Евгений Тарле - Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)
Благодаря вмешательству Ушакова было спасено много неаполитанских «якобинцев».
Каролина и ее супруг не смели отказывать Ушакову, ибо на очереди стоял вопрос о походе на Рим, где еще находился французский гарнизон в 2 500 человек. Без русских справиться было очень мудрено. Неаполитанские властители были крайне храбры по отношению к безоружным и беззащитным, но очень скромны там, где приходилось иметь дело с вооруженным и боеспособным неприятелем.
Рим был занят французами в связи с общим завоеванием Северной и Средней Италии Бонапартом в 1796- 1797 гг. Как и в Неаполе, в Риме была налицо не очень многочисленная республиканская партия, стоявшая на стороне французов, но народная масса либо была совсем равнодушна, либо определенно враждебно относилась к завоевателям и смотрела на них, как на жадных захватчиков.
Когда Неаполь вернулся в конце нюня 1799 г. под власть Фердинанда, то одним из первых предприятий. затеянных им под прямым давлением англичан, и был поход против французского гарнизона в Риме. Дело казалось вполне верным, так как с севера, из Тосканы, на Рим шел австрийский отряд генерала Фрелиха, который уже приблизился к Чивита-Кастеллано.
Начальство над французским гарнизоном принадлежало генералу Гарнье, человеку очень энергичному. Он вышел из Рима и бросился навстречу неаполитанцам, отбросил их и разбил. Сейчас же после этого Гарнье круто повернул по направлению к Чивита-Кастеллано против австрийцев, уже совсем подошедших к городу. 1 (12) сентября произошло сражение, в котором австрийцы были разбиты наголову и отступили или, точнее, отбежали на несколько миль.
Так обстояли дела перед тем, как Ушаков прибыл в Неаполь и высадил 800 человек морской пехоты и матросов под командой полковника Скипора и лейтенанта Петра Ивановича Балабина для похода на Рим. Прослышав о приближении к Риму отряда Скипора и Балабина, Гарнье, несмотря на свои победы как над неаполитанцами, так и над австрийцами, согласился начать переговоры о капитуляции гарнизона. 16 (27) сентября капитуляция была подписана командующим неаполитанской армией маршалом Буркардом и капитаном Траубриджем - командиром британского линейного корабля, пришедшего в Чивита-Веккию. Австрийский генерал Фрелих не согласился с условиями капитуляции, но когда Гарнье снова на него напал и снова разбил его наголову, то Фрелих счел себя удовлетворенным и согласился.
По условиям капитуляции французы получали право свободно выйти из города не только с оружием, но и со всеми награбленными ими вещами и богатствами. Ушаков узнал, что Буркард, действуя явно с согласия кардинала Руффо, просто решил выпустить французов с оружием и обязался даже переправить их, куда они захотят. Это давало французам полную возможность немедленно отправиться в Северную Италию воевать против суворовской армии. Самим же неаполитанцам ничего не нужно было, кроме возможности войти в Рим и в усиленных темпах продолжать (но уже в свою пользу) производившееся так долго французами систематическое ограбление римского населения.
Уже 15 (26) сентября 1799 г., накануне формально подписанной капитуляции Рима, Ушаков с возмущением укорял Траубриджа за дозволение французам спокойно, со всем вооружением уйти из Рима, Чивита-Веккии, из Гаэты, и, не зная еще о совершившихся фактах, Ушаков требовал, чтобы Траубридж продолжал с моря блокировать Чивита-Веккию, потому что иначе освобожденные французы - «сикурс (помощь - Е. Т.) непосредственный и немаловажный» для французской армии, сражающейся на севере против Суворова31.
Но этот протест не помог. В руки Ушакова попал документ, показавший ему, что еще за пять дней до его укоризненного письма Траубридж уже уведомил неаполитанского главнокомандующего генерала Буркарда о «великодушных договорах» и «кондициях», которые он своей властью решил предоставить французскому генералу Гарнье. Конечно, Гарнье поспешил принять «великодушные» предложения Траубриджа32. Англичанин очень подчеркивает свое «великодушие», избавившее его от дальнейших хлопот и проволочек. Во что его «великодушие» обойдется суворовским солдатам, которые вскоре увидят перед собой новые французские подкрепления, это Траубриджа интересовало меньше всего на свете.
Буркард и кардинал Руффо, конечно, очень рады были, что предводимая ими банда грабительской монархической голытьбы, военная ценность которой была равна нулю, не должна будет дальше сражаться с французами, и Буркард с своей стороны вполне одобрил решение Траубриджа33.
