Элизабет Херинг - Ваятель фараона
- Тебя зовут, - сказал он. - Будет лучше, если я сейчас же поговорю с управляющим имением. Мне придется оставить вас здесь еще на несколько недель, а может быть, даже и месяцев. Это будет зависеть от того, как быстро я сумею управиться со своими делами в каменоломнях. Но управляющий должен знать, что ты мать главного скульптора царя! Теперь тебе не придется больше работать!
- Не надо будет работать? - пробормотала старуха. - Но что же я буду делать с утра до вечера, если не буду работать?
Тутмос не ответил ей. Он шагал торопливо, и Тени с трудом поспевала за ним.
Они поравнялись с колодцем. Большой камень лежал все на том же месте. Возле него, как и в те далекие времена, стояла девушка с кувшином на плече. Вот она поставила его на землю, перегнулась через край колодца и начала опускать кожаное ведро. Но прежде чем вытянуть его обратно, она внезапно замерла, выпрямилась и обернулась. Вероятно, она услышала звук приближающихся шагов.
- Эсе! - позвала мать. - Подойди сюда, Эсе! Это мой сын, Тутмос, он твой... твой дядя.
Девушка поправила рукой свои черные волосы, упавшие ей на лоб, и осталась стоять на месте, как прикованная.
Тутмос тоже не мог сделать ни шагу. "Конечно же, это другая девушка, думает он. - Это тот же колодец, та же смоковница, но не та девушка". И все же он с трудом убеждает себя в этом, хотя уже много лет прошло с той памятной встречи.
Так вот какая она, Эсе! Она уже не ребенок, как он думал! Она уже в том возрасте, когда выходят замуж! Ей по крайней мере четырнадцать лет1
Он подошел к ней и взял колодезный журавль из ее рук. Достал кожаное ведро, налил воду в кувшин и помог девушке поднять его на плечо.
- Идем с нами! - сказал он и пошел вперед. Тени между тем взяла за руку девушку, которая словно приросла к месту.
- Ну, пойдем же! - повторила старуха и стала что-то шептать на ухо Эсе.
Внезапно лицо девушки озарилось улыбкой. Взяв бабушку за руку, она пошла за молодым скульптором.
Прежде чем Тутмос встретился с Абой, управляющим поместьем, конфискованным у жрецов Амона, Тени рассказала сыну, как он здесь появился.
С отрядом наемников, в основном состоящим из людей презренной земли Куш, Аба ворвался в Он, перебил жрецов Амона и Монта, тех, кто не успел сбежать. Не пощадил он даже царских чиновников, которые пытались приостановить его злодеяния. Старший управляющий всеми угодьями Она, которому Аба подчинен, действует с ним заодно и позволил ему распоряжаться по своему усмотрению. Бот Аба и старается как может! Поля не дают и половины прежнего урожая, поголовье скота значительно сократилось. Большинство земледельцев, работающих в поместье, или отдыхают от своих трудов, уснув навеки, или просто сбежали отсюда. Люди же, которых Аба привел с собой, ленивы и развращены.
- Ну, а Панефер? - спросил Тутмос.
- Панеферу удалось спастись, только его жену и детей...
- Неужели ты хочешь сказать, мама, что люди царя убивали женщин и детей?
Эсе внезапно вскрикнула. Лицо ее побледнело, она пошатнулась. - Тутмос едва успел подскочить и удержать кувшин, чтобы он не упал с ее плеча. Вода, конечно, вылилась. Ноги и сандалии Эсе стали мокрыми. Тутмос неестественно улыбнулся и сказал:
- Начего, это хорошо при такой жаре!
- Теперь придется возвращаться. - На глазах Эсе появились слезы. - С пустым кувшином я не могу...
- Ты пойдешь со мной! - возразил Тутмос немного грубовато, поставив кувшин у порога дома, к которому они только что подошли. Он даже слегка подтолкнул ее к двери. "Какие же ужасы пришлось ей пережить, - подумал он, если одно напоминание причиняет ей такие муки!"
В доме управляющего главному скульптору предложили присесть. Но он продолжал стоять, хотя около него специально поставили табуретку. Стоял он до тех пор, пока мать не села первой. Эсе забилась в угол.
Им пришлось подождать, пока ходили за Абой, и Тутмос смог как следует рассмотреть девушку. Она стояла, прислонившись к стене, с широко раскрытыми испуганными глазами.
Наконец дверь распахнулась и вошел Аба.
- Мир вам! - сказал он, поклонившись гостю так, как этого требовал обычай.
Тутмос тоже поднялся и ответил на приветствие. Тени между тем подошла к девушке и стала рядом с ней. Эсе заметно успокоилась от нежного прикосновения ее руки.
Аба - мужчина лет тридцати. На его темном лице выделяются светлые голубые глаза. Вероятно, он сын ливийского наемника. Возможно, он раньше был на военной службе и сражался в презренных землях Куш или Речену. Глубокий шрам пересекает его лоб и всю левую половину лица, делая лицо отталкивающим и страшным.
