Николай Батюшин - Тайная военная разведка и борьба с ней
Из вышеизложенного видно, что новое средство связи — радиография — принесло нам больше вреда, чем пользы, донельзя облегчив противникам проникновение в наши оперативные планы. Не имей мы радиотелеграфии, наши действия были бы несравнимо более успешными, доказательством чему могут служить разгром австрийцев в августе-сентябре 1914 года и успех 1-й армии генерала Рен-ненкампфа в августе того же год в Восточной Пруссии. Эти успешные наши действия совпали по времени с тем периодом, когда австрийцы не умели еще расшифровывать наши радиограммы, а у немцев дело это только еще налаживалось. Отсутствие у нас радиотелеграфии могло иметь последствием тактические неудачи, что несравнимо слабее отразилось бы на общем ходе кампании, чем систематическое проникновение в сокровенные наши стратегические планы.
У нас дело расшифровки неприятельских радиограмм на сухопутном фронте было организовано неудовлетворительно, а потому это новое могучее средство тайной разведки совершенно не играло роли в деле осведомления об оперативных замыслах наших противников. Нельзя сказать, что не было сделано попыток в этом отношении. В конце 1915 года на Северном фронте перехватывались неприятельские шифрованные радиограммы, которые отправлялись затем в Петроград в специальное бюро Главного управления Генерального штаба, в работе коего принимали участие и наши союзники, у которых, как мы это увидим ниже, дело это было поставлено, по крайней мере во флоте, очень хорошо. Ощутительных однако результатов работа этого бюро нам не дала.
Несравнимо лучше и шире было поставлено дело расшифровки неприятельских радиограмм в нашем флоте, что явствует из помещенной в морском журнале «La Revue maritime» от ноября 1932 года, страницы 597-626-е статьи старшего лейтенанта Стеблин-Каменского «La guerre de mines dans Mer Noire» («Минная война в Черном море»), выдержки из коей приводятся ниже.
Расшифровка немецких морских радиограмм ведет начало, говорит старший лейтенант Стеблин-Каменский, со времени извлечения нашими водолазами секретных документов, в том числе и радиотелеграфных шифров, с погибшего осенью 1914 года вблизи Оденхольмского маяка в Балтийском море немецкого крейсера «Магдебург». В 1914 же году по просьбе англичан были командированы для связи с ними капитан I ранга Кедров и капитан II ранга Смирнов, так как у англичан в то время была мысль проникнуть с частью своего флота в Балтийское море. Этим офицерам было поручено передать англичанам и этот морской шифр, который они лично вручили Первому лорду адмиралтейства (морскому министру) Уинстону Черчиллю в присутствии Первого морского лорда (начальника Морского Генерального штаба) принца Людвига Баттенбергского и начальника штаба контр-адмирала Оливера. С этого времени расшифровка немецких морских радиограмм была поставлена рациональным образом, причем мы работали в полной связи с англичанами. Для этого и в Балтийском море, и в Севастополе были построены специальные подслушивающие станции. Следует заметить, что турки во флоте пользовались тем же германским шифром. По словам старшего лейтенанта Стеблин-Каменского, несколько раз немцы и турки меняли свой шифр, не трогая его системы, и всякий раз мы его разгадывали.
Благодаря расшифровке немецких радиограмм в Балтийском море мы были точно осведомлены о составе неприятельских сил и даже часе форсирования Рижского залива.
Не менее поразительны были результаты расшифровки и в Черном море. Так одна из расшифрованных неприятельских радиограмм извещала ночью, что на заре, то есть через несколько часов, две турецкие моторные канонерки, идя из Бургаса в Константинополь, подойдут к европейскому мысу Карабурну. В восемь часов утра бывший в море крейсер «Память Меркурия» сообщил: «Потопил две турецких канонерки».
Так как турки продолжали делать все оперативные распоряжения по радиотелеграфу, то этим же путем мы узнали о гибели на наших минах немецких лодок у Босфора и Варны.
В сентябре 1916 года турки протралили проход вдоль азиатского побережья для большого транспорта, долженствовавшего идти с грузом угля из Зунгудалка, которому об этом пути туда и было сообщено по радио. Немедленно же наши миноносцы забросали минами протраленный канал, а из последовавшей неприятельской радиограммы мы узнали, что транспорт этот затонул на нашей мине.
