Виктор Суровов - Ледокол 2
по родной земле Дальневосточной
Броневой ударный батальон
Из советской песниЛетом 1939 г., когда в Европе шла постмюнхенская дипломатическая возня, а дипломаты пытались перехитрить друг друга, в районе реки Халхин-Гол началась пусть локальная и необъявленная, но, тем не менее, война между Японией и Советским Союзом. Япония вторглась в пределы Монголии, у которой был заключен с Советским Союзом договор о взаимопомощи.
В результате 1-я армейская группировка под командованием тогда никому не известного комкора Жукова наголову разгромила 6-ю японскую армию. Это обстоятельство, естественно, остудило пыл японцев, но нисколько не разрядило обстановку.
24 июля 1939 был заключен пакт Араки-Крейга между Великобританией и Японией, обеспечивавший японцам тылы в нападении на Советский Союз.
* * *
13 апреля 1941 года глава советского МИД В. М. Молотов и его японский коллега Мацуока подписали договор, в котором говорилось:
«…в случае, если одна из Договаривающихся сторон окажется [186] объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая Договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта».
«Когда Сталин находился на краю гибели, – пишет Резун, – Япония слово свое сдержала. Но вот Япония – на краю гибели. Красная Армия наносит внезапный сокрушительный удар». Подумать только – какое коварство проклятого Сталина, и какое «благородство» японцев… Однако здесь следует сделать небольшие уточнения.
* * *
Во-первых, министр иностранных дел Японии Мацуока, проследовав через Сибирь и Москву, 26 марта прибыл в Берлин, затем он навестил Муссолини и 4 марта вернулся в Берлин, а на обратном пути вновь оказался в Москве, где и подписал с Молотовым договор о нейтралитете.
Будучи в столице Германии, Мацуока сказал о своем намерении подписать договор с Советским Союзом Риббентропу. Позже Гитлер в разговоре с адмиралом Редером признается, что договор Японии с Советским Союзом заключен «с молчаливого согласия Германии». Почему «с молчаливого»? Да потому, что он противоречил условиям Тройственного [187] пакта (Берлин-Рим-Токио), согласно которому Договаривающиеся стороны обязывались в случае агрессии против одной из сторон вступить в войну с этим агрессором. Так что Мацуока, подписывая договор с Молотовым, прекрасно понимал, что в случае военного столкновения Германии с Советским Союзом один из договоров неминуемо будет нарушен. Такое вот благородство!
Во-вторых, в тот период в Японии боролись два направления. Одно из них, «южное» (война с Великобританией и США), возглавляемое генералом Тодзио, вскоре ставшим премьером, настаивало на ведении войны в Юго-Восточной Азии. Другое направление – «северное» (война с Советским Союзом) – после нападения Германии на Советский Союз настаивало на немедленном объявлении войны Советскому Союзу. Одним из лидеров этого направления был Мацуока. Тот самый Мацуока, который 13 апреля 1941 года подписал договор о нейтралитете. Так что войну Советскому Союзу Япония не объявила вовсе не из благородных побуждений, [188] а исходя из своих государственных интересов.
В-третьих, Гитлер вскоре же после начала войны с Советским Союзом принялся подталкивать Японию к открытию военных действий против СССР. Зорге доносил из Токио, что Риббентроп требовал от германского посольства убедить японцев нарушить их договор о нейтралитете с СССР, заключенный буквально за три месяца до начала «Плана Барбаросса». «Делайте что хотите, – писал Риббентроп, – но японцы должны начать войну с Россией… Чем раньше это произойдет, тем лучше. Мы продолжаем надеяться, что еще до начала зимы пожмем руки японцам на Транссибирской магистрали».
В результате 6 декабря 1941 года советские войска под Москвой переходят в мощное контрнаступление, а на следующий день Япония объявляет войну… Соединенным Штатам Америки. Гитлер тут же объявил войну США, но так и не дождался ответного шага своего азиатского союзника по Тройственному пакту.
В-четвертых, японский посол в СССР Хирота еще в 1931 году заявил: «Воевать с СССР в любое время, когда это окажется необходимым. Цель: не столько защита против коммунизма, сколько оккупация Дальнего Востока и Сибири», а военный министр Японии Араки в 1933 г. (год прихода Гитлера к власти) отметил: «Япония должна неизбежно столкнуться с Советским Союзом. Поэтому Японии необходимо обеспечить путем военного захвата территории Приморья, Забайкалья и Сибири».
