Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая
С другой стороны, ввиду влияния Кошута на депутатов, коллеги выбрали его оратором, который должен был выступать от имени всего министерства перед новым парламентом, собравшимся 5 июля. От старой палаты магнатов осталась одна тень: большая часть крупных землевладельцев, испуганных революцией, удалилась в свои поместья. Новая палата депутатов в сущности составляла весь парламент. 11 июля, после речи Кошута, в которой оратор объявил о соглашении, заключенном правительством с хорватами, палата вотировала военный набор и заем в 42 миллиона флоринов. При обсуждении итальянского и германского вопросов Кошуту представился случай еще яснее раскрыть свои планы. Он увлекся до того, что от имени министерства, но не предупредив Своих товарищей, потребовал от Австрии отказа от Ломбардии. Кабинет принудил его взять обратно свои слова, но окончательно принятая резолюция оставалась двусмысленной. Венгрия обещала свою поддержку австрийской политике в Италии под условием, что венское правительство окажет ей содействие в деле подчинения Хорватии и обязуется при заключении мира дать удовлетворение законным национальным требованиям итальянцев. «Победа австрийцев в Италии, — сказал один из депутатов оппозиции, — противоречит венгерским интересам, так как, покорив Италию, династия соберет все свои силы, чтобы покончить с либерализмом в Венгрии».
С другой стороны, Венгрия старалась как можно больше впутать Австрию в германские дела, — во-первых, для того чтобы отвлечь ее силы, а во-вторых, чтобы не дать ей превратиться в славянскую империю. Кошут, опять-таки не спросив мнения товарищей, присоединился к предложению оппозиции, по которому Венгрия отказывалась помогать Австрии в случае ее войны с Германией. Как ни старались магнаты исправить эту резолюцию, эффект, ею произведенный, остался в полной силе. В то же время Кошут, несмотря на протест военного министра, настоял на том, чтобы часть новых рекрутов составила независимую национальную армию.
Еще до того сербы, под предводительством бывшего гусарского поручика Стратимировича взялись за оружие, разбили венгерские войска и принудили их командиров заключить перемирие. По истечении срока перемирия венский военный министр разрешил офицерам императорской армии поступить на службу в ряды сербов; другие офицеры отказались действовать против лойяльных (сербских) «бунтовщиков»; пограничные полки переходили в полном составе на сторону восставших, которых поддерживал австрийский консул в Белграде. Сербы собрались в укрепленных лагерях и беспокоили своих противников (венгров) мелкими стычками. 19 августа, окопавшись в сильнейшем из этих лагерей, Сент-Тамасе, они отбили нападение 10 000 человек венгерской регулярной армии. Эта неудача была тем тяжелее для венгерского правительства, что 5–6 августа Радецкий вступил победителем в Милан и победа австрийцев в Италии была обеспечена.
Камарилья не замедлила показать, какую выгоду она предполагала извлечь из этих событий. Чрезвычайные полномочия, которыми пользовался палатин в отсутствие короля, были теперь у него отняты; а император немедленно использовал вернувшиеся к нему права и отказался утвердить законы об организации национальной армии и о заключении займа. Против венгерского. правительства двор выдвинул австрийское правительство, которое, во имя цислейтанских интересов и прагматической санкции, начало оспаривать правомерность мартовских уступок и апрельских законов. Депутация венгерского парламента, уполномоченная просить императора определенно высказаться против хорватов и немедленно перенести свою резиденцию в Буду, получила уклончивый ответ (9 сентября). В тот же день был опубликован императорский указ, возвращавший Влачичу все его чины и должности.
Батьяни вышел в отставку; Кошут, провозглашенный диктатором (11 сентября), заставил принять и обнародовать без императорской санкции, т. е. революционным путем, два закона, разрешавших правительству выпуск бумажных денег и новый рекрутский набор. В тот же день Влачич, закончивший вооружения, начатые им с момента неудачи последних своих переговоров с венграми (27 июля), перешел через Драву и вторгся в пределы Венгрии.
