Джеймс Мортон - Шпионы Первой мировой войны
Через несколько дней он уехал в Роттердам и вернулся на Гилфорд-Стрит 27 января. Он писал письма, полные благих надежд на скорое окончание войны, своим друзьям в Сандерленде, но также послал и письмо в Роттердам с Уолден-Стрит в Уайтчепеле, Восточный Лондон. Имя и адрес отправителя, он, похоже, выбрал случайно. Невидимыми чернилами в письмо были вписаны сведения о передвижении войск. То же самое он сделал и в другом письме, отправленном от имени Коэна с Дептфорд-Хай-Стрит.
Он снова уехал в Роттердам и вернулся 13 февраля. Но теперь жители пансиона заподозрили неладное и сообщили о Мюллере в Скотланд-Ярд. Полицейский обыск ничего не дал. Он послал третье письмо в Роттердам, снова со сведениями о передвижениях войск. Еще он попытался завербовать Джона Хана, пекаря из Дептфоррда, чтобы тот помог ему с письмами. Отец Хана был натурализовавшимся в Англии немцем, дальним знакомым Мюллера, Дела у пекарни Хана шли плохо, и дополнительные деньги его соблазнили. К несчастью Мюллера, Хан решил сам отправить свое письмо. В этот раз в нем невидимыми чернилами сообщалось о сборе четырех с половиной тысяч солдат в Манчестере, готовившихся к отправке в Булонь. Это была полная чепуха, но как раз это письмо и перехватили. Хан был арестован и на листочке промокательной бумаги у него нашли адрес Мюллера. 25 февраля Мюллер тоже был арестован, и во время обыска у него в комнате нашли лимон (который, вместе с формалином использовался для изготовления невидимых чернил) и список основных британских морских портов.
Мюллера и Хана судили в «Олд-Бэйли». Во время суда Мюллер возражал обвинению, утверждая, что доказательство того, что он не шпион, находилось в Антверпене. Присяжные вынесли свой вердикт за 20 минут. Хан получил семь лет тюрьмы. Мюллер был расстрелян 23 июня. В ночь перед казнью он потерял самообладание, но собрался с силами на следующее утро и перед расстрелом пожал руки всем солдатам расстрельной команды. Его смерть держалась в секрете, и какое-то время от его имени в Антверпен направляли депеши с дезинформацией. Взамен руководители немецкой разведки прислали ему около четырехсот фунтов и, к развлечению контрразведчиков, даже наградили его Железным крестом. Но, с неизбежностью, наступил конец его «плодотворной работы». В письме, присланном покойному Мюллеру, было сказано: «Из-за неверной информации, присланной вами, которая во многом вводила нас в заблуждение, мы с настоящего момента сообщаем, что больше не нуждаемся в ваших услугах».
Часть присланных немцами 400 фунтов потратили на покупку служебного автомобиля для одного из офицеров британской разведки. Машину так и окрестили «Мюллер».
Антону Кюпферле удалось избежать и расстрела и виселицы. Он родился в Германию и был вывезен родителями в Америку в девятилетнем возрасте. В начале войны он сражался на Западном фронте, но потом уговорил Франца фон Папена, немецкого военного атташе в Нью-Йорке, разрешить использовать себя как шпиона. Он прибыл в Англию 4 февраля 1915 года на лайнере «Арабик» компании «Уайт Стар Лайн» под видом американского коммерсанта, занимающегося торговлей шерстяными изделиями, но он слишком плохо знал тонкости разговорного английского языка, да и американский акцент его был «ненастоящим». Он написал донесение о военных кораблях, которые видел с борта судна во время захода в порт, но по возвращении из поездки в Дублин он был арестован. У него в багаже нашли лимон и формалин.
Кюпферле появился в «Олд-Бэйли», набросив свой черный сюртук на скамью подсудимых. В первую ночь процесса он повесился в камере с помощью шелкового шарфа, оставив предсмертную записку на хорошем английском языке, где признал, что был немецким шпионом, назвал свое настоящее имя и выразил желание быть расстрелянным. «Я умираю не как шпион, а как солдат». В отличие от шпионов, расстрелянных в Тауэре (которых хоронили на кладбище Восточного Лондона), его похоронили на кладбище Стритхэм-Парк.
В октябре 1914 года немец Хайке Петрус Маринус Янссен получил медаль за спасение людей с британского судна «Вольтерия», загоревшегося в Атлантике. 12 мая 1915 года он прибыл в Халл, остановился в гостинице «Персис Йорк» и сказал ее владельцу, что он голландец, коммивояжер, торгующий сигарами по поручению своего отца. Он путешествовал совершенно легально, пока через десять дней после прибытия его не заметили в Саутгемптоне, откуда он отправлял телеграмму в Гаагу фирме «Диркс и Ко.», которая была известна как адрес прикрытия немецкой разведки. Содержание телеграммы расшифровали быстро. Его арестовали в гостинице «Краун», при обыске при нем нашли телеграмму от Диркса о том, что деньги ему выслали, и документ о его приеме на работу у Диркса.
