Федор Успенский - История Византийской Империи. Том 3
Мы не можем прийти в себя от дальнейшего, что читается в письме вашего величества. Вы говорите, что в то время, как ваши, т. е. греки, вели осаду и храбро сражались под Бари, что будто бы в это время наши или только смотрели издалека, или проводили время в пиршествах и не оказали никакой помощи, и что поэтому нельзя было взять города. Тем не менее наши, «только смотря издалека или пируя», хотя были в весьма малом количестве, однако сделали на Бари нападение и с помощью Божией взяли город; ваши же, показываясь во множестве, как саранча, и после первого натиска, как кузнечики, растратив всю энергию в приготовлениях к делу, оказались негодны к настоящему бою. Ваше войско подобно саранче: быстро нападает, но немедленно ослабевает и, подобно кузнечику перед ястребом, лишено способности сопротивления, почему оно, не оказав никакого подвига, неожиданно и тайно отступило, обнаружив храбрость по отношению к некоторым христианам. Итак, брат, перестань смеяться над франками: они и у порога смерти не пренебрегают едой и удовольствиями и при этом не забывают дела. А что касается того, что их было мало, что, собственно, удивляет вас: то ли что их было мало, или что при всем том они сделали много. Почему их было мало, я у же прежде объяснял вам, но так как ты снова поднимаешь этот вопрос, то вот мой ответ. Мы долго ждали прибытия флота вашего и уже отчаялись видеть его и не думали, что в том году можем приступить к осаде Бари, поэтому мы позволили возвратиться на родину нашим воинам, оставив лишь небольшое число, какое казалось нам достаточным для того, чтобы препятствовать доставке съестных припасов. Вот почему появившийся неожиданно флот нашел на месте мало нашего войска. Однако же эта горсть, и еще значительно уменьшившаяся в числе до взятия Бари вследствие различных болезней, нанесла поражение трем эмирам, опустошавшим Калабрию, и погубила многих сарацин, чем оказала большую помощь вашим приверженцам. Следствием этого было не только ослабление калабрийских арабов, но окончательное разрушение могущества султаната Бари и облегчение средств к его завоеванию. Надеюсь, что ты имеешь известие об этих трофеях от своих. Прошу, однако, вашу братскую любовь не подвергать никакому наказанию патрикия Никиту за нанесенное им мне огорчение. Хотя он был дерзок и груб по отношению к царству моему до такой степени, что возбудил сильное недовольство среди многих преданных мне людей, которое нам удалось потушить лишь из любви и уважения к вам, тем не менее мы не находим достойным воздавать злом за зло. Почему просим, если ему угрожала какая кара, покрыть ее благосклонностью из любви к нам. По отношению к апокрисиариям апостольского престола не может быть, чтобы они были такими, каковыми рисует их ваше письмо. Эти лица избраны и одобрены папой из членов Церкви, известных продолжительной службой и ревностным исполнением своих обязанностей, и отправлены по желанию вашего величества. Посему было бы справедливо, чтобы вы снарядили их назад под такой надежной охраной, чтобы они не могли сделаться жертвой нападения пиратов или других злодеев. Этим ты, навлек на себя большое неудовольствие как со стороны духовного отца нашего апостолического папы, так и всей Римской Церкви: так неосторожно и без охраны ты проводил от себя тех, кого так сильно ожидал от апостольского престола.
