Эрл Зимке - Немецкая оккупация Северной Европы. 1940–1945
Неудовлетворенность русских итогами берлинской встречи проявилась 26 ноября, когда Молотов сообщил германскому послу в Москве, что присоединение Советского Союза к Тройственному пакту[10], также обсуждавшееся на встрече в Берлине, возможно только при соблюдении определенных условий. Первое из них предусматривало «немедленный вывод немецких войск из Финляндии, которая согласно договору 1939 г. принадлежит к сфере влияния Советского Союза». Советский Союз обещал «поддерживать мирные отношения с Финляндией» и защищать там германские интересы. В последующие месяцы немцы избегали прямого ответа, а в конце марта 1941 г. Риббентроп сказал министру иностранных дел Японии, что Германия «на некоторое время» воздержится от попыток вовлечь Советский Союз в Тройственный пакт, поскольку русские предъявили неприемлемые для Германии условия, в частности касающиеся Финляндии и Турции (Молотов также просил, чтобы России передали контроль над Дарданеллами).
В декабре 1940 г. в Германии и Советском Союзе пристально следили за выборами президента Финляндии. Главной задачей финнов был выбор кандидата, приемлемого для Германии, и в начале месяца германское министерство иностранных дел решило поддержать кандидатуру Т.М. Кивимяки, тогдашнего финского посла в Берлине. Однако впоследствии Советский Союз информировал финское руководство, что избрание некоторых кандидатов, в том числе Кивимяки, будет расценено как «не идущее на пользу советско-финским отношениям». Узнав о советском демарше, немцы решили не настаивать на кандидате, неугодном Советскому Союзу, и обеспечили поддержку Ристо Рюти, которого ранее подозревали в склонности к пробританскому курсу, но постепенно пришли к выводу, что он более приемлем, чем другой, менее сильный кандидат. В конце месяца Рюти был избран и сохранял этот пост до 1 августа 1944 г.
На новогоднем приеме дипломатического корпуса в Берлине финский посол, приветствуя государственного секретаря министерства иностранных дел Эрнста фон Вайцзекера, заявил, что народ Финляндии теперь более спокоен, поскольку верит, что в предстоящем конфликте с Россией не будет одинок. Вайцзекер ответил, что русские явно приняли во внимание желание Германии не создавать на севере новых очагов напряженности. Однако сразу после наступления нового года стало ясно, что шторм еще не миновал Финляндию.
В середине января русские вновь выдвинули требование о контроле над никелевой концессией и пригрозили, что если быстрого согласия получено не будет, то они «наведут порядок в этом вопросе с помощью известных средств». К тому времени стало ясно, что Германии придется решиться либо на открытую оккупацию, либо на ввод войск по соглашению с финским правительством, однако министерство иностранных дел решило, что следует тайно приободрить потенциального союзника и оказать ему опосредованную помощь, посоветовав «мутить воду» на переговорах и предъявить России встречные требования, касающиеся гарантий поставок никелевой руды в Германию. Эта тактика принесла успех; хотя рассердившиеся русские прервали переговоры еще до конца месяца и прекратили поставки в Финляндию, однако до разрыва дипломатических отношений не дошло.
Гитлер на встрече с Муссолини в Бергхофе 18–20 января указал, что при необходимости Германия будет продолжать поддержку Финляндии. По его словам, русские согласились на поставки Германии нужного количества никелевой руды, но будут придерживаться этого соглашения лишь до тех пор, пока оно будет их устраивать; следовательно, он не может позволить Советам продолжать посягательства на Финляндию.
В феврале, когда казалось, что нового кризиса не миновать, финны попытались через военных атташе заручиться прямой дипломатической поддержкой Германии, но министерство иностранных дел 19 февраля информировало ОКВ, что переговоры между Финляндией и Россией скоро возобновятся и опасности, что Россия применит силу, нет. В марте русские снова резко прервали переговоры, но, поскольку весной 1941 г. они вступили в серьезный конфликт с немцами на Балканах, давление на Финляндию им пришлось ослабить, а в апреле советского посла в Хельсинки сменил другой дипломат, более тактичный и скромный.
