Михаил Геллер - Утопия у власти
Наиболее разработанной и наиболее известной была программа махновского движения. Многие участники «махновщины» и ее вождь написали воспоминания. П. Аршинов написал Историю махновского движения. Украинское крестьянство, пишет исследователь махновщины, «так рассуждало: «Советская власть та, которая дала крестьянам землю, бросила лозунг «грабь награбленное». Это сделали большевики. А та власть, которая проводит продразверстку, не отдает всю помещичью землю крестьянам, а строит совхозы, коммуны, — это власть «коммуны», власть не большевиков, а коммунистов». Это крестьянское настроение выражалось в политической формуле: «Мы за большевиков, но против коммунистов». В июне 1918 года Н. И. Махно долго беседовал с Лениным и пытался объяснить ему отношение украинских крестьян к революции. Крестьянская масса, объяснял Махно, видит в революции «средство избавления себя от гнета помещика и богатея-кулака, но и от слуги этих последних — власти политического и административного чиновника сверху...». Махно пишет в своих воспоминаниях: «Ленин переспрашивал меня три раза и все три раза удивлялся» тому, что лозунг «власть советов на местах» воспринят крестьянами не так, как имел в виду вождь Октября. Крестьяне полагали — власть советов на местах — это «значит, что вся власть и во всем должна отождествляться непосредственно с сознанием и волей самих трудящихся». Ленин возразил на это: «крестьянство из ваших местностей заражено анархизмом».
Политический ярлык не объяснял главного: крестьянство шло за социалистом-революционером Антоновым, крестьянство шло за «анархистом-коммунистом». Махно, крестьянство шло за беспартийными вожаками в надежде найти землю и свободу. Крестьянство поддержало и большевиков, когда они дали землю и заявили «грабь награбленное». Едва лишь большевики стали властью — крестьяне выступили против них.
Крестьянство приняло революцию, поняв ее по-своему, и отказалось принять большевистский режим.
Море крестьянских восстаний, заливавшее страну, не казалось Ленину достаточным основанием для изменения политики, для отказа от немедленного строительства коммунизма Крестьянская война, не угрожавшая городам, складывавшаяся из отдельные очагов, уничтожаемых по одиночке, не представляла серьезной опасности для власти. Как молния, по выражению Ленина, осветил действительность мятеж кронштадтских моряков.
Кронштадт
В конце 1920 года недовольство начинают все громче выражать рабочие, положение которых не перестает ухудшаться. Вспыхивают забастовки в Москве и других рабочих центрах, но особый размах принимают они в «колыбели революции», в Петрограде. Поскольку рабочие не могут бастовать в «рабочем государстве», они объявляются не рабочими. «Да разве это рабочие бастуют — заявляет член Петроградского о исполкома. — Настоящих рабочих в Петербурге нет они ушли на фронт, на продовольственную работу и т д. А это все — сволочь, шкурники, лавочники, затесавшиеся во время войны на фабрики...» И «забастовка» вычеркивается из словаря: «шкурники», работающие на петроградских заводах устраивают «волынки», «бузу».
Декрет от 22 января 1921 года о сокращении хлебного пайка для рабочих на одну треть становится искрой, взрывающей недовольство. Бастующие рабочие разгоняются курсантами, ибо регулярные части перестают быть надежными. Положение в Петрограде в феврале 1921 года удивительно напоминает положение в феврале 1917 года. Забастовки и демонстрации рабочих бастуют и демонстрируют рабочие Трубочного, Патронного, Балтийского, Путиловского и других заводов и фабрик. 24 февраля Петроградский комитет партии создает Совет обороны города. В городе объявляется осадное положение и красноармейцам не выдают сапог, опасаясь, что они присоединятся к демонстрантам. Производятся массовые аресты, одновременно рабочим и солдатам раздается дополнительный паек: по банке консервов и фунту хлеба в день.
Волнения в Петрограде перебрасываются в Кронштадт. Наибольшую активность проявляют моряки линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь», которые вместе с командой линкора Республика» были главной опорой большевиков в 1917 году. 1 марта на митинге гарнизона и жителей города принимается резолюция, составленная моряками «Петропавловска». Резолюция требовала произвести тайным голосованием перевыборы советов, ибо советы не выражают волю рабочих и крестьян», свободы и печати «для рабочих и крестьян, анархистов и левых социалистических партий», освобождения «политических заключенных социалистических партий», пересмотра дел заключенных в тюрьмах и концлагерях, снятия заградительных отрядов, права крестьян свободно обрабатывать землю и иметь скот. Делегация кронштадтцев, высланная в Петроград, для ознакомления с этой резолюцией рабочих города, была арестована. Кронштадт ответил на это созданием Временного революционного комитета. Председателем был избран старший писарь «Петропавловска» Степан Петриченко, членами — моряки, рабочие. 2 марта Ленин и Троцкий подписывают приказ, объявляющий кронштадтское движение мятежом, организованным руками «французской контрразведки», «мятежом бывшего генерала Козловского», а резолюцию — «черносотенно-эсеровской» В связи с этим Совет труда и обороны объявил «бывшего генерала Козловского и его сподвижников вне закона, город Петроград и Петроградскую губернию на осадном положении».
