Айзек Азимов - История Англии. От ледникового периода до Великой хартии вольностей
Стиганд был смещён с поста архиепископа Кентерберийского, Эадвине, последний саксонский эрл Мерсии, погиб. Моркере, эрл Нортумбрии, бежал и принял участие в последней попытке сопротивления Вильгельму.
Эта последняя попытка была не чем иным, как партизанской войной, которую вёл без реального успеха сакс по имени Херевард. Его обычно называют Херевард Бодрствующий.
Херевард присоединился к датскому войску, пришедшему на помощь восставшим, а когда те ушли, продолжил борьбу самостоятельно. Он обосновался на острове Эли, в болотистой местности в семидесяти милях от Лондона. Вокруг его имени возник некий романтический ореол, который часто окружает мятежников. Недовольные (и среди них Моркере) стекались к нему на остров, как когда-то двести лет назад люди приходили к Альфреду.
Нормандские войска пытались пройти через топи и трясины, но рано или поздно им приходилось оставлять коней и продвигаться пешком, а их противники знали каждый дюйм местности. Раз за разом нормандцы терпели неудачу.
Наконец Вильгельм окружил всю эту территорию, и медленно, шаг за шагом, он сжимал кольцо. Когда голод стал невыносим, монахи Эли, не видя иного выхода, предложили Вильгельму, что они проведут его в логово мятежников. Вильгельм воспользовался предложением, бунтовщики были захвачены врасплох и сдались.
Судьба Хереварда неизвестна. О «последнем саксе» впоследствии сложили множество легенд. Он якобы бежал и продолжал сражаться ещё несколько лет, пока наконец Вильгельм не вернул ему его владения, пообещав забыть старое, если Херевард будет хранить ему верность. Вряд ли эта история соответствует действительности: подобные легенды часто возникают у покорённых и уничтоженных народов, которым необходим свой герой.
Ещё более невероятные легенды о Робин Гуде и его шайке разбойников, которые стали слагаться двумя столетиями спустя, также в какой-то мере отражали мечту саксов о сопротивлении. Легко увидеть за образами Робина и его разудалых друзей саксонских бунтовщиков, а за фигурами их главных врагов, шерифа Ноттингемского и епископа Херефордского, — ненавистных нормандцев.
Первый из нормандцев
Нормандское правление в Англии определённо отличалось от правления данов. Разумеется, Вильгельм Нормандский некоторыми своими чертами напоминал Кнута. Оба имели скандинавские корни; оба были хорошими воинами и умелыми правителями. Оба хотели разумно управлять Англией в соответствии с её законами и обычаями.
Однако существовал языковой барьер. Даны и саксы говорили фактически на одном языке, что способствовало общению. Однако нормандская знать, хотя и вела свое происхождение от викингов, за пять поколений полностью переняла французский язык и французскую культуру. Для англичан они были французами, чей язык они не понимали и чьи обычаи были им отвратительны.
Нормандцы, со своей стороны, столкнувшись с угрюмыми саксами, говорившими на варварском наречии, естественно, смотрели на них свысока, что отнюдь не прибавляло у саксов любви к ним. Когда два человека не понимают языка друг друга, им сложно договориться. Главным орудием общения в таком случае часто оказывается кулак, и сила была на стороне нормандцев.
Сам Вильгельм старался научиться саксонскому языку и писал свои грамоты и декреты на латыни и на древнеанглийском, но он представлял собой исключение. Его ближайшее окружение и его бароны отказывались учить древнеанглийский. Нормандский диалект стал языком двора, судопроизводства, государственных документов, литературы и высшего общества. На английском продолжали говорить крестьяне.
Кроме того, искусство ведения войны на континенте развивалось, и Вильгельм, знакомый с новыми достижениями, стремился реализовать их в английских условиях. Рыцарские доспехи стали более тяжелыми, и от самого всадника требовалось большее умение. Гастингс наглядно показал, что пехота в кожаных доспехах, вооруженная секирами и копьями, не имеет никаких шансов выстоять против тяжеловооружённой кавалерии. Вильгельм намеревался создать такую кавалерию.
Однако человек, чтобы служить в кавалерии, должен иметь доход. Вооружение и обучение требовало средств. Деньги необходимы были и для того, чтобы обзавестись конём, способным нести на себе тяжеловооружённого всадника. И тем более огромные затраты требовались, чтобы экипировать и обучить целый отряд рыцарей под началом одного человека.
