Неизвестен Автор - Ставрополье - этноконфликтологический портрет
Однако такое развитие событий является желаемым и возможным, но не гарантированным. Трансформация конфликта "изнутри", т.е. самими участниками конфликта, с возможным участием посредников, предполагает, что участники готовы к такой работе с конфликтом и понимают бесперспективность дальнейшего открытого противоборства. В качестве предпосылки такого изменения настроений конфликтующих сторон обычно выступает осознание невозможности односторонней победы в конфликте, на которую стороны ориентировались ранее.
Именно путь трансформации конфликта избрало российское руководство в чеченском кризисе, причем, скорее всего, интуитивно. Уже весной и в начале лета 2000 г. ведущие российские политики федерального уровня и военные стали говорить о необходимости перехода от военного к политическому этапу урегулирования конфликта. C этого периода стали активно применяться меры, скорее характерные для этапа постконфликтной реабилитации, чем этапа урегулирования и разрешения конфликта. Между тем основная проблема, которая лежала в основе конфликта - проблема чеченского сепаратизма, - так и осталась неразрешенной. Постепенное возвращение Чечни в политическое, экономическое и правовое поле Российской Федерации означает безусловный политический и военный проигрыш чеченской стороны в конфликте, делает бессмысленной десятилетнюю борьбу, в которую на отдельных этапах вовлекалась значительная часть чеченского народа. Но эта проблема неразрешима в принципе, если под разрешением понимать исход конфликта по принципу "взаимный выигрыш".
В данном конфликте, как и в большинстве других конфликтов, основанных на этническом сепаратизме, наиболее вероятен исход с "нулевой суммой". В конфликтах, основанных на сепаратизме, чаще всего одна из сторон будет проигравшей, и трансформация такого конфликта связана с приспособлением проигравшей стороны к новым (или чаще всего прежним) условиям существования. Конструктивной стороной такого процесса может быть осознание государством, испытавшем проблемы сепаратизма в острой форме, своей доли вины за развитие сепаратизма в собственной стране, неадекватности проводимой национальной политики и назревшей потребности ее существенного изменения. К сожалению, как показывает опыт 1990-х годов с массовыми вспышками сепаратизма в различных частях света, основная реакция со стороны государственных структур - силовое подавление проявлений сепаратизма, не сопровождающееся существенными изменениями в национальной политике.
Достаточно часто стороны конфликта, особенно если одной из сторон являются государственные структуры, прибегают к тактике замораживания конфликта. Причин для такой позиции достаточно много и все они вполне понятны - никто не хочет, ввязываться в конфликт, брать на себя ответственность за его исход. Тем более властные органы периодически проходят через процедуру выборов, и оказаться к очередному выборному марафону в состоянии открытого конфликта с какой-либо этнической общиной конечно же, не выигрышный вариант. Однако иногда замораживание конфликта имеет позитивные следствия: конфликт может угаснуть. Это наиболее вероятно в том случае, когда конфликт имеет "смещенный" или мнимый характер. При "смещенном" конфликте участники конфликта обозначают другие объекты, и предметы конфликта, а не те, которые объективно породили конфликт (в этом случае важную роль может сыграть позиция эксперта этноконфликтолога, который имеет возможность показать объективную базу конфликта, тем самым "рационализировать" конфликт и способствовать его урегулированию). Что касается мнимого конфликта, то таковым является конфликт, не имеющий под собой объективной базы. В этом случае главным становится процесс конфликта, а не интересы или ценности, за которые борются стороны конфликта.
Если не "раздувать" такие конфликты, они действительно могут эволюционировать по пути угасания, при этом прекращение конфликтного процесса будет главной целью управляющего воздействия. Однако, если конфликт имеет истинный характер, то результат "замораживания" конфликта будет деструктивным. Чаще всего в таком случае конфликт переходит в тупиковое состояние, когда участников уже не столько интересует разрешение самой проблемы, с которой и начался конфликт, сколько сам конфликт становится "делом принципа" - и с этой ситуацией, действительно, справиться уже практически невозможно до тех пор, пока стороны не изменят своих принципов (а изменят ли они их в конструктивную сторону - большой вопрос).