А. Н. Козловский, командующий артиллерией Кронштадта, был одним из десятков тысяч военспецов, служивших в Красной армии. Никакого отношения к восстанию в Кронштадте он не имел. Но он был единственным бывшим генералом в крепости, что позволяло легко превратить движение в «белогвардейскую авантюру». Семья Козловского, как и семьи всех других кронштадтцев, была арестована.
5 марта наркомвоенмор Троцкий, прибыв в Петроград, приказал мятежникам сдаться: только тот, кто сдался, сможет рассчитывать на милосердие Советской республики. Троцкий, который в 1917 году назвал кронштадтских моряков «красой и гордостью русской революции», приступает к подготовке штурма Кронштадта.
Восстание в Кронштадте, заявляет Ленин на Десятом съезде партии, собравшемся в марте 1921 года, опаснее для большевистской власти, чем Деникин, Юденич и Колчак, вместе взятые. Опасность эта была связана с непосредственной близостью Кронштадта к Петрограду, с тем, что восставшие — профессиональные военные, располагали значительной военной силой. Опасность, наконец, была связана с тем, что моряки Кронштадта выступали с антибольшевистскими революционными лозунгами: «Вся власть советам, а не партиям», «Долой контрреволюцию слева и справа», «Власть советов освободит трудовое крестьянство от ига коммунистов» — призывы эти отражали настроения не только крестьянства, но и рабочего класса. «Здесь, в Кронштадте, — говорилось в обращении восставших, — заложен первый камень третьей революции... Эта новая революция всколыхнет и трудовые массы Востока и Запада, являя пример нового социалистического построения, противопоставленного казенному коммунистическому «творчеству», убеждая воочию зарубежные трудовые массы, что все творившееся у нас до сего времени волею рабочих и крестьян, не было социализмом».
Лозунг «третьей революции», направленной против «комиссародержавия», не мог не напугать Ленина. 7 марта начинается артиллерийский обстрел Кронштадта и фортов.
Для руководства операцией в Петроград прибывают главком С. Каменев и командующий Западным фронтом М. Тухачевский. Ему вручается непосредственное командование силами, сосредоточенными для подавления восстания. Ленина, Троцкого и других советских руководителей, не перестающих разоблачать «белого генерала» Козловского, не смущает тот факт, что боевыми действиями против Кронштадта руководили «бывшие» офицеры, полковники, генералы. Для подавления кронштадтского мятежа применяется разработанная уже карательная тактика: сосредотачивается преобладающая военная сила, давящая мятежников. Против 3—5,5 тыс. моряков, отражавших штурм Кронштадта, было собрано около 50 тысяч бойцов, разделенных на две группы. Первой командовал бывший офицер Е. Казанский, второй — бывший офицер А. Седякин. Красные части ворвались в Кронштадт в ночь с 17 на 18 марта. 18 марта все советские газеты вышли со статьями на первой странице, посвященными 50-летию Парижской коммуны, клеймящими «кровавых палачей Тьера и Галифе». Но, как писал знаменитый орган киевских чекистов Красный меч: «Нам все дозволено, ибо мы первые в мире подняли меч не ради крепощения и подавления, но во имя всеобщей свободы и освобождения от рабства».
Восставшие моряки ограничились арестом городских коммунистов, не пожелавших присоединиться к восстанию. Сразу же после захвата Кронштадта была расстреляна первая группа моряков— 13 человек. Казни продолжались потом в петроградских тюрьмах, кронштадтские моряки были отправлены в Пертоминский концентрационный лагерь на Белом море. Значительная их часть там погибла. Степан Петриченко, бежавший по льду в Финляндию, прожил там до 1945 года, когда финляндские власти передали его советским органам; он умер в лагере. Новейшая советская историография, не ограничиваясь повторением обвинений в адрес «белого генерала Козловского» и «французской контрразведки», называет в числе виновников восстания — Троцкого и троцкистов.
