднялись с аэродрома в Восточной Пруссии и, пролетев над Балтийским морем и Финским заливом, подошли к Кронштадту с северо-западного направления, то есть со стороны Финляндии.
Каждый «Юнкере» нес по две мины ВМ1000. Каждая из них имела боезаряд массой 680 кг и была оснащена магнитным взрывателем. То обстоятельство, что самолеты летели на малой высоте – около 500 м, объяснялось имевшимися ограничениями по высоте сброса мин этого типа. При сбросе на парашюте с высоты 2000 м глубина воды в месте падения мины должна была быть не менее 12 м, при сбросе с 1000 м – не менее 8 м, а при сбросе с высоты 500 м – не менее 6 м. Поскольку восточная часть Финского залива мелководная, требовалось производить постановку мин с возможно меньшей высоты, чтобы исключить их удар о дно и преждевременный подрыв.
Стрельбу в Кронштадте заметили с южного берега Финского залива, где в районе форта Красная Горка находились позиции 309-го отдельного прожекторного батальона. Начальник его штаба доложил своему командиру, что Кронштадт, видимо, атаковали вражеские самолеты. Майор П.П. Ковкин воспринял это как сигнал о продолжении учений, в плане которых намечалось «воздушное нападение на ВМБ Кронштадт», которое должно было «отражаться» с проведением учебных стрельб.
Через некоторое время послышался звук моторов приближавшихся самолетов, и в небе появились два силуэта, летевшие курсом с востока на запад. Перед КП размещалась 3-я батарея 11-го озад, но она не открывала огня из-за слишком малой высоты полета целей. Через две минуты прошли еще три самолета. Они летели над фарватером, и тут уж батарея произвела по ним залп. Только тогда до командира-прожекториста дошло, что это уже не учения, а настоящая война.
Разрывы снарядов в непосредственной близости от своих машин стали неожиданностью для экипажей люфтваффе. Пилотам «Юнкерсов» пришлось срочно выполнять противозенитный маневр. Впрочем, ни один самолет не пострадал, хотя пэвэошники затем и утверждали, что сбили два и повредили еще один бомбардировщик.
Сбросив мины ВМ-1000 в фарватеры на подходах к главной базе Балтийского флота, Ju-88A повернули обратно на северо-запад. При этом немецкие бортстрелки, видимо в отместку за внезапный зенитный огонь, обстреляли пароход «Луга», случайно оказавшийся на маршруте их полета. Поскольку запаса топлива, чтобы вернуться обратно в Восточную Пруссию уже не хватало, «Юнкерсы», как и было заранее спланировано, направились на финский аэродром Утти, расположенный в 10 км восточнее города Коувола[134].
Еще в начале мая 1941 г. три офицера из KGr.806 были командированы в Финляндию, чтобы определить, какие аэродромы в южной части страны могли бы при начале войны против Советского Союза послужить базой для 1-й эскадрильи. 18 июня финское правительство разрешило люфтваффе использовать шесть аэродромов на своей территории: Хельсинки-Мальми, Утти, Луоне-тярви, находившийся северо-западнее города Тампере, а также Рованиеми, Кеми-ярви и Петсамо (ныне Печенга). В течение 20–21 июня на аэродром Утти были доставлены топливо, запасы бомб и донных мин и немецкий технический персонал, необходимые для дозаправки и перевооружения «Юнкерсов».