Патрикий же Никита, когда флот был поручен местоблюстителю Адриану, как будто воспользовавшись этим, взял большую добычу с тех славян и, разрушив несколько городов, отвел в плен взятое в них население, и, однако, не было возвращено то, что потеряли вышеназванные достопочтенные апокрисиарии [37]. Не можем не поставить вас в известность, говоря о разрушенных наших городах, сколько народу из нашей славянской земли без всякой пощады забрано в плен, о чем и говорить нельзя без волнения. Это неблаговидный проступок — напасть на беззащитные дома и грабить имущество тех самых наших славян, которые стояли со своими кораблями под городом Бари в готовности сражаться на общую пользу и не предвидели угрожавшего им с другой стороны бедствия. Относительно этого увещеваем и просим желанную любовь твою: прикажи немедленно загладить эту ошибку и самих пленников возвратить назад, если только не пожелаешь окончательно разорвать соединяющий нас союз любви. Если же ты не поспешишь исправить этого, то не замедлит последовать нагие суровое мщение, ибо нельзя оставить безнаказанным то, что так безрассудно сделано было в презрение к нам. Точно так же мы были изумлены, когда прочитали в вашем письме отзыв о наших послах: будто они не умеют порядочно вести себя, ходят с обнаженным мечом, наносят удары не только животным, но и людям. Если это так, весьма мне досадно, и было бы желательно увериться в этом. Однако на обращенные к ним тщательные вопросы они всемерно отрицали те действия, какие им приписываются. И как нет такого свидетеля, который бы подтвердил доподлинно, в чем они обвиняются, то и не остается никаких оснований для того, чтобы подвергнуть их наказанию. И, кроме того, мы не так воспитали их и не к тому приучали, чтобы они поступали так, как вы утверждаете, так что не знаем, чему верить из всего этого. И совсем уже невозможными кажутся слова, что-де не мечами, а зубами разорвали бы они наших, если бы не удерживал их страх перед тобой, так как ничего подобного они не сделали бы, если бы и не находились в твоей власти, и совсем бы не побоялись ничего, если бы и находились в твоем царстве, и уже, конечно, не испугались бы не только такого числа, но и еще стольких же. Напоследок братство твое во Христе пишет нам по поводу Неаполя, что наш отряд вырубил там деревья и предал огню жатву, хотя Неаполь принадлежит твоей власти. Хотя этот город с древних времен был нашим, платя дань предкам наших благочестивых императоров, но мы от граждан Неаполя не требовали ничего, кроме обычных обязанностей и кроме того, что относилось к их собственному благу: именно, чтобы уклонялись от сношений с неверными и перестали преследовать христиан, ибо неаполитанцы снабжают неверных оружием и продовольствием и другими необходимыми предметами, сопровождают их по всей прибрежной полосе нашей империи и вместе с ними столько раз пытались воровски нападать на область блаженного Петра, князя апостолов, так что на самом деле Неаполь кажется Панормом или Африкой. Когда наше войско преследует сарацин, этим последним для спасения следует только перейти в неаполитанскую область; нет нужды бежать до Панорма, стоит лишь попасть в Неаполь, побыть там в безопасности, сколько понадобится, а потом опять неожиданно пуститься на грабеж [38]. Часто мы старались подействовать на них убеждением, но напоминания их только раздражали, так что они и своего епископа, который обращался к ним с увещеваниями избегать сношений с злодеями, изгнали из города и лучших граждан заключили в оковы.
Итак, любезнейший брат, да будет тебе известно, что наше войско, вспомоществуемое доблестию нашего верховного строителя, овладело городом Бари и вместе с тем удивительно ослабило и смутило сарацин Тарента и Калабрии и скоро бы их при помощи Божией уничтожило, если бы только со стороны моря была затруднена для них доставка съестных припасов или прибытие свежих сил из Панорма и Африки. Почему, принимая в соображение то обстоятельство, что на твердой земле почти или никогда не бывает недостатка в нашем войске, любезному братству твоему следовало бы озаботиться тем, чтобы назначить достаточный флот, который бы имел задачей не допускать с моря подвоза съестных припасов и в случае, если бы показались значительные отряды этого гнусного племени, мог бы с удобством противостоять им. Ибо хотя стратиг Георгий искусно ведет дело и ревностно борется по мере возможности, но все же он не в состоянии выступить против неприятеля, если бы где показались многие неприятельские корабли, так как в команде у него немного хеландий. И как некоторые сарацины, выходя из панормского разбойничьего гнезда и в надежде на защиту и помощь упомянутых неаполитанцев, разгуливают по Тирренскому морю, то необходимо немедленно послать флот и перехватать их, ибо они постоянно делятся добычей с калабрийскими сарацинами и ежедневно оказывают помощь Панорму. Поэтому, если будут перехватаны эти разбойнические суда, это сильно повредит арабам Панорма и Калабрии. При помощи Божией подчинив Калабрию, надеемся, к общему удовольствию, возвратить прежнюю свободу и Сицилии, что тем легче будет осуществлено, чем скорей они будут ослаблены, уничтожением разбойнических судов. Итак, нельзя медлить и не следует откладывать с посылкой флота, иначе, получив с моря продовольствие или приняв подкрепление с прибывших агарянских судов, они запасутся средствами и усилятся до такой степени, что после трудно будет ослабить их. И напрасно наши отряды стали бы сражаться с ними на суше, если они с моря будут получать продовольствие или подкрепления».