Таким образом, Венгрия фактически очутилась на военном положении. После тщетной попытки добиться свидания с Влачичем, палатин тайком оставил Пешт и бежал в Вену, где 24 сентября вернул императору свои полномочия. Двор назначил генерала Ламберга, командовавшего гарнизоном в Пресбурге, правительственным комиссаром, облеченным чрезвычайными полномочиями, и поручил ему принять команду над всеми венгерскими войсками. Ламберг отправился в Пешт, чтобы потребовать от Батьяни, снова сделавшегося министром, конституционной скрепы, без которой его назначение было незаконным. В это самое время Батьяни искал его в армии; а в Пеште господствовал комитет из шести членов, только что избранный палатой для содействия министрам и для контроля над их действиями. По инициативе этого комитета палата, в которой остались одни радикалы, запретила Ламбергу принять назначение под угрозой обвинения в измене конституции (27 сентября). Народ, возбужденный этим заявлением палаты и ложными слухами о приближении хорватов, напал па Ламберга на одной из нештских улиц и растерзал его в клочья (28 сентября). Королевский манифест (3 октября) объявил парламент распущенным, а Венгрию — на осадном положении и назначил Влачича главнокомандующим всех венгерских войск и наместником короля в Венгрии.
Осада и взятие Вены. Отречение императора Фердинанда. Возвратившись в Вену, император не взял обратно тех условий, которые поставил для своего возвращения. Министерство хитростью добилось выхода в отставку комитета безопасности; усилия демократов вызвать 13 сентября восстание ни к чему не привели. Потеряв отныне надежду восторжествовать собственными силами, демократия снова ищет союза с мадьярами. По инициативе Кошута венгерский парламент послал в Вену депутацию, которая должна была> заинтересовать австрийский парламент в деле венгерской свободы; большинство, в согласии с министерством, отказалось принять депутацию, но демократические комитеты устроили ей торжественную встречу.
Когда по приказу Латура венский гарнизон должен был отправиться в Венгрию для усиления императорских войск, боровшихся с революцией, народ силою воспротивился его отправке; при этом один генерал, пытавшийся увести солдат, был убит. Победоносная толпа вернулась тогда во внутренние кварталы города, требуя головы военного министра, изменившего народной свободе. Латур, схваченный в своем доме и вырванный из рук депутатов, пытавшихся его защитить, был повешен на фонаре. На следующий день (7 октября) император бежал в Ольмюц, надеясь обрести безопасное убежище среди славянского населения. Наиболее влиятельные члены правой и центра, собравшись в Праге, протестовали против решений своих коллег, оставшихся в Вене, я отрицали за ними право действовать от имени парламента.
Таким образом, между венской революцией и императорским правительством началась открытая война. Виндишгрецу, произведенному в маршалы и назначенному главнокомандующим всех австрийских войск (кроме находившихся в Италии), поручено было усмирить возмутившуюся столицу. Вена не могла оказать сопротивления: буржуазия только и мечтала о торжестве порядка, наиболее проницательные из вождей демократической партии бежали, чтобы уклониться от неравной борьбы. Венгерская революционная армия, на помощь которой рассчитывала Вена, была отброшена, и после трехдневного сражения венскому населению оставалось только покориться (31 октября).
Начались многочисленные казни, которые, однако, проводились с известной системой. Роберт Блюм и Фребель явились передать венской демократии поздравления германских демократов; они считали себя в безопасности в качестве неприкосновенных членов Франкфуртского парламента. Виндишгрец, чтобы избежать конфликта, хотел было ограничиться их высылкой, но его зять князь Феликс Шварценберг (впоследствии министр иностранных дел) настоял на предании их военному суду, оба депутата были приговорены к смертной казни; из них Фребель был помилован, а Блюм казнен.
21 ноября появился указ о назначении Шварценберга министром. Усталый, пресыщенный, сильно поживший, он находил удовольствие в игре с затруднениями; ему нравилось запугивать своих противников холодной дерзостью, заставлять всех склоняться перед своей неограниченной властью. Выставленная им программа заявляла о его конституционных чувствах, слегка касалась итальянского и венгерского вопросов, настаивала на единстве Австрийской империи и объявляла, что обновленная Австрия заключит с Германским союзом дипломатическое соглашение! Это было равносильно полному игнорированию Франкфуртского парламента и превращению вопроса об объединении Германии в простой дипломатический вопрос.
