Игорь Попов - Россия и Китай: 300 лет на грани войны
В рамках переговорного процесса с представителями Цинской империи российский посланник выдвинул целый ряд инициатив военного плана. При этом Россия преследовала свою державную стратегическую цель — укрепиться на Дальнем Востоке и не допустить гегемонии Англии в Китае. Достижение этой цели, по мнению В. Путятина, было возможно путем военного укрепления Китая перед лицом Англии и Франции.
Имея санкции императора, Е. Путятин уже через пять дней после подписания Тяньцзиньского договора между Россией и Китаем предложил китайской стороне послать 10 русских офицеров, «умеющих устраивать войска, воздвигать укрепления, лить орудия, делать порох, открывать и разрабатывать рудники, которые запущены и приносят мало дохода Китаю».
20 июня 1858 года российский посланник обратился к китайским уполномоченным для переговоров лицам с письменным предложением о военной помощи. Путятин обещал безвозмездно предоставить в распоряжение богдыхана в следующем 1859 году офицеров «для устройства войска и всей военной части» и крупной партии российского вооружения: 50 артиллерийских орудий и 10 тысяч нарезных ружей новейшего образца. По другим данным, Путятин предлагал китайской стороне не 50, а 60 крепостных орудий{156}.
Путятин подчеркивал в своем документе, что «улучшенное оружие будет отнято англичанами, как случилось на этот раз в Дату, без подготовленных и обученных по-европейски солдат, устройства арсеналов и проч».{157} Он предложил китайской стороне отобрать 20 молодых и способных военнослужащих в возрасте 18—25 лет, которых российские инструкторы подготовили бы к занятию офицерских должностей, и тысячу молодых солдат. Это формирование могло бы стать костяком будущего «образцового войска под руководством наших офицеров». Для их вооружения Россия и обещала передать 10 тысяч нарезных ружей.
Артиллерийские орудия предназначались для установки в крепости Дату, которая должна была быть перестроена под руководством 5—6 российских военных специалистов. Путятин писал в своем документе, что «теперь англичане и французы с 10 маленькими судами и 2 тысячами войск ворвались в Тяньцзинь, тогда же (т.е. после обучения русскими инструкторами китайцев) они не в состоянии будут этого сделать с тройным числом судов и 20-тысячным войском»{158}.
В документе Путятина содержалось еще одно — внешнеполитическое — положение, которое российская сторона считала принципиально важным. Россия настаивала на скорейшем приеме в Пекине своего дипломатического посланника. Он должен был бы «указать и объяснить китайскому правительству, что должно ему делать для отклонения на будущее время новых требований англичан».
Пекин отреагировал необычайно быстро: ответ Путятиным был получен в тот же день. Гуй Лян и Хуа Шан «похвалили посланника за хорошую мысль» о военной помощи, однако они уклонились от разрешения российскому посланнику прибыть в китайскую столицу ранее послов других держав. В связи с этим российской стороной делался неофициальный вывод:
«Этот уклончивый ответ (китайской стороны) должен был бы указать русскому представителю ложность той великодушной политики, которую мы хотели применить к Китаю, вооружая его в ущерб собственным интересам и рассчитывая лишь на доверие, благодарность и пресловутую дружбу Дайцинского государства»{159}.
Вернувшись в Петербург, Е. Путятин представил в министерство иностранных дел записку, в которой были развиты его соображения относительно будущих связей России с Китаем. В частности, он настаивал на необходимости скорейшей отправки в Китай российского посланника, обеспечив его прибытие туда еще до приезда послов других держав. Путятин предлагал принять ряд конкретных мер военного порядка: «Во-первых, купить для маньчжурского правительства обещанное им уже оружие; во-вторых, откомандировать в Китай пять офицеров, инструкторов, для преобразования китайских войск и, в-третьих, послать в Тихий океан военные суда малого углубления для действий во внутренних водах Китая»{160}.
Предложения Е. Путятина были рассмотрены и одобрены особым комитетом подлинным председательством российского императора.
По рекомендации Е. Путятина и представлению директора Азиатского департамента российского МИД Ковалевского дальнейшими переговорами с Маньчжурским правительством и организацией проекта военной помощи Китаю должен был заняться полковник флигель-адъютант Н.П. Игнатьев.
Граф Николай Павлович Игнатьев — выпускник Николаевской академии Генерального штаба, бывший военный представитель России в Лондоне — находился в то время во главе российской военно-дипломатической миссии в Бухаре. В конце 1858 года, по возвращении в Петербург, Н. Игнатьев при первом же представлении императору был произведен в генерал-майоры с зачислением в свиту и назначен чрезвычайным посланником в Китае на «трудное и щекотливое дело». Официально миссия Н. Игнатьева в Китае продолжалась два года — с 17 мая 1859 года до 21 августа 1861 года.
Вместе с Н.П. Игнатьевым в Китай было решено командировать в качестве военных инструкторов офицеров различных родов войск. В группу инструкторов были включены: штабс-капитан Семеновского полка Зейферт, поручик лейб-гвардии саперного батальона Зейме, капитан гвардии конной артиллерии Баллюзек, поручик Лишин, топограф Шимкович.
6 марта 1859 года Н.П. Игнатьев покинул Петербург и через Москву, Владимир, Пермь, Колывань к 4 апреля прибыл в Иркутск. Вновь, как и в случае с Путятиным два года назад, Игнатьев столкнулся с отказом местных властей пропустить его посольство без санкции Пекина. К концу апреля Игнатьев получил известие о дипломатических неудачах русской стороны в Пекине.
В то время в китайской столице в качестве русского представителя находился статский советник Петр Перовский, который вместе с генерал-губернатором Восточной Сибири генерал-лейтенантом Н. Муравьевым еще 28 (16) мая 1858 года заключил с китайскими представителями Айгуньский договор о разграничении на Амуре. Китайское правительство после нескольких месяцев переговоров все-таки ратифицировало русско-китайский Тяньцзиньский договор, однако отказалось от ратификации Айгуньского договора и вообще отказалось вести какие-либо переговоры по вопросам, не имеющим отношения к Тяньцзиньскому договору. Когда П. Перовский указал китайской стороне на связь между ратификацией Айгуньского договора и присылкой в Китай крупной партии российского оружия, китайцы отказались и от военной помощи.
Взвесив сложившуюся обстановку, Н.П. Игнатьев принял самостоятельное решение отказаться от данных ему в столице инструкций. Транспорт, состоявший из 380 подвод, доверху нагруженных орудиями и ружьями Ижевского завода, был остановлен в Верхнеудинске. Сопровождавший вооружение офицерский инструкторский состав, кроме оставшегося в распоряжении Игнатьева Баллюзека, был передан в распоряжение генерал-губернатора. Артиллерийские орудия были отправлены в Новгородскую гавань, а затем — в Николаевск. Стрелковое оружие было передано сибирским батальонам, имевшим к тому времени на своем вооружении лишь гладкоствольные кремневые ружья.
Помимо этого, в Иркутское казначейство было передано 500 тыс. рублей, выданных Игнатьеву на «устройство военной части Китая».
Все эти меры впоследствии были одобрены российским императором.
В итоге военный характер миссии Н. Игнатьева в Китай лишался своего смысла, ему предстояло выполнять чисто дипломатические функции, сменив П. Перовского.
15 июня 1859 года посольство Н. Игнатьева торжественно въехало в Пекин. Через несколько дней русской стороне было указано, что для ведения переговоров с ней выделяются начальник (главнокомандующий) трибунала внешних сношений Су Шунь и начальник (президент) уголовной палаты Жуй Чан.
Су Шунь, являясь родственником императора, имел неограниченное влияние при дворе. Он был враждебно настроен против иностранцев и иностранного влияния в целом, а против России — в особенности{161}.
С самого начала китайская сторона заняла резко конфронтационную по отношению к российскому посланнику позицию, выразив недоумение как самим фактом визита, так и содержанием программы предполагаемых переговоров. Поведение Су Шуня и его напарника было надменным и грубым. Китайская сторона в ходе встреч с Н. Игнатьевым подчеркнула свой отказ от положений Айгуньского договора по территориальному размежеванию в Приамурье, отвергла российские поставки вооружения. Су Шунь заявил Игнатьеву:
«… Во всяком случае, наше правительство никогда не допустит Россию до каких-либо территориальных захватов в Маньчжурии; что же касается маньчжурских портов, которых нам, вероятно, придется лишиться впоследствии, то мы не видим причины, по которой мы должны уступить их России, а не какой-либо другой державе — например, Англии»{162}.
