Андрей Квакин - Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути
Ну впрочем, «не будем трогать старых, еще не заживших ран», как говорит чеховская героиня Мурашкина в своей драме. Интереснее другое: что же нам делать дальше? Каковы Ваши перспективы? Каково Ваше политическое настроение? Можем ли мы снова объединиться и общими силами реставрировать облезшую физиономию нашего сменовехизма?
Кстати, знакомы ли Вы с нашим альманахом «Русская Жизнь» и вообще с моими статьями этого года?
Я был бы очень, очень рад, если бы Вы прислали нам для «Русской Жизни» обстоятельную статью на идеологическую тему. Было бы еще лучше, если бы в этой статье Вы взяли общие нам мотивы и не обостряли разногласий. Пожалуй, это было бы отрадным и вместе с тем заметным «общественным фактом»: теперь ведь так много говорят о «крыльях» и «расколе» сменовехизма, противопоставляя Вас мне и обратно, что было бы чрезвычайно желательно посильно нам объединиться…»[264]
Из письма Н. В. Устрялова Ю. Н. Потехину от 8 сентября 1923 г. также ясно проглядывает резкая критика эволюции берлинских сменовеховцев: «Относительно «Накануне» я считаю ныне свою осведомленность завершенной. Alter ego[265] этой газеты у нас на Дальнем Востоке имеется в лице «Новостей Жизни», за последний год окончательно вступивших на путь угодливого поддакивания последнему правительственному распоряжению. Но если корни «Новостей Жизни» – чисто харбинские, особого, специфически дальневосточного делячески-коммерческого типа, – то тем обиднее, что «Накануне», создание наших рук, добрело до решительного идейного банкротства. Стыдно читать, как по одному и тому же вопросу (напр. о подписании Россией лозаннского соглашения) тот же автор (Кирдецов) высказывает на протяжении недели два диаметрально противоположных суждения, в зависимости от тактики Наркоминдела (сначала не угадал). Следует ли удивляться лежневской критике? Огромная ошибка Ю. В. Ключникова (и Ваша?), что он (и Вы?) упустили из своих рук руководство газетою, погнавшись за эфемерными огоньками генуэзской и московской командировок… Но я вполне понимаю и одобряю вашу тактику относительно «Накануне»: я сам держусь аналогичной по отношению к «Новостям Жизни». Ничего не поделаешь, нужна трибуна. Наше горе, что нет вполне чистых страниц к нашим услугам. Впрочем, я охотно посылаю материал в «Россию», и крайне рад, что Лежнев обратился к Вам за содействием по редактированию ее расширенного издания. Думаю, что отказ в этом содействии был бы большим промахом с Вашей стороны: довольно староинтеллигентского сектантства… даже по отношению к сектам… (по детскому хорошему принципу: «ты умный, ты первый и уступи»). А в общем, позиция нам, несомненно, родственная. Индивидуальные же оттенки вполне допустимы и под кровлей общего издания.
Теперь насчет Вашей концепции. Еще раз повторяю, что многое в ней я всецело могу считать и своим. Так, присланная Вами статья «Русский Интернационал», еще раньше прочитанная мною в «Накануне», по моей инициативе была перепечатана «Новостями Жизни» и будет помещена в 4 альманахе «Русской Жизни». Я всецело и вполне готов под ней подписаться. Она Вам удалась и стилистически.
По-прежнему же отделяет меня от Вас нередко у Вас проскальзывающий революционный пафос, кажущийся мне вымученным, наигранным, надуманным. Все-таки не следует забывать, что революция есть, прежде всего, великое несчастье, а социалистическое правительство в России – правительство немножко (и даже достаточно) помешанных. Подчас приходится faire bonne mine*, но теперь, когда намечается процесс выздоровления, в этом все меньше надобности: всякому овощу свое время. С этой точки зрения, например, Ваша статья «Советский фунт» несколько проигрывает явно сквозящими в ней элементами искусственно взбодренного бахвальства, – этой исконной повадки слабых. Пора усвоить самый серьезный, без истерических самоутешений, тон, не скрывать всей небывалой безотрадности наличной русской жизни и лояльно предоставить коммунистам кричать о «величайшей в мире революции». Что они так кричат – может быть, это даже и хорошо, но… каждому свое. Наша роль иная, мы революционерами не были и не будем, пожалуй, даже при Маркове Втором, и нам необходимо найти и соответствующий стиль. Впрочем, у Вас более, нежели у других европейских сменовеховцев, он постепенно нащупывается. Исторический оптимизм – да; но не революционный романтизм. Вера в Россию – да; но не суеверия старых подполий.
