Георгий Шторм - Повести
Святослав еще больше нахмурился и сурово спросил Калокира:
- Не лукавит ли царь Никифор, говоря о дружбе? Не было ее между нами прежде - для чего говорит он о ней теперь?
- У императора много забот, - ответил посланец. - Войска его сражаются против сарацин* и латинян, готовятся воевать болгарские крепости на Дунае. Императору трудно; он ищет союзников и надеется на помощь князя Руси.
_______________
* С а р а ц и н ы - арабы.
- О какой помощи просит меня царь Никифор?
- Он хочет, чтобы руссы помогли ему сокрушить Болгарское царство.
- Болгарское царство?!
Калокир склонил голову в знак того, что князь не ошибся, а Святослав гневно заговорил:
- Болгары - наши друзья! Никогда не ходила на них Русь войною! Как смеешь ты предлагать нам такое бесчестное дело? Мы не наемники, подобные печенегам, и нас не соблазнят царские дары!
Калокир выдержал взгляд князя и тихо ответил:
- Если ты дозволишь говорить с тобою тайно, я открою тебе великие дела.
Святослав покачал головой:
- Я не таюсь от своих дружинников, и нам нет нужды беседовать тайно.
- Тогда слушай... Болгарские послы приходили к Никифору. Он велел их бить по щекам и выгнать вон. Будет война. Но базилевс хочет воевать чужими руками. Он хочет, чтобы руссы сражались с болгарами, чтобы вы изнурили себя взаимной враждою. И вот я, Калокир, советую тебе без лукавства: иди в Болгарию, но не как недруг, а заключи с нею союз!
Святослав усмехнулся. Светлые усы его раздвинулись, потом снова сомкнулись подковой, и он спросил, положа руку на меч:
- Разве ты не боишься, что я выдам тебя царю Никифору?
Грек пожал плечами:
- А какая тебе от того корысть?
- Ты посол, - продолжал Святослав, - но речь твоя на речь посла не похожа. Для чего даешь ты мне такие советы? Или ты думаешь меня обмануть?
- Нет, - сказал Калокир, - я думаю обмануть императора.
- А тебе-то какая от того корысть?
- Я хочу награды, какой не может дать мне Никифор: хочу покоя и власти вдали от него.
- Слова твои непонятны.
- Император коварен! - сказал Калокир, блеснув глазами. - Сегодня он ко мне милостив, а завтра отрубит голову или посадит на кол. Я сын херсонского правителя и хочу сам стать правителем этой области. Херсон владение императора; я сделаю его своим владением, и мы заживем с тобой в мире и дружбе. Помоги мне, князь! Это будет наградою за совет.
Но Святослав молчал. И Калокир заговорил снова:
- Я скажу тебе все без утайки... Никифора не любят. Кто знает, может быть, с твоей помощью мне удастся... овладеть троном... Подумай: какой тогда у тебя будет друг!
Святослав опять усмехнулся:
- Высоко ты метишь! Да не пожалеть бы после: кто много ищет, может многое потерять.
- Решайся, князь! - с жаром сказал Калокир. - Базилевс называет руссов и болгар варварами и рано или поздно будет воевать с тобою. Он хочет захватить богатую Болгарскую землю - ты же ее защитишь!
- Да, - задумавшись, произнес Святослав, - Болгарская земля богата. Там сходятся пути от многих народов; по этим путям идут на Русь от чехов и венгров серебро и кони, а из Руси - мед и воск, рыба и дорогие меха.
- Так! - сказал Калокир. - А что будет с медом, воском, рыбой и дорогими мехами, если пути эти переймет Никифор?
Тень прошла по лицу Святослава, и гневные искорки метнулись в его голубых глазах.
- Что скажете, братья-дружина? - быстро спросил он.
- Веди нас! - ответили воины и Свенельд.
- Тому и быть! - сказал послу Святослав. - Напиши царю, что я дары его принимаю.
Грек поклонился и, торжествуя, воскликнул:
- Я напишу, что ты пошел на болгар войною, а сам пойду за тобой к Дунаю как твой друг и брат!..
2
Под ярким небом на берегу Мраморного моря раскинул свои дворцы и храмы Константинополь, или, как называли его на Руси, Царьград.
Тройные стены защищали его с суши. Их окружали рвы, наполненные морской водою; плотины удерживали воду на покатых местах.
За высокой оградой стояли дворцы. Самые большие из них назывались: Вуколеон и Магнавра.
В Вуколеоне жил император Никифор. Перед этим дворцом было высечено из камня изваяние: лев, борющийся с быком.
Городская стража зорко смотрела вдаль - на азиатский берег: оттуда чаще всего следовало ожидать опасности. Цепь маяков издалека передавала весть в столицу. По их огням стража узнавала, что арабы готовы вторгнуться в империю, и маяк Магнавры мгновенно зажигал свои огни.
