Кит Лоу - Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны
Это неравенство чисел свидетельствует скорее не о доблести русских, а больше о страхе немцев перед ними. В последние дни войны немецкие солдаты предпринимали все возможное, чтобы не попасть в плен Красной армии. Многие подразделения продолжали сражаться еще долго после того, когда разумнее было сдаться, просто из страха перед тем, что с ними может случиться, попади они в руки Советов. Другие прилагали максимум усилий, чтобы освободиться от службы на Восточном фронте и иметь возможность сдаться англичанам или американцам. В преддверии капитуляции это стало первоочередной задачей на всех уровнях немецкой армии. Когда начальник немецкого штаба генерал Альфред Август Йодль приехал в штаб Эйзенхауэра подписать договор о капитуляции, он нарочно тянул два дня, чтобы дать немецким войскам как можно больше времени на то, чтобы с боями пробиться на запад. В Югославии немцы и хорваты, пренебрегая приказом сдаться 8 мая, сражались целую неделю, пробиваясь к австрийской границе. Таким образом, в то время как в самом конце войны число солдат, сдавшихся западным союзникам (американцы взяли в плен около 1,8 млн человек только в апреле и мае 1945 г.), взлетело, на Восточном фронте такого же увеличения не наблюдалось.
Число немецких солдат, сдающихся в плен западным союзникам, по-видимому, явилось неожиданностью для англичан и американцев. В качестве временной меры этих военнопленных сосредоточили в шестнадцати огромных огороженных зонах на территории Западной Германии, известных под общим названием Rheinwiesenlager («Лагеря в долине Рейна»). Большая часть лагерей позволяла вместить до 100 тысяч человек, но к моменту капитуляции многие из них приняли значительно больше. Например, более 118 тысяч человек были втиснуты в лагерь в Зинциге, а количество военнопленных в Ремагене быстро превысило 134 тысячи человек. Некоторые менее вместительные лагеря оказались перенаселены еще больше. Например, лагерь в Беле, рассчитанный на 10 тысяч, вмещал в три раза больше. Вскоре стало очевидно, что союзники пытаются справиться с проблемой, между командирами союзных войск шла бурная переписка, в которой они срочно запрашивали дополнительные ресурсы.
Фотографии того времени и сообщения очевидцев, собранные учеными и правительственными ведомствами Германии после войны, дают представление о тех условиях, в которых приходилось жить военнопленным. Лагеря не являлись «лагерями» в обычном понимании, они состояли из нескольких палаток или бараков (если они вообще были), обычные участки сельской местности, обнесенные колючей проволокой. У заключенных не было никакого крова, и они ежедневно находились во власти всех стихий. «Я обычно лежу на земле», – написал один пленник, который вел дневник на туалетной бумаге, находясь в огромном лагере в Рейнберге.
«В жару я заползаю в углубление в земле. Я ношу шинель и ботинки, а пилотку натягиваю на уши. Мой вещмешок, в котором у меня лежат серебряная ложка и вилка, служит мне подушкой. Во время грозы одна стенка моей ямы упала на меня. Мои пальто и носки насквозь промокли… Сколько нам еще придется обходиться без крова, одеял или палаток? У каждого немецкого солдата когда-то было прибежище от непогоды. Даже у собаки есть будка, в которую она может заползти, когда идет дождь. Наше единственное желание после шести недель пребывания здесь – получить наконец крышу над головой. Даже у дикаря жилье лучше».
Отсутствие крова усложнялось нехваткой одеял или подходящей одежды. Заключенные имели при себе только то, что на них было надето в момент сдачи в плен, в большинстве случаев отличавшееся от стандартной армейской экипировки, «часто более чем примитивное. Ни шинелей, ни головных уборов, ни кителей; во многих случаях только гражданская одежда и уличная обувь». В Хайдесхайме содержались четырнадцатилетние подростки, у которых из одежды в наличии имелась только пижама. Их арестовали ночью как потенциальных Werewolves («Оборотни» – название членов террористических нацистских групп, действовавших после разгрома фашистской Германии. – Пер.) и привезли в лагерь, соответственно, в том, в чем они спали.
Помимо нехватки одежды и крова, не менее остро ощущалось и отсутствие гигиены. Заключенным негде было умыться, на огороженной для них территории недоставало ям в земле, которые можно использовать под туалеты. По словам заключенных, лагерь Рейнберг был «не что иное, как гигантская канализационная труба, где каждый человек гадил прямо там, где стоял». Отдельные части лагеря в Бад-Кройцнахе представляли собой «буквально море мочи», в котором солдаты были вынуждены спать. Туалетная бумага превратилась в такой дефицит, что заключенные часто вместо нее использовали немецкие банкноты – это мало кого из них пугало, так как уже ходили слухи о том, что немецкая валюта будет в любом случае изъята из обращения.