Примером такого "замораживания" конфликта является ситуация со зданием мечети по ул. Морозова в г. Ставрополе. На момент написания этой работы вокруг этой проблемы сформировалось относительное "затишье" - она не находится в фокусе общественного мнения, не проводятся митинги с требованием передать (или не передавать) здание мусульманам, однако проблема осталась неразрешенной. Ни мусульманская община не отказалась от своих требований на передачу здания, ни администрация города не дала внятного ответа на вопрос о судьбе здания. Очевидно, что эта проблема может быть эффективно использована в самых разных ситуациях (например, в предвыборной борьбе, в условиях роста этноконфликтной напряженности как инструмент этнической мобилизации и т.д.) и вспыхнуть с новой силой. Между тем, по мнению авторов, в 1990-е годы имелось несколько возможностей решения этой проблемы, пока она не перешла в дело принципа: сегодня более важным является доказательство свое правоты, чем нахождение приемлемого для всех места для мусульманского храма. Мы также убеждены, что в ушедшем десятилетии имелись (и неоднократно) возможности компромиссного решения вопроса с мусульманской общиной о строительстве мечети в г. Ставрополе, однако все эти возможности были упущены. В результате у мусульман города сложилось вполне естественное впечатление о том, что власти города против мусульманского храма вообще, что конечно же, переводит конфликтную ситуацию в иную плоскость. Такая ситуация имеет тупиковый характер, и надеяться, что конфликт угаснет, не приходится.
В определении того, является ли конфликт истинным, мнимым или "смещенным", ключевая роль принадлежит независимым экспертам (подчеркнем, именно независимым, при всей трудности быть независимым в таком вопросе). Государственные структуры имеют тенденцию квалифицировать большинство этнических конфликтов как мнимые или "смещенные" (даже если не используют этих терминов). Этнические общины, их лидеры, наоборот, стремятся любому конфликту придать этнический символ (т.е. "сместить" его), при этом, если не осуществляется работа по деэскалации, урегулированию и разрешению такого конфликта, он может из "смещенного" этнического конфликта перерасти в истинный этнический конфликт.
Таким образом, работа по преодолению этноконфликтной напряженности, урегулированию и разрешению этнических конфликтов имеет характер социального творчества, основанного на некоторых общих принципах. В традициях нашей страны - возлагать все надежды, равно как и всю ответственность за нерешенные проблемы и конфликты, на государственные органы. Однако усилий государственных органов (тем более что они сами должны постоянно подвергаться экспертизе. Поэтому в процессе, выхода из конфликта должны как равные партнеры участвовать специалисты-ученые и представители социума (например, руководители этнических обществ, других общественных организаций). При этом каждый из участников этого процесса (власть, наука, социум) должны иметь свою нишу, чтобы такой процесс был эффективным.
Главный смысл научной экспертизы, в этом случае - не столько выработка решений (в этом процессе должны на равных участвовать все участники этого поиска), сколько их анализ, "просеивание", отбор с учетом имеющегося мирового опыта, проанализированного в научной литературе. Невозможно чисто умозрительно изобрести что-либо принципиально новое в урегулировании и разрешении этнических конфликтов, субъектами политического процесса в разных странах апробированы десятки различных этих действий, и сегодня уже можно говорить о том, что некоторые из них в таких-то и таких-то конкретных условиях более эффективны, чем другие. В научной литературе собрана и проанализирована информация о многих сотнях этнических конфликтов во всем мире, изучены механизмы воздействия на них, результаты вмешательства в конфликты. Следует, также учесть, что предложение ученого - это всегда точка зрения, у другого исследователя точка зрения может быть иной, для науки это - естественное состояние (противоестественно как раз обратное) наука работает там, где есть проблемы, где нет однозначного решения, где имеется предмет для анализа. В то же время именно участие ученых в таком процессе позволяет вырабатывать нетривиальные решения, которые по началу иногда кажутся практикам нереалистичными, даже утопичными, однако нередко впоследствии оказываются наиболее действенными.