Ушаков написал 24 сентября (5 октября) гневное письмо кардиналу Руффо, причем указывал на «самовольно и неприлично» проявленную Буркардом инициативу. На самом деле Буркард явился лишь козлом отпущения: он действовал с согласия Руффо, и русский адмирал явно дал почувствовать кардиналу Руффо, что вполне понимает его ложь и увертки.
«Ответствую: по всем общественным законам никто не имеет права брать на себя освобождать общих неприятелей из мест блокированных, не производя противу их никаких военных действий и не взяв их пленными»,- писал Ушаков кардиналу Руффо: «…господин маршал Буркгард не должен приступить к капитуляции и освобождать французов из Рима, тем паче со всяким оружием и со всеми награбленными ими вещами и богатствами».
Но все было напрасно. Англичане не только освободили французские войска, но и стали с полной готовностью перевозить их на Корсику, откуда уже рукой подать было до суворовских позиций в Северной Италии…34 Случилось, следовательно, именно то, чего опасался и на что негодовал Ушаков.
Скипор и Балабин получили от Ушакова приказ возвратиться в Неаполь, не продолжая похода к Риму. Кардинал Руффо немедленно написал адмиралу Ушакову письмо, умоляя его не возвращать русский отряд в Неаполь, во-первых, потому, что французы согласились уйти только под влиянием известий о приближении русских, а во-вторых, потому, что если русские не войдут в Рим, то «невозможно будет спасти Рим от грабежа и установить в нем добрый порядок». Мало того, кардинал Руффо решил уж пойти на полную откровенность и признался, что «без российских войск королевские (неаполитанские-Е. Т.) подтверждены будут великой опасности и возможно отступят назад».
Вот что читаем в переведенном на русский язык с итальянского в канцелярии Ушакова письме кардинала Руффо от 1 октября 1799 г. к адмиралу (подлинника в делах нет):
«Естли французский генерал Гарниер подписал капитуляцию о здаче (sic-Е. Т.) Рима и крепости Сант-Анжела, то конечно не решился он к тому по единому явлению маршала Буркарди в 1000 человек неапольских войск в окрестностях (sic-Е. Т.) онаго столичного города, но что он узнал о прибытии российской эскадры в сию гавань; да и не сомневался о высажении десантных войск, опасаясь, что те войска вместе с королевскими употреблены быть могут противу Рима, опасаясь также и приближения австрийцев; все сии резоны заставили его предпочесть капитуляцию, нежели подвергнуть себя опасностям, его угрожающим; ежели российские войски (sic! - Е. Т.) продолжать не будут марш свой к Риму, то ваше превосходительство увидите, что маршал Буркарди не может принять и проводить неприятеля к Чивита-Веки, да и вступление его в Рим не может быть в безопасности. Известно. что число состоящих там французов простирается более 1500 человек и может быть больше число приумножится римлянами, которые, подражая своим приятелям, хотят следовать во Францию. Занятие Рима будет опасно, ибо, как известно, начальники многочисленной республиканской толпы думают: дабы по выступлении оттуда французов занять город и крепость и оных защищать. По таковым обстоятельствам нужно будет иметь повеление в. прев., чтобы войска эскадры вашей продолжали марш свой и потому, что иначе невозможно будет спасти Рим от грабежа и установить во оном доброй порядок. Без российских войск королевские подвержены будут великой опасности, и может быть, что оные отступят назад, оставляя Рим гораздо в худшем состоянии, нежели оно было прежде заключения капитуляции. Так как Анкона не может быть оставлена при немногих российских войсках, ее блакирующих (sic!-Е. Т.), то эти новые войски (sic! -Е. Т.) могут итти вперед для других предприятий. Господин Италинский, министр его в. им. всероссийского, в. прев. словесно сообщит другие резоны, которых не могу я показать на бумаге»35.
Ушаков снова приказал Скипору и Балабину идти в Рим. 30 сентября (11 октября) 1799 г. в первый раз за историю Рима русские войска вступили в «вечный город». Вот что доносил об этом событии лейтенант Балабин адмиралу Ушакову:
«Вчерашнего числа с малым нашим корпусом вошли мы в город Рим. Восторг, с каким нас встретили жители, делает величайшую честь и славу россиянам. От самых ворот св. Иоанна до солдатских квартир обе стороны улиц были усеяны обывателями обоего пола. Даже с трудом могли проходить наши войска. «Виват Павло примо! Виват московито!» - было провозглашаемо повсюду с рукоплесканиями. «Вот,- говорили жители,- вот те, кои бьют французов и коих они боятся! Вот наши избавители! Не даром французы спешили отсюда удалиться!» Вообразите себе, ваше высокопревосходительство, какое мнение имеет о нас большая и самая важная часть римлян, и сколь много радости произвела в них столь малая наша команда! Я приметил, что на лицах было написано искреннее удовольствие»36.
