Г. Костырченко - Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.
Однако вещи, терпимые прежде, стали совершенно недопустимыми в 1930-м, когда в политике, идеологии и экономике советского режима четко обозначился крен в сторону ужесточения. В этих условиях даже сама прошлая связь евсекций с Бундом стала восприниматься властью как некий инкубационный период развития такой страшной в ее глазах социальной болезни, как буржуазный национализм. Поэтому в ходе начавшейся 5 января реорганизации аппарата ЦК ВКП(б) наряду с другими национальными структурами Отдела пропаганды, агитации и печати без лишнего шума было ликвидировано и еврейское бюро (так в это время называлось ЦБ ЕС)[291].
Оказавшись в одночасье низложенным, начальство евсекций восприняло неожиданно происшедшую с ним метаморфозу как серьезное предупреждение свыше. В дальнейшем бывшие руководители евсекций использовали любой повод, чтобы продемонстрировать свою преданность Сталину и безоговорочную приверженность его политическому курсу. Скажем, выступая в январе 1931 года на втором всесоюзном съезде ОЗЕТа, М.Я. Фрумкина, которая продолжала возглавлять Коммунистический университет национальных меньшинств Запада, заявила о приоритете Биробиджана в вопросе еврейского переселения, поскольку-де Дальний Восток определен партией как район созидания еврейской национальной автономии[292].
Между тем, несмотря на значительные усилия властей (материальные и пропагандистские) по еврейскому обустройству в Биробиджане, дела там шли далеко не лучшим образом. Из 20 тыс. евреев, направленных туда начиная с 1928 года, к 1934-му осталось на постоянное жительство меньше половины. Возникли проблемы и с иностранными переселенцами. Вначале международное политически лево-ориентированное еврейство активно откликнулось на призыв Коминтерна помочь своим братьям в СССР. В 1924 году в США была создана даже специальная общественная организация ИКОР (The Organization for Jewish Colonization in Russia), которая в следующем году заключила с советским правительством договор об оказании помощи в освоении евреями Дальнего Востока. Тогда же она направила в Биробиджан экспедицию во главе с профессором Чарльзом Кунцом, которая дала заключение о том, что обследованная ими местность вполне пригодна к заселению. Массовое переселение в Биробиджан евреев из-за границы (главным образом из Аргентины, Польши, Литвы, Палестины) началось после принятия политбюро 25 мая 1931 г. соответствующего постановления. К началу 1932-го на советский Дальний Восток прибыло 870 иностранцев, которые трудились в основном в сельскохозяйственной коммуне ИКОР. Однако уже к концу того же года более 500 человек из них уехали обратно, не сумев приспособиться к суровому таежному климату и преодолеть бытовые трудности. Следующий крупный отток иностранцев произошел после того, как в 1933 году на Дальнем Востоке разразился голод. Тогда Советский Союз покинул и сам профессор Кунц, а созданная им коммуна распалась[293].
Чтобы не ударить в грязь лицом перед международной общественностью (как «прогрессивной», так и сионистской) и вдохнуть жизнь в чахнувший на корню проект, сталинское руководство пошло на беспрецедентный шаг: 4 мая 1934 г. политбюро преобразовало Биробиджанский национальный район в Автономную еврейскую национальную область (ЕАО), хотя ставшая вдруг «титульной» национальность была представлена на этой территории весьма незначительно. Примерно в то же время Калинин, принимая делегацию рабочих московских предприятий и работников еврейской печати, заявил, что «образование Еврейской автономной области подвело фундамент под еврейскую национальность в СССР»[294].
Принятые правительством кардинальные решения, а также нагнетавшийся пропагандой переселенческий энтузиазм способствовали некоторому увеличению количества евреев, пожелавших переехать в Биробиджан. В 1934 году туда прибыло 5267 переселенцев из Одессы, Москвы, Харькова, Киева и других городов. В ЕАО началось бурное строительство областного центра, промышленных объектов, дорог и мостов. Постепенно налаживалась и культурная жизнь. Стала выходить газета на идиш «Биробиджанер штерн», редактором которой 7 июля 1935 г. был утвержден Г.Л. Казакевич. Годом ранее в Биробиджане открылся Еврейский государственный театр, которому в 1936 году присвоили имя Л.М. Кагановича. «Железный нарком» путей сообщения побывал в Биробиджане в феврале того же года в ходе инспекционной поездки по Транссибу. Выступив на совещании областного и городского актива, он, согласно официальному сообщению, «подробно остановился на достижениях ленинско-сталинской национальной политики и истории борьбы с различными национальными буржуазными партиями, в частности, с сионистами, бундовцами, поалейсионистами и др.»[295].