В декабре 1916 года штаб нашего Черноморского флота получил сведение, что при отступлении нашей армии из Констанцы левый фланг ее обстреливался немецкой канонеркой. В тот же день нами был расшифрован приказ этой подводной лодке вернуться в Константинополь, использовав для этого только что протраленный канал. Немедленно же из Севастополя вышли миноносцы для постановки мин в протраленном канале, а через 48 часов из расшифрованной радиограммы стало известно, что эта немецкая подводная лодка затонула на поставленных минах. Это была последняя немецкая подводная лодка, выходившая в Черное море.
В Англии к расшифровке перехватываемых немецких радиограмм, на основании заметки французского морского журнала 1928 года «La Revue maritine», приступил по просьбе Первого лорда адмиралтейства профессор Альфред Уинг сейчас же после объявления войны. Работа эта и даже самый факт существования ее держались в большом секрете и вся дешифровальная служба известна под названием работы «Комнаты № 40». К концу войны ею занимались около пятидесяти человек, причем в сутки перехватывалось до 2000 радиограмм.
Работа «Комнаты № 40» была настолько успешна, что о точном часе прибытия и о направлении немецких сил в сражении при Доггер Банке англичане знали еще накануне его благодаря отдававшимся немецким судам распоряжениям по радиотелеграфу. Вообще, начиная с декабря 1914 года немецкий флот не делал передвижений, которые не были бы известны англичанам из отдаваемых немцами по радио распоряжений. Таким образом и Ютландское сражение далеко не было неожиданным для англичан, их ввела в заблуждение лишь перемена главнокомандующим немецким флотом накануне этого сражения позывного своего адмиральского корабля «Д. К.» с позывным порта Вильгельмсгафен «U. W.». Это обстоятельство заставило англичан думать, что адмиральский корабль был на базе. Недоразумение это было однако рассеяно подробным рапортом командира крейсера «Саутчомптон».
Столь блестящих результатов англичане достигли благодаря нахождению в их руках нескольких экземпляров шифров, вероятно, с потонувших германских судов, что дало возможность изучить самую систему немецкого шифрования, которая была очень проста, почему редко к тому же практиковавшаяся перемена ключей к шифру не могла охранить его от следующих английских криптографов.
Лишь в 1916 году немцы стали замечать, что в течение 24 часов всякую немецкую радиограмму могла расшифровать любая немецкая станция, даже не имея дешифранта. Только тогда введен был новый шифр, не имевший прежних недостатков, ключ к коему менялся каждый день. Таким образом Великая война выдвинула наряду с такими боевыми техническими средствами как авиация и химическое оружие на видное место радиотелеграфию не только как могучее средство связи, особенно во флоте, но и как средство разведки, равного коему до сих пор история еще не знала. Как средство разведки радиотелеграфия является связующим звеном между войсковой и тайной разведками. Обладая почти той же степенью достоверности сообщаемых ею сведений как и войсковая разведка, радиотелеграфия дает вместе с тем возможность проникать в тайные оперативные замыслы противника путем чтения его распоряжений, то есть является уже отделом тайной разведки, так называемой документальной разведки, обслуживаемой обыкновенно шпионами. Последнюю она однако превосходит как невероятной быстротой доставки донесений, так и в смысле размеров информируемого ею района, особенно если радиограмма исходит из крупного штаба.
Так как главное затруднение при пользовании этим средством является дешифровка неприятельских радиограмм в большинстве случаев без шифра, то все старания руководителя тайной разведки должны быть направлены на приобретение их какой угодно ценой, с одной стороны, и на привлечение ученых-специалистов к этому трудному, но чрезвычайно важному делу, с другой стороны, как то сделали Англия и Германия в Великую войну, обратившись к сотрудничеству даже профессоров.
В заключение необходимо хотя бы вкратце дать понятие о шифрах. Большой знаток раскола, известный писатель П. И. Мельников (Печерский) в своем романе «В лесах» приводит употреблявшийся в XVII веке и даже ранее простейший шифр, служивший раньше и для наших дипломатических сношений, так называемую «тарабарскую грамоту», который затем был в употреблении наравне с другими у наших раскольников. Пишутся согласные буквы алфавита в таком порядке:
б, в, г, д, ж, з, к, л, м, н, щ, ш, ч, ц, х, ф, т, с, р, п