«Экономическое отступление» Вашего последнего письма весьма интересно, и с основным его политическим прогнозом я вполне согласен: власть рабоче-крестьянская в России должна стать властью крестьянско-рабочей. В одной из своих статей я выразился еще категоричнее: советская власть неизбежным образом из рабочей превращается в крестьянскую. Но раз так, нужно осознать истинную сущность «крестьянского уклона» и иметь мужество сделать из него все надлежащие выводы. А одним из них непременно будет признание неотвратимости дальнейшего оскудения русских городов, представляющихся для современной деревни слишком большою роскошью. Разоренной стране не под силу даже и та «государственная промышленность», за которую сейчас цепляются большевики. Процесс «консервации» должен продолжаться, покуда не будет достигнуто соответствие между возможностями деревни и городскими расходами. Сокращение городской культуры неминуемо. И только тогда, когда оно дойдет до экономически должного предела, начнется подлинное движение вперед… но, конечно, не по руслу социалистических утопий. Вы, по-моему, недостаточно смело и последовательно продумали существо крестьянского уклона и тешитесь, подобно некоторым из «правых коммунистов», иллюзией какого-то гибридного «рабочего социализма при столыпинском мужичке». Увы, тут уж придется выбирать: или – или (я говорю о конечном результате)[266].
Но из того, что я определенно выбираю «крестьянский уклон», отдавая себе полный отчет в его сущности, еще отнюдь не следует, что мне нужно свертывать с пути корректной лояльности по адресу советской власти. Напротив, я считаю, что при создавшихся условиях только она сможет реализовать этот уклон наиболее безболезненным образом. Тут уже сфера политической тактики нынешнего дня, где мы с Вами – едино суть. И совершенно напрасно Вы меня корите «отсутствием тактики»: она у меня есть, и сходится с Вашей. «Лояльное, деловое сотрудничество с наличной властью», стремление в плане реальных мероприятий приближать советское правительство к русским условиям и растворять обрывки доктринерских директив в трезвой повседневной работе. Какое же тут отсутствие тактики? Тут целая идеология умных и порядочных спецов, работающих не за страх, но за совесть (и не коммунистическую, а свою собственную). Никакого «анабиоза» в моих рецептах нет – ни идеологического, ни тактического. Ни анабиоза, ни беспринципного приспособленчества, ни легкомысленно-быстрого «перерождения из колчаковца в сочкомы».
Как и Вы, я знаю, что пока все это лишь «идеология и тактика единиц». Но за этими единицами стоит неоформленная масса: 1) спецы всякого рода в настоящем, 2) нарождающаяся буржуазия, 3) идущее к самосознанию крестьянство. Масса есть, – когда будет нужно, найдутся и вожди. Не Милюковы и Кусковы, конечно, а новые люди, быть может, наполовину грядущие от коммунистов и наполовину – из самой массы. Не через «третью революцию», а через трансформацию среды, через трансформацию «советской платформы», через преобладание «правого коммунизма», упирающегося в пореволюционное «болото». И если уж самоопределяться, то наше место – не в правых коммунистах, а именно в болоте, хотя это звучит не слишком гордо; но всяк сверчок знай свой шесток. А болото, в сущности, вовсе и не такая плохая вещь: не забудьте, что на нем создан Петербург с его славной двухстолетней историей. Отчего же бояться болота, – тем более, что ведь и революционная Франция исцелилась через него! Не скрою, что у меня была даже мысль написать специальную статью «Болото», в коей воспеть ему оригинальный гимн. Эффектная бы получилась статья и политически меткая. Но воздерживаюсь пока по тактическим соображениям: le secret d'etre ennuyeux c'est tout dire? – говаривал старик Вольтер…
Опять-таки Вы правы, что теперь нам нужно ориентироваться на правеющих коммунистов, но Бухарин тоже прав, когда предвидит, что на них, как таковых, процесс остановиться не может: они должны будут поправеть до сменовеховского болота, т. е., в сущности, стать совсем уж другими. Нам это на руку, ибо мы никогда и не прели в чаду женевских кофеен… Нам это на руку потому, что это нужно России. Но что это в известной мере конфуз для Коминтерна – сомневаться трудновато.
Но, конечно, весь этот процесс отнюдь не означает каких-либо «соглашений» и «коалиций» большевиков с нами – тут опять-таки я всецело разделяю Вашу точку зрения. Именно поэтому, как политик, я пальцем не пошевельнул для конкретного политического контакта с коммунистами в смысле «договаривающейся стороны». Конечно, конкретно политически «мы», как Вы пишете, «величина исключительно умозрительная, а не реальная». Так нам и следует держаться, не «рыпаясь», подобно Юрию Вениаминовичу[Ключникову], в гущу политической большой игры. Пока нам доступны лишь амплуа публицистов и спецов. Это «пока» может длиться до нашей смерти – что ж тут поделаешь? Ошибку несвоевременного рождения бесплодной суетней не поправишь…