Одним из вопросов, вызывавших наибольшую озабоченность, была нехватка пищи. Ввиду огромного скопления заключенных ежедневным пайком была буханка хлеба на двадцать пять человек. Позднее буханка – на десять человек, но этого было по-прежнему недостаточно для поддержания жизни. В Бад-Кройцнахе хлеба не было шесть недель, так что, когда он наконец появился, это вызвало ажиотаж. До этого момента ежедневный рацион состоял из «трех ложек овощей, одной ложки рыбы, одной-двух черносливин, ложки джема и четырех-шести печений». В Бад-Херсфельде заключенные существовали на 800 калориях в день до тех пор, пока их пятая часть не превратилась в «скелеты». Чтобы пополнить свое скудное питание, узники были вынуждены искать любые съедобные травы на территории лагеря, обыденным явлением стал суп из крапивы и одуванчиков, который варили люди на крошечных лагерных кострах. Многие жестяными банками копали землю в поисках репы, которую ели сырой, что приводило к вспышкам дизентерии.
Нехватка воды была даже еще более серьезной проблемой. «В течение трех с половиной дней у нас вообще не было воды», – утверждал Джордж Вайс, слесарь по ремонту танков.
«Мы пили свою собственную мочу, ужасную на вкус. Но что нам было делать? Некоторые ложились на землю и лизали ее, чтобы добыть немного влаги. Я был так слаб, что мог стоять только на коленях, когда наконец нам дали немного воды для питья. Думаю, я умер бы без той воды. А Рейн был всего лишь за колючей проволокой».
В Бад-Кройцнахе был всего один водопроводный кран на более чем 56 тысяч человек, и воду приходилось доставлять на грузовике к периметру лагеря. В Бюдерихе пять водопроводных кранов, которые обслуживали свыше 75 тысяч заключенных, включали лишь на один час каждый вечер. Когда американского коменданта лагеря спросили, почему заключенные страдают от таких бесчеловечных условий, он якобы сказал: «Чтобы они потеряли вкус к служению в армии раз и навсегда».
Неудивительно, что в таких лагерях был высокий уровень смертности, особенно среди людей, имевших ранения и измученных в сражениях. Но вопрос о том, насколькоон был высок, является темой для дебатов и по сей день. В своей спорной книге «Другие потери» Джеймс Бак утверждал, что в американском плену умерли 800 тысяч человек. Эта цифра поставила бы американскую месть вровень с самыми ужасными зверствами нацистов во время войны. Эта нелепо высокая цифра полностью опровергнута исследователями в нескольких странах, равно как и многие другие утверждения автора. Официальная цифра более чем в 160 раз меньше, чем цифра Бака: согласно выводам правительственной комиссии Германии под председательством Эриха Машке, в Rheinwiesenlager предположительно умерли 4537 человек – хотя комиссия все же признала, что число погибших, возможно, немного больше. Другие исследователи учитывают вероятность того, что истинное число смертей могло бытьсущественно выше, особенно если принимать в расчет неразбериху того времени, которая не способствовала точной статистике. Но в целом все сходятся на цифре, не превышающей самое большее 50–60 тысяч человек.
Это не означает, что потери в таком масштабе, как предполагает Бак, не имели места, Бак лишь приписывает их не туда. Настоящий ужас творился не на Западе, а на Востоке.
ВОЕННОПЛЕННЫЕ, ЗАХВАЧЕННЫЕ РУССКИМИЕсли условия для военнопленных в лагерях западных союзников были плохи, то на Востоке просто ужасающи, едва ли стоит проводить сравнение. Все, что пришлось пережить военнопленным в Rheinwiesenlager, происходило и в советских лагерях, но в большем масштабе и в течение более длительного времени. В добавление к этому немецких военнопленных обычно заставляли идти пешком до мест заключения. Эти «марши смерти» часто длились неделю и даже больше, во время чего пленным постоянно отказывали в пище и воде.
Из 3 миллионов военнопленных, захваченных русскими во время войны, более трети умерли в плену. В Югославии ситуация сложилась еще хуже: около 80 тысяч военнопленных были казнены, уморены голодом, лишены медицинской помощи или умерли во время «маршей смерти» – это приблизительно двое из пяти военнопленных. Такие цифры были бы немыслимы на Западе. Пленные, взятые на Востоке, имели гораздо больше шансов умереть, чем на Западе.
