Владимир Фортунатов - Российская история в афоризмах
Но министр финансов «попал в историю», стал знаменитым благодаря своей фразе, которую он сам, возможно, произнес мимоходом, не придавая ей серьезного, эпохального значения. И. А. Вышнеградский предпочитал ввоз иностранного капитала, но не иностранных товаров. В то же время всячески стремился расширить, стимулировать российский экспорт. В тот период вывоз хлеба, продовольствия был одним из основных источников доходов государства и казны. При этом высшую власть в стране мало интересовало качество и количество продовольствия, потребляемого большинством населения. И в 1891 году в России разразился настоящий голод, который вызвал мощное движение общественности в пользу голодающих. Министр финансов и остальные члены правящей российской элиты сами, понятно, кушали в соответствии с потребностями. По некоторым данным, на посту министра финансов И. А. Вышнеградский удвоил свое личное состояние и довел его до очень солидной для того времени суммы – 25 млн рублей. На этом посту И. А. Вышнеградского сменил С. Ю. Витте.
История, как известно, иногда в своих сюжетах, ситуациях, обстоятельствах склонна повторяться. Неудивительно, что повторяются и мысли, порожденные сходными ситуациями.
Автору еще в советское время приходилось рассказывать студентам о коллективизации сельского хозяйства в СССР. Самой большой проблемой было с помощью каких-то фактов объяснить преимущества колхозного строя, представить положительные итоги объединения большей части крестьян в колхозы. В качестве главного аргумента фигурировал тезис: советский колхозный строй выдержал испытание Великой Отечественной войной. Знаменитое выражение «Война все спишет» заслуживает специального подробного рассмотрения.
Со временем автору картина стала понятна. Дело в том, что общие объемы сельскохозяйственной продукции в результате массовой коллективизации (1930–1937) в сравнении с дореволюционным периодом и годами нэпа выросли незначительно: в 1909–1913 годах в среднем в год собиралось 65,2 млн тонн зерновых, в 1924–1928 годах – 69,3 млн тонн, а в 1936–1940 годах – 77,4 млн тонн. Следует учитывать, что увеличение посевных площадей произошло более чем на одну треть. Это увеличение стало возможно благодаря значительному росту уровня механизации сельского хозяйства в результате массового использования тракторов, комбайнов и другой техники. Видно невооруженным глазом, что огромные средства и энергичные усилия по радикальному реформированию сельского хозяйства не дали заметной отдачи.
Внимательный взгляд на смысл аграрной политики Сталина позволяет увидеть то, ради чего крестьян согнули «в бараний рог». Дело в том, что в рамках нэпа крестьяне отъелись и старались поддерживать свои хозяйства в хорошем состоянии. За пределы своего хозяйства осереднячившаяся деревня реализовывала 15–20 % собранной продукции. Стоит вспомнить, что до революции основными поставщиками товарного хлеба на рынок были помещичьи и кулацкие хозяйства. Товарность этих хозяйств составляла 40 % и выше. В 1924–1928 годах государственные закупки составляли в среднем 9,5 млн тонн.
К 10-летию Октябрьской революции, к осени 1927 года, Советская власть получила от крестьян незаслуженный, как казалось некоторым вождям, и очень неприятный подарок – хлебозаготовительный кризис. Уже были приняты программы закупки промышленного оборудования для реализации плана индустриализации страны, а денег катастрофически не хватало. Продажа продовольствия давала значительную часть валюты, а крестьяне хлеб государственным заготовительным организациям продавать перестали.
Товарищ Сталин лично поехал в Сибирь разбираться. Один из его помощников красочно описал беседу Генерального секретаря ЦК ВКП(б) с простым мужиком, происходившую в январе 1928 года в одном из сибирских сел. Сталина интересовал вопрос: почему мужик не продает хлеб государству. Мужик объяснил, что свои обязательства перед государством он уже выполнил, так как заплатил продовольственный налог, который к этому времени уже взимался в денежной форме. Мужик объяснил, что его не устраивают закупочные цены государственных заготовительных организаций. К тому же на наличные деньги ничего путного нельзя купить. Сталин, по свидетельству его помощника, пытался приводить какие-то резоны – необходимость закупать промышленное оборудование, напряженный финансовый план, трудную международную обстановку и т. д. Мужик послушал заезжего начальника небольшого роста и сказал ему: «А ты, рябой, попляши, может быть, я тебе пудик-другой и накину». Сталин молча ушел, а плясать пришлось мужикам.
В результате массовой коллективизации и создания колхозов государственные закупки в среднем поднялись до 30,8 млн тонн в 1936–1940 годах. «Ларчик» открывается просто. В результате коллективизации «товарность» сельскохозяйственного производства резко увеличилась – у колхозов государство с легкостью изымало до 50–70 % производимого продовольствия. Закупочные цены на продукцию сельского хозяйства были много ниже рыночных и произведенных затрат (себестоимости). Колхозам диктовалась структура посевных площадей, устанавливалось обязательное количество дней, которые каждый колхозник должен был отработать в колхозе (обычно от 100 трудодней и выше). Сурово преследовались воры, расхитители колхозного имущества. По закону, принятому в 1932 году, человек, посягнувший на колхозное добро, наказывался вплоть до расстрела. Нарушителями «закона о пяти колосках», как его называли современники, «парикмахерами», «несунами» были, как правило, женщины и дети из наиболее бедствовавших семей. Поэтому к этой категории «преступников» высшая мера наказания применялась редко. Использование довольно большого числа тракторов, комбайнов, другой техники с трудом восполняло потери села.
Еще в 1928 года, в начале которого Сталин беседовал с сибирским мужиком, за границу было продано всего лишь 99 тыс. тонн хлеба. В 1930 году было вывезено хлеба на 883 млн рублей. В 1930 и 1931 годах СССР экспортировал примерно по 5 млн тонн в год. В силу ряда причин от массового голода зимой 1932–1933 годов на Украине, Северном Кавказе, в Поволжье, на Южном Урале и в Казахстане погибло 3–5 млн человек. Но на поставки хлеба за границу это никак не повлияло[76]. Поскольку производство зерновых не только не увеличилось, но в связи с развернувшейся коллективизацией даже упало, то вывоз осуществлялся за счет сокращения внутреннего потребления. В стране была введена карточная система. Автору не известны достоверные сведения о том, повторял ли кто из лидеров страны в 30-е годы знаменитую формулу И. А. Вышнеградского «Недоедим, но вывезем». Эта политика проводилась молча, без каких-либо афоризмов.
Ситуация повторилась в 1946 году. Несмотря на очередную засуху и тяжелый неурожай, СССР вывозил продовольствие в страны народной демократии (в Центральную и Восточную Европу) и даже во Францию. «Наши могут и недоесть, а куда надо – все равно вывезем».
После очередного неурожая в 1962 году СССР впервые прибег к значительным закупкам зерновых, главным образом для поддержания отечественного животноводства. В то же время страна продолжала вывозить продовольственное зерно в некоторые братские страны. «Ладушки, ладушки, Куба ест оладушки, а мы черный хлеб едим, ходим и п.», – отозвался народ на традиционное и устойчивое отношение к нему родной власти.
У профессиональных историков довольно часто возникает «короткое замыкание», состояние дежавю. В свое время в профессиональных кругах большой шум произвел выход книги «Сто сорок бесед с Молотовым», которую подготовил писатель Ф. Чуев, многократно беседовавший с отставным политиком. Во время одной из встреч, происходившых в 1976 году, Ф. Чуев стал рассказывать своему собеседнику об ухудшении в тот период положения с продовольствием, об исчезновении мяса из свободной продажи в государственной торговле. В народе это тогда связывали с только что состоявшимся XXV съездом КПСС. Под портретами Л. И. Брежнева, до которых можно было дотянуться, появилась надпись: «Разыскивается! Украл мясо!»
Интересно, что В. М. Молотов, второй человек после Сталина в 3040-х годах, председатель Совета народных комиссаров СССР в 19301939 годах, а в 1976 году давно находившийся на пенсии, прореагировал на сетования своего собеседника замечательной фразой: «Черт с ним, с мясом, лишь бы империализм подох!» Следует вспомнить, что ни Молотов, ни большинство сталинской номенклатуры не были вегетарианцами. Вкусы же народа властью в расчет никогда особенно не принимались.
В «лихие» 90-е годы XX века российские реформаторы практически угробили отечественное сельское хозяйство. Болтовня о фермерах, которые, в отличие от колхозов, скоро «накормят всю страну», очень быстро закончилась. Страна прочно «подсела» на «ножки Буша» и прочий сельскохозяйственный импорт. Вывозить научились нефть и газ. По примеру западных стран в России был установлен прожиточный минимум. Мало кто знает, что продовольственная составляющая этого минимума, который как бы должен обеспечить жизнь человека, составляет около 2000 килокалорий на день. В СССР в годы кромешного застоя, когда страна уже закупала большое количество продовольствия и признавалось наличие «продовольственной проблемы», среднее потребление в день на человека не опускалось ниже 3500 ккал и находилось на уровне развитых стран.