Аба нахмурился, узнав о намерении скульптора.
- Тени - моя лучшая ткачиха! - сказал он, слегка повысив голос.
- Но она моя мать! - в тон ему ответил Тутмос.
- Конечно, конечно! - подавив недовольство, продолжал Аба. - Мать главного скульптора царя не должна больше сидеть за ткацким станком. А Эсе ты тоже собираешься забрать с собой? Прекрасную Эсе?
Тутмос уже давно с удовлетворением отметил, что его племянница красива. Но то, что подобное наблюдение сделал и этот тип, да еще высказал его таким тоном, наполнило душу Тутмоса отвращением к Абе.
- Да, ребенка моей сестры я тоже возьму с собой! (Он умышленно сказал "ребенок", а не "дочь".) Но, к сожалению, - добавил он, - не сейчас. Мне предстоит еще подняться выше по реке до каменоломен, а на обратном пути я заберу отсюда мать и племянницу. Тебе же, Аба, придется на это время принять их в свой дом как гостей и обращаться с ними, как с моими родственниками!
Во время всего дальнейшего путешествия мучительное беспокойство не покидало Тутмоса. Поэтому в каменоломнях Хену он почти не задерживался. Отметил лишь те глыбы песчаника, которые следовало отколоть. Он оставил здесь два корабля и попросил людей не жалеть сил, пообещав большое вознаграждение по окончании работ. Сам же скульптор через несколько дней на третьем корабле отплыл дальше на юг, туда, где огромные скалы сдавили реку с обеих сторон. В этом месте, где воды реки входили в страну Кемет, добывали самый лучший гранит, который только можно было найти.
Здесь Тутмосу повезло. На острове посреди реки лежало множество каменных глыб серого, розового и черного гранита, уже готовых к отгрузке. Они предназначались для постройки одного из храмов Амона. Но так как в честь Амона уже перестали строить, этими камнями больше никто не интересовался и начальник каменоломен уступил их Тутмосу. Это сберегло много недель, и тем не менее Тутмос заставляет людей работать в крайнем напряжении. Ему кажется, что все идет недостаточно быстро, и ко всему он сам прикладывает руки, хотя это совсем не пристало его высокому положению и роняло его достоинство в глазах рабочих!
- Ка Тутмоса подгоняет его! - говорил капитан корабля Гем, руководивший доставкой и погрузкой камня.
Так Тутмосу удалось сильно сократить пребывание в гранитных каменоломнях.
- А ты не хочешь оставить здесь память о себе, - спросил у скульптора надсмотрщик, когда увидел, что тот уже готов отправиться в обратный путь, как это сделал Бак, сын Мены, когда приезжал сюда два года назад?
Тутмос попросил показать ему то место, где Бак оставил надпись. Здесь он обнаружил изображение Эхнатона, сидящего на троне. Рядом с его титулами, именами и пожеланиями долголетия было начертано и обращение к Атону:
О живой солнечный диск,
Великий праздниками Сед,
Владыка неба, владыка земли,
Владыка всего, что объемлешь ты,
Атон, владыка "Дома Атона" в Ахетатоне.
А около изображения Бака Тутмос прочитал:
"Воздание хвалы владыке Обеих Земель, лобызание земли перед Ваэнра, которое совершает руководитель работ в "Красной горе", поборник учения самого Его величества, начальник скульпторов самых больших памятников царя в "Доме Атона" в Ахетатоне, Бак, сын начальника скульпторов Мены, рожденный владычицей дома Раи из Северного Она".
"Как это прекрасно, - подумал Тутмос, - оставить память не только о себе, но и о своих родителях! Как был бы доволен мой отец, если бы его имя продолжало жить, в то время как имя Амона уничтожено повсюду! Конечно, стоило бы сделать подобную надпись, чтобы через тысячелетия можно было прочесть: "Здесь работал Тутмос - сын Руи и Тени, главный скульптор царя Ваэнра, единственного сына Атона!"
Но для этого надо время. А что же будет тогда с Эсе, прекрасной Эсе? Неужели я заставлю ее ждать? Тутмос вспоминает голос Абы, его подленький смех, и сердце его сжимается.
"Нет", - решает он и, повернувшись к надсмотрщику каменоломни, говорит:
- Очень любезно с твоей стороны, что ты показал мне эту надпись, но я не могу последовать примеру Бака. Я не могу слишком долго здесь задерживаться.
Обратное путешествие в Хену прошло гладко. Но в каменоломнях Хену работы еще не были закончены - не отбито большинство каменных глыб, которые отобрал Тутмос. А в конце концов, какое это имело значение? Разве для продолжения работ необходимо присутствие Тутмоса? Разве корабли, груженные песчаником, не доберутся до Ахетатона сами? Итак, он может с грузом гранита отплыть пораньше.