Тогда панцирь, меч и щит императора вывешивали над главными дворцовыми воротами. Это был знак выступления в поход.
Прошло полгода с тех пор, как Никифор в последний раз вывесил свои доспехи. Удача сопутствовала ему. Послав Калокира в Киев, он выступил против арабов, разбил их в Сирии и возвратился домой.
Но невесело встретила его столица. Никто не радовался победе. Народ роптал, подавленный налогами и нуждою, а брат император, скупив хлеб и оливковое масло, продавал их по небывало дорогой цене.
Опустела казна, и все были недовольны Никифором: богатые - потому, что перестали получать от него подарки, бедные - потому, что он не мог их накормить.
Низкорослый и тучный, с седеющей бородкой и багровой бычьей шеей, угрюмо бродил он по своему дворцу. Дворцовые покои были затянуты шелком; мраморные полы усыпаны розами; сверкала эмаль; искрились самоцветные камни - богатства империи, этой "пиявицы Вселенной", веками угнетавшей все вокруг.
Войной и торговлей жила Византия. Подневольный труд земледельца приносил ей достаток, искусство ремесленников создавало славу и блеск.
Отовсюду стекались в Константинополь товары. Византийские купцы разъезжались по всему свету. Они бывали в Италии, Испании, Галии, попадали даже в Индию и Китай.
Весь мир мечтал о волшебном городе. О нем рассказывали чудеса на Западе и Востоке. Певцы распевали о залах Вуколеона, освещаемых по ночам карбункулами, и о кружащихся залах Магнавры, которые приводит в движение морской прибой.
И вот этот город, которому не было равного по богатству и силе, стал клониться к упадку: беспрестанные войны истощили его. Надвигался голод, росло недовольство. Страх закрадывался в сердце Никифора. Его пугали ходившие по дворцу слухи, и более всего - слух о том, что начинают роптать войска.
Византийские полководцы не раз убивали своих императоров и сами воцарялись на их троне. Базилевсу приходили на память такие убийства, и он боялся, что то же случится и с ним.
Его полководец Иоанн Цимисхий прославился в недавних битвах с арабами; войска любили его, и он мог их легко увлечь за собою. Это был пылкий, львиной отваги и силы воин. Он перепрыгивал через четырех коней, поставленных рядом, а за сто шагов попадал стрелой в кольцо...
Пока Никифор со страхом думал о будущем, пришла из Болгарии грозная весть: киевский князь Святослав вступил в союз с болгарами; все дунайские крепости раскрыли перед ним ворота, и на Дунае уже вьются стяги русских дружин.
Понял базилевс, что не удалось ему провести Святослава. "Кожееды и варвары!" - со злобой сказал он о болгарах и русских и начал готовиться к войне.
Первым делом он послал гонца к печенегам, кочевавшим в степях между Бугом и Днепром. "Князь Святослав, - велел он сказать им, - ушел в Болгарию и Киев оставил совсем без войска. Идите на киевлян - вам достанется богатая добыча, а я вас за то награжу".
Другого гонца он послал к болгарским боярам и воеводам; многие из них давно уже были подкуплены его дарами, и он мог спокойно довериться им во всем... Он дал им знать, что надо склонить и прочих болгарских вельмож к союзу с греками и всячески подстрекать их против русского князя; за это он сулил им великие почести и новые богатые дары.
Затем он приступил к укреплению столицы. На стенах ее поставили камнеметы, а Босфор замкнули железной цепью; она была укреплена на башнях, стоящих на противоположных берегах пролива, и поддерживаема барками, связанными между собой.
А чтобы отвлечь от мрачных мыслей народ, задумал базилевс устроить пышное зрелище - излюбленные греками конские бега.
Над ипподромом, вмещавшим сто тысяч человек, раскинули багряный полог. Приготовили коней и беговые колесницы, усыпали цветами песок.
В назначенный день весь город собрался под багряным пологом. Статуи славнейших наездников на ипподроме были увиты ветвями лавра. Над императорским местом развевался стяг.
Пестрая толпа бурлила вокруг арены. Были тут и греки, и хазары, и венгры, и печенеги, и фракийские славяне, и жители Албанских гор.
Сначала все шло хорошо. Зрители ревели от восторга и рукоплескали победителям. Но вдруг на арену выбежали воины; они размахивали мечами. Это была затея Никифора - показать примерный бой. Народ кинулся к выходам. Вопли и стоны огласили воздух, и, пока водворяли порядок, было затоптано несколько сот человек.
На другой день, когда император проезжал по городу, толпа встретила его гневными криками. Мужчины посылали ему проклятия, женщины бросали в него с кровель домов кирпичами. Они были схвачены и сожжены.