Единственным источником дохода в те времена была земля, и это означало, что Вильгельм должен был дать землю тем, кто, как он полагал, войдет в состав его кавалерийского войска. Поскольку он не мог доверять саксам по понятным причинам, оставалась рассчитывать на нормандцев. Это означало, что он должен был наделить их землей, а вся земля находилась в руках саксонской знати. Из этого следовало, что саксонская знать должна полностью уступить место нормандской знати, которая будет господствовать над саксонскими крестьянами. Ко времени кончины Вильгельма во всей Англии оставалось лишь шесть крупных землевладельцев-саксов.
Сама идея замков — укреплённых жилищ, в которых их владельцы могли жить в мирное время и которые во время войны превращались в неприступные крепости, — возникла во Франции в несколько более ранние времена. Нормандцы стали строить замки по всей Англии, и шансы на успешное сопротивление со стороны саксов уменьшились. Периодически вспыхивавшие в разных концах страны крестьянские бунты, однако, рано или поздно разбивались о неприступные стены замков, где нормандские бароны могли отсидеться до прибытия им на помощь рыцарей.
Даже в 1100 г. общее число нормандских рыцарей в Англии составляло лишь пять тысяч. И всё-таки они были в состоянии удерживать в повиновении население, в триста раз превосходящее их по численности. Против вооруженных всадников и каменных стен замков цепы и косы земледельцев оказывались бессильны.
Вильгельм пошёл дальше. Одна сфера жизни, где саксы и нормандцы соприкасались, — религия. И перед церковью они были равны. Если бы клириками оставались саксы, саксонская культура продолжала бы жить ещё многие столетия и в конце концов подчинила бы себе нормандцев. Такие случаи уже были в истории. Когда германские племена захватили западную часть Римской империи, церковь там оставалась римской, и, в конце концов, германцы перемешались с латинянами и стали говорить на романских языках. Викинги, поселившиеся в Нормандии, превратились во французов, потому что они приняли христианство, а священники были французскими.
Итак, Вильгельм решил поменять английских священнослужителей на нормандских. Главным его союзником в этом стал Ланфранк, выходец из северной Италии, в возрасте тридцати пяти лет приехавший в Нормандию. Герцог Вильгельм был ещё подростком, с которым мало кто считался. Когда Вильгельм женился на Матильде Фландрийской в 1053 г., со стороны церкви возникли некоторые возражения. Положение спас Ланфранк. Он обратился к папе и сумел получить благословение на этот брак. Это на всю жизнь сделало Вильгельма и Ланфранка друзьями.
Сместив в 1070 г. с позволения папы Стиганда с поста архиепископа Кентерберийского, новый король сразу же заменил его на Ланфранка, вкрадчивого нормандца итальянского происхождения. В то время Ланфранку было уже шестьдесят пять лет, но он пробыл на своем посту ещё девятнадцать лет, умерев в возрасте патриарха в восемьдесят четыре года (возраст почти невероятный для тех неспокойных времён). Архиепископом Йорка был назначен другой нормандец Фома Байенский.
Ланфранк, при поддержке Вильгельма, предпринял полную реформу английской церкви в свете учения всесильного монаха Гильдебранда, который, будучи в течение четверти века могущественнее папы, наконец в 1073 г. сам был избран папой под именем Григория VII. Ланфранк также последовательно смещал саксов с высоких церковных постов и заменял их нормандцами. Ко времени смерти Вильгельма все высшие церковные иерархи в Англии, кроме двух епископов и двух аббатов, были нормандцами.
Именно на этом этапе нормандское завоевание стало завоеванием в полном смысле слова.
Когда Вильгельм понял, что страна постепенно успокаивается, он смог заняться делами правления, и здесь ничто не ускользнуло от его пристального взора. Он хотел точно представлять положение дел и для этого приказал провести полную перепись всех земельных владений королевства. Результаты переписи, проведённой в 1086–1087 гг., собраны в двух томах, называемых «Книгой Страшного суда». Ничего подобного Европа прежде не видела.
(«Книгой Страшного суда» материалы поземельной переписи названы потому, что одной из её задач было прекратить раз и навсегда (до конца времён)[16] споры вокруг земельной собственности, перешедшей от саксов к нормандцам, зафиксировав этот факт в письменном документе.)