* * *
Говоря о благородстве (японском или каком-либо другом), кому как не изменившему присяге [189] господину Резуну знать, что слова «благородство», «честность», «долг», «нравственность» не из политического лексикона.
Например, он обвиняет Сталина и Молотова в цинизме, вероломстве и других смертных грехах. Я им не адвокат, и в данном случае меня интересует не моральный облик руководителей Советского Союза, а «японские» аргументы автора «Ледокола». Вот один из них: он начинает высчитывать, сверяя дальневосточное время с московским, что чему предшествовало: Заявление Советского правительства открытию военных действий против Японии или нападение – Заявлению? Допустим даже, что Резун прав, т. е., возможно, военные действия опередили уведомление.
Только тогда следовало бы с этих позиций оценить и вероломное нападение японцев на Перл-Харбор. А разве атомные удары американцев по японским городам Хиросима и Нагасаки не есть чудовищное вероломство, и не против армии и флота, а против мирного населения? Это самый бесчеловечный акт во всей истории второй мировой войны.
Следующий аргумент Резуна: Сталин понимал, что войну выигрывает тот, кто вступает в нее последним. Здесь Резун говорит правду, которую, впрочем, вновь сводит ко лжи, когда говорит, что и в результате больше всех выиграл Сталин. Последними в «европейскую» войну вступили все-таки США, и они больше всех выиграли – до сих пор хозяйничают в Европе. А Сталин последним вступил только в «азиатскую» войну (с Японией) и без особых потерь выиграл здесь немало.
* * *
Кстати, что касается «благородства» японцев, то поклонникам «Ледокола» не мешало бы знать, [190] что в случае начала в 1941 году войны против СССР Япония готова была применить и бактериологическое оружие. В частности, в Манчжурии, в районе Харбина, действовали 2 секретных японских отряда – № 100 и № 731, – бывших в действительности экспериментальными лабораториями по производству и испытаниям бактериологического оружия. В их распоряжении имелись полигоны, аэродромы и самолеты, с которых из особых приспособлений над территорией, занятой противником, рассеивались зараженные чумой блохи.
Эксперименты по изучению действия бактерий ставились в основном на пленных китайских партизанах. Сотрудники отряда № 731, которым командовал генерал Исии Сиро, даже опробовали на практике японское бактериологическое оружие в районе китайского города Нимбо. После того, как с самолета были рассеяны блохи, зараженные чумой, в этом районе вспыхнула чумная эпидемия, унесшая десятки тысяч человеческих жизней.[191]
* * *
Что же касается причин, по которым Япония «кинула» своего германского союзника, то для их выяснения будет уместно привести цитаты из совещания крупных японских чинов, посвященного вступлению «Страны восходящего солнца» во вторую мировую войну. Судзуки:
«Еще ни одно государство не извлекало пользу из союза с Германией и ее предшественницей Пруссией. И не только это: есть страны, которые из-за своего союза с Германией не только терпели непредвиденные бедствия, но и в конце концов потеряли даже свою национальную независимость. Канцлер Бисмарк как-то говорил, что в международном союзе один должен быть наездником, а другой ослом, и что Германия всегда должна быть наездником. Гитлер считается со всякого рода договорами еще в меньшей степени, чем Бисмарк, и, не задумываясь, рвет любые соглашения; они становятся для него невыгодными. Истинные намерения Гитлера нельзя определить, ибо никто иной, как он высказал в кругу своих приближенных мысль о том, что нельзя Японии дать возможность стать сильной. Мы никак не можем поверить, что нацистская Германия, руководимая Гитлером, может в течение долгого времени оставаться преданным другом Японии. Надо постоянно помнить, что Германия по своей натуре такова, чтобы высасывать кровь у других, и мы должны обратить серьезное внимание на то, что как бы Германия не стала единственным наездником».
Судзуки тогда поддержал начальник японской разведки, сообщивший, что, по поступившим агентурным данным из Германии, на одной из ежедневных застольных бесед Гитлера на возмущенный и [192] недоуменный вопрос вождя Гитлер-югенда Бальдура фон Шираха: «Как, мой фюрер, вы отдаете весь Дальний Восток в случае нашей победы над Россией этим недочеловекам, этим макакам-японцам?» Гитлер ответил: «Вы всегда спешите, Бальдур, подождите, дайте разделаться с Россией, дойдет очередь и до макак». Глава японской спецслужбы также сообщил, что японской разведке известно, что Гитлер в свою очередь мечтает о захвате Германией основных районов Юго-Восточной Азии и района Южных морей.