Днем позже после прибытия Янссена, другой моряк, Виллем Йоханнес Роос, прибыл в Тилбери и его телеграммы, отправленные Дирксу, тоже перехватили. Ему позволили путешествовать по стране из одного порта в другой, включая Абердин и Инвернесс, и отправлять телеграммы. Роос был еще один «торговец сигарами», но когда его попросили показать товар, он ответил Герберту Фитчу, сыщику Скотланд-Ярда, что выкурил их все, потому что рынка сбыта для них в Британии уже нет. Еще труднее для него оказалось объяснить, зачем «Диркс и Ко.» наняли для продажи своих сигар моряка. Его зашифрованные донесения, на это раз с использованием духов в качестве невидимых чернил, были отправлены на тот же адрес в Гааге. Его арестовали 2 июня в отеле «Три Танс» в Олдгейте и доставили в Скотланд-Ярд. На допросе у Томсона он отрицал, что знаком с Янссеном. По пути в полицейский участок на Кэннон-Роу, Роос выбил кусок стекла и попытался перерезать себе вены.
16 июля Янссену был вынесен приговор. Рооса судили на следующий день. Эксперты свидетельствовали, что он почти ничего не знает о торговле сигарами. Роос также утверждал, что лечился в нескольких психиатрических клиниках.
Обоих приговорили к смерти. Янссен сказал, что у него есть информация о немецкой разведке, но она оказалась недостаточной для спасения его жизни. Все адреса, которые он выдал, уже были известны, как и трюк с использованием корешков книги в качестве тайника для донесений. Заявления Рооса об его психической болезни тоже ничего не принесли.
Обоих расстреляли утром 30 июля 1915 года. Янссен погиб первым, в шесть утра. Рассказывали, что он «сохранил железное самообладание». Очередь Рооса настала через десять минут. Перед смертью он попросил выкурить последнюю сигарету. Как вспоминал Томсон, «его храбрость не могла вызвать ничего, кроме восхищения».
Два месяца спустя за ними последовал Томас Мелин. 49-летний сын депутата шведского парламента и одновременно владельца судоходной компании, Мелин приезжал в Британию в 1887 году, и успел также пожить и в Гамбурге. Затем он работал в России, но с началом войны, он, страдавший некоторое время от алкоголизма, потерял работу. Он сообщил отцу, что вернется в Гамбург. И там во время ленча со шведским комиссионером Мелина завербовали как шпиона и отправили в Британию специально для наблюдений за военно-морскими базами.
Британские власти заметили, что Мелин встречался с Хильмаром Дирксом, немецким резидентом в Антверпене, где он получил элементарную подготовку, шифр, экземпляр морского справочника «Бэдекер» и 30 фунтов, а затем отправился в Лондон, где остановился в гостинице «Стрэнд Пэлес». Оттуда Мелин переехал в пансион в Белсайз-Парке.
Мелин сообщал сведения о прожекторах, дирижаблях и армейских знаках отличия. Он вернулся к Дирксу и получил приказ работать больше. За следующие месяцы ему прислали около 200 фунтов за информацию о потоплении корабля «Ройал Оук» и других британских кораблей. Его письма своему куратору, адресованные «дяде» и подписанные «Кейт», содержали сообщения, написанные невидимыми чернилами.
Мелин, похоже, был типичным любителем, судя по тому, что ставил точки в своем экземпляре «Бэдекера» напротив портов, которые посетил. Он уверял, что лимонный сок, обнаруженный в его комнате, служил лосьоном для бритья из-за его чувствительной кожи, но владелица пансиона в Белсайз-Парке Флора Миллиген, заметила, что он ежедневно ходил бриться к парикмахеру.
После ареста 14 июня его допрашивали Томсон, «Моргун» Холл и лорд Хершелл из Адмиралтейства. Мелин настаивал, что он отказался посещать английские порты. На третьем допросе он полностью сознался. Его расстреляли в Тауэре 8 декабря, и он «умер как джентльмен, каковым он и был». Перед казнью он тоже пожал руки своим конвоирам.
Аугусто Альфредо Рогген, фермер-арендатор из Монтевидео, сын немца, выехавшего в Уругвай и сам женатый на немке, достаточно хорошо знал английский, но был совершенно неподготовлен к шпионской жизни. Он прибыл в Англию 30 мая 1915 года и остановился в отеле «Боннингтон» на Саутгемптон-Роуд в Холборне. Для подкрепления своей «легенды» он поехал к торговцу лошадьми на Ганновер-Сквер, чтобы купить десять породистых лошадей. Это был огромный заказ на 3900 фунтов, который сам по себе тут же вызвал подозрения.