Зимой 1940/41 г. были установлены связи между финским и германским Генеральными штабами. В декабре генерал-майор Пааво Тальвела провел переговоры с Герингом и Гальдером, а в январе Берлин посетил начальник финского Генерального штаба генерал-лейтенант Эрик Хейнрихс. В конце февраля полковник Эрих Бушенхаген, начальник штаба армии «Норвегия» (бывшей группы XXI, сменившей наименование в декабре 1940 г.), посетил Хельсинки и совершил ознакомительную поездку по Северной Финляндии. На этих встречах, которые более подробно будут описаны ниже, обсуждались «гипотетические» случаи. Ни одна сторона не принимала на себя никаких обязательств, и все же эти встречи позволили немцам получить информацию, необходимую для составления плана вторжения в Советский Союз, а финнам — почти полностью убедиться в том, что они могут рассчитывать на сотрудничество с Германией.
Весной в результате маленькой комедии ошибок немецко-финское «сближение» получило дополнительное конкретное выражение. В конце февраля бригадефюрер СС Готтлоб Бергер информировал германское министерство иностранных дел, что в немецкое посольство в Хельсинки прибыло 700 финнов, желающих вступить в СС, и что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер дал согласие на их прием. 1 марта Бергер заявил, что через день-другой собирается послать в Хельсинки врача, который начнет проводить медицинский осмотр кандидатов. Поскольку финнам об этом намерении не было сказано ни слова, министерство иностранных дел попросило Бергера отложить акцию на то время, пока оно свяжется с финским послом в Берлине и выяснит отношение правительства Финляндии к этому мероприятию. Тем временем на запрос, посланный в германское посольство в Хельсинки, пришел довольно испуганный ответ, что количество добровольцев составляет не 700 человек, а меньше двух дюжин и что они хотят вступить не в СС, а в германскую армию. Позже выяснилось, что Бергер получил информацию от некоего шведского гражданина, который после этого попал в шведскую тюрьму и был вынужден уничтожить список, в который якобы входило 700 фамилий. К тому времени, когда эти факты стали известны, финский посол вернулся с известием о том, что его правительство и Маннергейм «в основном положительно» относятся к идее создания финской части для службы в Германии и считают, что это могло бы возобновить чувство военной общности, которое существовало между двумя странами в прошлом. Они предпочли бы создать часть, похожую на 27-й королевский прусский егерский батальон, который во время Первой мировой войны был кузницей финских офицерских кадров и дал Финляндии всех ее офицеров высшего ранга за исключением самого Маннергейма и еще одного-двух, которые служили в русской царской армии. Однако они не имеют возражений против СС, если финны получат другой статус, чем части коллаборационистов, которые СС тогда набирали в оккупированных странах. Со своей стороны германское министерство иностранных дел не желало начинать проект, который бы открыто свидетельствовал о немецко-финском военном сотрудничестве. Однако оно было вынуждено спасать лицо СС. За оставшуюся часть марта оно подготовило соглашение, согласно которому финны должны были набрать около 1000 человек через комитет, который с виду был бы объединением частных лиц. Набор добровольцев был закончен через два месяца; впоследствии сформированный батальон служил в составе танковой гренадерской дивизии СС «Викинг» на Восточном фронте, главным образом на Украине, пока в январе 1943 г. не вернулся в Финляндию, где был распущен.
В последние месяцы перед нападением на Советский Союз одной из главных забот немцев было стремление не афишировать свою быстро укреплявшуюся дружбу с финнами. Для немцев была предпочтительнее тайная связь. Напротив, финны, не знавшие, как сложатся события в ближайшем будущем, не пытались скрывать свое желание оказаться под крылом Германии и при необходимости могли признать это формально и открыто. 2 апреля министр иностранных дел Финляндии Рольф Виттинг сообщил германскому послу, что русско-финская война продемонстрировала неспособность Финляндии выстоять в одиночку против своего огромного соседа. Помощь шведов оказалась несущественной, а помощь Великобритании (в будущем) оказывается под вопросом. Он заявил, что финский народ считает только одну страну способной обеспечить Финляндии реальную защиту от угрозы со стороны Советского Союза, а именно Германию. Он указал, что эта убежденность является решающим элементом его политики. Несколькими неделями ранее он намекнул, что в связи с набором добровольцев в СС «Финляндия могла бы войти в Тройственный пакт». Германский посол, не желавший продолжать беседу в том же духе, поспешил сменить тему. Однако, как показало время, предложение Виттинга не было выгодным для Финляндии; вскоре эта страна получила статус независимой совоюющей стороны, намного более предпочтительный, чем статус прямого союзника Германии.