Власти не скрывали, что еврейская автономия на советском Дальнем Востоке учреждена как коммунистический ответ на проект сионистов в Палестине. 10 мая 1934 г. в «Известиях» была опубликована передовица, которая заканчивалась на следующей мажорной ноте:
«Не сладенькие разговоры о «земле обетованной», не националистический обман, а подлинную пролетарскую помощь дает страна строящегося социализма всем народам, ее населяющим, в том числе и еврейскому».
Эта пропаганда, несмотря на всю ее нарочитость и ходульность, была серьезно воспринята левыми и центристскими еврейскими кругами на Западе, которые после прихода Гитлера к власти надеялись на советскую поддержку ставшего гонимым немецкого еврейства, тем более что положение его усугублялось с каждым месяцем. Уже к концу 1934 года 60 тыс. евреев вынуждены были эмигрировать из Германии, и только 17 тыс. из них смогла принять Палестина[296], остальные же пытались осесть в демократических странах Европы или добиться выезда в Новый Свет, прежде всего в США. Но практически все эти страны, еще не оправившиеся от последствий экономического кризиса, закрыли свои границы для массовой еврейской иммиграции. В таких условиях западной общественности, занимавшейся судьбой еврейских беженцев, оставалось только надеяться, в том числе и на гуманизм советского правительства, рекламировавшего себя защитником угнетенных народов. В какой-то мере эти упования начали оправдываться после того, как «Джойнту» удалось добиться разрешения у НКИД на переезд в Советский Союз из Германии для нескольких групп евреев, состоявших в основном из специалистов — инженеров, врачей, ученых. Чтобы изучить возможности массовой еврейской иммиграции в СССР, представители «Агро-Джойнта» и ОРТа побывали в Биробиджане, а по возвращении оттуда высказались о его пригодности для этих целей. В Нью-Йорке, Париже и Лондоне заговорили о необходимости создания специальных фондов поддержки переселения еврейских беженцев на советский Дальний Восток, тем более что советское руководство обнародовало планы обустройства там в 1935 году 4000 семей советских и 1000 семей иностранных евреев. 21 декабря 1934 г. советский полпред в Англии И.М. Майский проинформировал заместителя наркома иностранных дел Н.Н. Крестинского, что его посетил лорд Марлей и вручил меморандум, в котором содержалась просьба к советскому руководству рассмотреть вопрос о возможности размещения еврейских беженцев в ЕАО. В случае положительного решения предлагалось на средства западных благотворительных организаций создать в Париже, Варшаве и других европейских городах советские консульско-проверочные пункты для выдачи въездных виз прошедшим отбор беженцам. В тот же день руководитель советской внешнеторговой компании в США Амторг П.А. Богданов сообщил М.И. Калинину о состоявшейся накануне беседе с председателем правления «Джойнта» Д. Розенбергом, который сравнил создание ЕАО в СССР с работой сионистов в Палестине. В ответ на открытие СССР своих границ европейским евреям, следующим в Биробиджан, он предложил переадресовать туда деньги, которые советское правительство должно было уплатить «Агро-Джойнту» в счет погашения полученного ранее займа, а также пообещал организовать дополнительный сбор средств, обратившись к таким богатейшим семействам Америки, как Варбурги, Розенвальды и Леманы[297].
Реакция советских властей на эти предложения была неоднозначной. Сталин вроде бы был не прочь на фоне жестокостей, чинимых Гитлером в отношении евреев, проявить к ним гуманизм и тем самым содействовать моральной реабилитации своего режима в глазах международной общественности. Вместе с тем сложившаяся к середине 30-х годов внутренняя ситуация в Советском Союзе с присущими ей массовым террором, ксенофобией и всеобщей подозрительностью отнюдь не способствовала открытию границ социалистической державы. Противоречие это наложило свою печать на постановление политбюро «О переселении евреев в Биробиджан» от 28 апреля 1935 г. Хотя в нем и разрешался в течение 1935–1936 годов приезд в ЕАО 1000 семейств из-за рубежа, но это оговаривалось следующими жесткими условиями:
