Владимир Понизовский - Заговор генералов
При обыске дома у Протопопова обнаружили целый склад съестных припасов - более тридцати окороков, штабели консервов, мешки крупчатки. Продовольствие передали в распоряжение Совета депутатов.
Между тем, хотя новое правительство и было составлено, намеченного в премьеры князя Львова в Питере не оказалось. Поэтому Родзянко, впредь до его приезда и до официального вступления новых министров в свои права, решил послать в государственные учреждения своих представителей из числа наиболее преданных ему думцев.
- Чтобы овладеть государственным аппаратом, не дать опередить нас Совдепу, - объяснил он в узком кругу членов Временного комитета.
Слово "Совдеп", неизвестно кем произнесенное впервые, моментально распространилось по Таврическому дворцу, а затем и по городу.
В министерство иностранных дел Михаил Владимирович направил графа Капниста, в министерство земледелия - князя Васильчикова, в министерство юстиции - Маклакова, старого думского волка с манерами придворного. Министерство торговли и промышленности взял под надзор сам председатель. Он же и подписывал назначения. В духе момента они именовались мандатами, а уполномоченные Думы - комиссарами.
Для того чтобы действовать дальше, Родзяике нужно было узнать, как относятся к происходящему союзники по Антанте. Лучше всего выяснить это у посла Франции Мориса Палеолога.
Самому ехать в посольство не было времени, да и не следовало. Михаил Владимирович послал доверенного человека:
- Подробно информируйте о происходящем и принимаемых нами мерах. Выясните, как Франция относится к сохранению императорского режима.
Палеолог принял визитера. Выслушал. Ответил:
- В качестве посла Франции меня больше всего озабочивает война. Нам желательно по возможности ограничить влияние революции и поскорей восстановить порядок. Не забывайте, что французская армия готовится к большому наступлению и честь обязывает русскую армию сыграть при этом свою роль. Что же касается сохранения режима... Да. Но в конституционной, а не в самодержавной форме. Вполне допустимо, чтобы вы переменили царя, но сохранили царизм.
- Родзянко, Гучков и Милюков такого же мнения, - уверил посла визитер. - Временный комитет энергично работает в этом направлении.
Можно было не сомневаться, что Морис Палеолог выразил мнение и других союзников. Итак, взаимопонимание установлено. Теперь не мешкать с официальным утверждением нового правительства. Кто его должен утверждать?.. По российским законам - не кто иной, как царь.
Надо спешить. Солдаты и фабричные все на улицах. И Совдеп не бездействует.
Утром двадцать восьмого февраля на заводах и фабриках Питера уже начались выборы в Совет рабочих депутатов - по одному депутату от тысячи рабочих. Тем часом вышел и первый номер газеты "Известия Петроградского Совета рабочих депутатов". Он открывался воззванием "К населению Петрограда и России":
"Борьба еще продолжается; она должна быть доведена до конца. Старая власть должна быть окончательно низвергнута и уступить место народному правлению. В этом спасение России..."
На заседании Исполкома было выдвинуто предложение: включить в Совет депутатов и представителей от солдат.
За истекшие сутки уже начал проявляться характер самого Совета. Он оказался далеко не цельным. В тот час, когда Совет стихийно формировался в левом флигеле Таврического дворца, в комнате бюджетной комиссии собрались главным образом представители и сторонники социалистов-революционеров и эсдеков-меньшевиков. Они и определили характер Совдепа - что ни новая, выплескиваемая напором событий проблема, то разноголосица во мнениях. В первый раз она проявилась уже минувшей ночью, когда в штаб восстания заявились Родзянко и полковник Энгельгардт. Сначала члены Совета решительно воспротивились тому, чтобы Временный комитет Думы взял на себя восстановление порядка в Питере да еще и назначил своего военного коменданта столицы. Но тут же, уступив нажиму грозного председателя Думы, согласились, пошли на попятную.
Вот и теперь: казалось, бесспорное предложение - привлечь на свою сторону солдат - вызвало шумные дебаты. Прежде всего потому, что предложение исходило от большевиков. Каждую их рекомендацию остальные совде-повцы встречали в штыки. "Солдат - депутатами? Да ведь это заразит армию агитацией, разложит ее и сделает небоеспособной! А нам предстоит воевать до полной победы!"
Но Таврический был битком набит солдатами, и они сказали свое слово: "Мы - такие же пролетарии и крестьяне, почему же вы лишаете нас революционных прав?"
Большевики одержали верх. Исполком вынужден был постановить: организовать при Совете рабочих депутатов солдатскую секцию с нормой представительства по одному человеку от каждой роты.
Острый, важнейший вопрос: входить представителям Совета в правительство, подбираемое Родзянкой, или не входить?.. Уже знали, кого туда прочат: тузов промышленности, буржуев и их подпевал. Подавляющим большинством постановили: в октябристско-кадетское правительство совдеповцев не посылать.
Керенского охватило беспокойство. Он - товарищ председателя Исполкома Совдепа. Он же - член Временного комитета Думы. Ему предложен портфель министра... Три кресла. И теперь нужно выбрать: какое отвергнуть, в какое сесть. Только бы не просчитаться.
В калейдоскопе событий обозначилось: восставшие, солдаты и рабочие, слушают Совдеп. Понятно: Совет рожден революцией. Он как бы восстановил связь, перекинул мост между пятым годом и нынешним. Думские же депутаты те же самые, что сидели в Таврическом и неделю назад. Но правительство есть правительство, и министр - это министр!.. Александр Федорович пытался убедить членов Исполкома по-одному, кулуарно. "Нет, решительно нет! Как можно отменить постановление, принятое час назад? Тем более что тут есть принципиальная сторона". Возгоревшаяся было вожделенная мечта гасла. Откажется от портфеля - никогда себе не простит. "Товарищ председателя самозванного Исполкома"... Сегодня Совдеп существует, завтра он может оказаться мифом. А министр... Он станет министром!
- Ваше предложение принимаю, - ответил Керенский Родзянке.
Нет, он не отверг Совдеп: в голове его уже созрел план, как обыграть своих непримиримых сотоварищей. Александр Федорович знал, что с часу на час должно начаться заседание Исполкома совместно с представителями от заводов и полков - теми самыми, перед кем он почти непрерывно выступал все эти шальные сутки.
Дождался, когда все собрались и заседание началось, и ворвался в зал, оборвав на полуслове чье-то выступление.
- Товарищи! Я должен вам сделать сообщение чрезвычайной важности! Товарищи, доверяете ли вы мне?
Голос его, достигнув звенящих высот, сорвался. Из разных концов послышалось:
- Доверяем! Доверяем!
- Я говорю, товарищи, от всей глубины моего сердца, я готов... - он уронил голос до трагического шепота, - я готов умереть, если это будет нужно...
Уловил движение на скамьях, будто те, сидящие, хотят броситься ему на помощь:
- Товарищи, в настоящий момент образовано Временное правительство, в котором я... - он сделал паузу, - ванял пост министра!
Нервное напряжение в зале разрядилось хлопками. Это уже кое-что. Он снова взвинтил голос:
- Товарищи, я должен был дать ответ в течение пяти минут и поэтому не имел возможности получить ваш мандат для вступления в состав Временного правительства.
В рядах зашептались. Члены Исполкома начали что-то объяснять сидящим с ними рядом делегатам. Но Керенский не Дал разрастись опасной заминке:
- Товарищи, в моих руках находились представители старой власти, и я не мог пе воспользоваться этим обстоятельством. Ввиду того, товарищи, что я принял на себя обязанности министра юстиции до получения от вас на это полномочий, - он опять перешел на драматический шепот, - я слагаю с себя звание товарища председателя Совета... - опустил голову, как бы не в силах говорить далее. - Но для меня жизнь без народа немыслима, и я вновь готов принять на себя это звание, если вы признаете это нужным...
Расчет его оказался точным: подобного представления никто из них еще по видывал. Из зала отозвались - кто аплодисментами, кто выкриками: "Признаем!"
- Товарищи, войдя в состав Временного правительства, я остался тем же, кем был, - республиканцем. В своей деятельности я должен опираться на волю народа, я должен иметь в нем могучую поддержку. Могу ли я верить вам, как самому себе?
- Можешь! Можешь! Верь!
Подстегнутый восклицаниями и аплодисментами, он возвысил голос до истерических нот:
- Я не могу жить без народа! И в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, убейте меня! - Слезы готовы были брызнуть из его глаз. - Товарищи! Позвольте мне вернуться к Временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель!
И, не дав никому опомниться, он выбежал из зала. Дело было сделано. Все три кресла - его!..
