Джон Бирман - Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста
Передовые части русских находились в это время в двухстах метрах от гетто и постепенно, метр за метром, продвигались вперед. Поэтому бойню следовало начинать немедленно или не начинать ее вовсе. Времени на то, чтобы найти Валленберга и заставить его замолчать, не было. В ярости от собственной нерешительности Шмидтгубер бегал по штабу взад и вперед, пока нервы у него не выдержали. Он поднял трубку и приказал, чтобы акция против гетто ни в коем случае не начиналась. Валленберг одержал свою последнюю победу.
Когда через два дня русские вошли в Общее гетто, они нашли в нем 69 000 евреев живыми. В Международном гетто уцелело еще 25 000, и позже, когда взяли Буду, вторую половину города за рекой, еще около 25 000 евреев вышли из своих убежищ в монастырях, церквях и домах, где их скрывало местное население. В общей сложности «окончательное решение» пережили 120 000 венгерских евреев — самая большая еврейская община, оставшаяся в Европе.
Как считает Пер Ангер, близкий коллега Валленберга по миссии, в заслугу Валленбергу можно поставить спасение евреев как в Международном, так и в Общем гетто. «Он был единственным дипломатом, оставшимся в Пеште с одной только целью — защитить этих людей. И против всех ожиданий он в этом преуспел. В общей сложности ему обязаны жизнью не менее 100000 человек».
ГЛАВА 11
Как ни занят был Валленберг в эти последние отчаянные недели спасением людей, он также нашел время подумать о том, какое будущее ожидает после войны Венгрию и ее уцелевшее еврейское население. Еще в начале ноября 1944 года он открыл при своем Отделе С небольшой филиал, во главе которого поставил молодого талантливого еврейского экономиста Реже Мюллера и поручил ему разработать подробный социально-экономический план восстановления нормальной жизни после поражения нацистов.
Валленберг даже снял для Мюллера дополнительное помещение, где тот мог работать в относительном спокойствии и уединении, и пообещал ему, что необходимые для осуществления плана немалые капиталы будут изысканы через американское УВБ и ДЖОЙНТ. Мюллер и его небольшой персонал с энтузиазмом взялись за дело и разработали документ, к которому Валленберг добавил завершающие мазки. Во вступительном тексте к плану он еще раз продемонстрировал присущий ему своего рода «практический идеализм», означающий нечто большее, чем политическую наивность.
Как подчеркивалось, план восстановления предусматривал прежде всего «инициативу и самостоятельность его участников при тесном взаимодействии их друг с другом». Валленберг был щедр на похвалу Мюллеру и его коллегам: «Я познакомился с разработчиками этого плана во времена тяжелых испытаний. Критериями, которыми я руководствовался, подбирая их для этой работы, были честность, предприимчивость и сочувствие к людям».
Валленберг объясняет далее, что в осуществлении плана «предполагается использовать кратчайшие пути к достижению цели, а это значит — частную инициативу. Одновременно мы будем приветствовать государственную поддержку и действовать в одной упряжке с властями при условии, что это не приведет к задержкам в оказании помощи тем, кто в ней нуждается».
Названия основных разделов обнаруживают всесторонность и практичность подхода разработчиков: поиск пропавших лиц и воссоединение семей, срочное распределение продовольствия; обеспечение жильем и распределение предметов первой необходимости; медицинское обслуживание; призрение сирот; информационная служба; восстановление коммерческой и деловой жизни; создание рабочих мест. Вместе с тем, считая, что Советский Союз позволит на подконтрольной ему территории проведение независимой от него и к тому же финансируемой США операции по восстановлению, Валленберг продемонстрировал полное отсутствие у него политического чутья. Впрочем, эту наивную политическую доверчивость он разделял в то время с многими людьми доброй воли. Скоро она будет стоить ему свободы.
Валленберг намеревался представить свой план венгерскому Временному правительству, учрежденному под эгидой русских на востоке страны в городе Дебрецене (в 120 милях от Будапешта), как можно скорее. Поэтому в последние дни осады он опять переменил место жительства таким образом, чтобы оно находилось на пути наступления передовых советских войск. В Дебрецен Валленберг собирался еще по одной причине. Он хотел обратиться к советскому командующему, маршалу Малиновскому, с просьбой о срочных поставках продовольствия и медикаментов для двух будапештских гетто. Соответственно, вместе со своим водителем Лангфельдером он обосновался в доме, принадлежащем организации Красного Креста, на улице Бенцур.
13 января подразделение русских солдат с осторожностью продвигалось по этой улице, проверяя, по мере наступления, каждый дом. На доме №16 солдаты с удивлением увидели желто-голубой шведский флаг. Несколько озадаченному русскому сержанту Валленберг объяснил — на разговорном русском, — что он является шведским поверенным в делах на освобожденной территории Венгрии.
Он попросил встречи с русским офицером, и через некоторое время к дому прибыл майор Дмитрий Демченко. Они долго разговаривали, после чего Демченко отправился вместе с Валленбергом и Лангфельдером в штаб генерала Чернышева, командовавшего районом Зугло. Валленберг объяснил Чернышеву, что он собирается ехать в Дебрецен для встречи там с генералом Малиновским и Временным правительством. Чернышев дал ему необходимое разрешение и приказал майору Демченко сопровождать Валленберга с эскортом из двух солдат.
Ранним утром 17 января Валленберг и Лангфельдер в сопровождении Демченко и двух солдат на мотоцикле вернулись на улицу Бенцур. Валленберг собрал свой багаж — свой верный рюкзак и чемодан, который охранял один из его служащих. В чемодане хранились остатки средств, всего 222 000 пенгё — немалая сумма для того времени.
С улицы Бенцур Валленберг поехал к охраняемому шведской миссией дому на улице Татра — попрощаться с самыми близкими своими сотрудниками. Вместе с ним и шофером Лангфельдером туда же отправился доктор Эрнё Петё. Демченко сопровождал их сзади, в люльке мотоцикла. Валленберг, казалось, был в хорошем настроении. Он сказал Петё, что русские хорошо за ним присматривают. Затем, указывая через заднее стекло автомобиля на сопровождающих, он пророчески заметил: «Не знаю, защищают они меня или за мной следят. Я не уверен, кто я — их гость или пленник?»
В доме номер 6 на улице Татра Валленберг поднялся наверх по лестнице и поговорил со своими еврейскими помощниками, сопровождение ожидало его в это время на улице. Валленберг объяснил Реже Мюллеру, что он отправляется в Дебрецен с планом восстановления Венгрии, затем он достал из чемодана 100 000 пенгё и передал их Мюллеру, сказав, чтобы тот истратил их на текущие расходы. Присутствовавший там же Дьёрдь Гергей вспоминает, что Валленбергу, находившемуся тогда в хорошем расположении духа, не терпелось отправиться в Дебрецен. «Он сказал, что вернется оттуда самое позднее дней через восемь».
Д-р Петё снова вызвался сопровождать Валленберга и Лангфельдера, и они отправились в путь втроем, если не считать сопровождения — Демченко и его двух солдат. Через несколько кварталов их автомобиль столкнулся с русским военным грузовиком. Как рассказывает Петё, «русские были в бешенстве, они выволокли Лангфельдера из машины с водительского сиденья, и, Бог знает, чем бы это закончилось, но как раз тут подъехал мотоцикл с русским майором, и инцидент на том был исчерпан».
Д-р Петё добавляет: «На углу улицы Бенцур я вышел, пожелав Валленбергу на его рискованном пути всего наилучшего. Более я его никогда не видел».
На свободе Рауля Валленберга больше не видел никто.
Часть вторая
ГУЛАГ
ГЛАВА 12
Для будапештских евреев кошмар окончился. Но для Валленберга он еще только начинался. Вскоре после прибытия в штаб Малиновского в Дебрецене — или, возможно, даже где-нибудь на пути — Валленберг и его шофер Вильмош Лангфельдер были переданы НКВД, как тогда назывался КГБ. В один из первых дней февраля они уже сидели в раздельных камерах в московской тюрьме на Лубянке, главном дознавательном центре советской секретной полиции.
Отсутствие Валленберга в Будапеште было замечено не сразу. Прежде чем оно обеспокоило его друзей и знакомых, прошло некоторое время. По-прежнему остававшиеся в Буде коллеги Валленберга о его отъезде в Дебрецен даже не знали. Кроме того, бои в Буде, на их стороне реки, продолжались до конца февраля. Лидеры же еврейской общины в Пеште из-за немалого расстояния до Дебрецена, бюрократической неразберихи и общего хаоса в стране, где продолжалась война, ранее чем через неделю или даже двух его возвращения не ожидали. Освободившись от страха физического уничтожения, евреи, как и большинство других жителей Будапешта, по-прежнему, пусть и в освобожденной столице, продолжали борьбу за существование. Прибытие советских войск потоком продовольственных поставок или медикаментов не сопровождалось, и русские вели себя довольно сурово. Для всех, и особенно для измученных преследованиями евреев, условия жизни оставались крайне тяжелыми.
