Валентина Григорян - Царские судьбы
Во время следствия по делу царевича Алексея было открыто участие его матери в заговоре — были у нее приверженцы, руками которых она вознамерилась сбросить с себя оковы монастырской неволи и отомстить мужу за все свои слезы. После разоблачения она призналась во всем в письме к Петру и просила прощения.
Царь жестоко казнил всех замешанных в деле. Погиб мучительной смертью и майор Глебов, любовник Евдокии, теперь уже инокини Елены. Он был посажен на кол. А сама Елена в сопровождении двенадцати солдат была отправлена в далекий Ладожский монастырь. И ехала она туда не в разукрашенном возке, а в санях на соломе, укрывшись овчинной шубой. Содержать ее стали там под строжайшим надзором, в нужде и в страшной обиде. Длилась эта каторга до смерти ее бывшего мужа. Пришедшая к власти Екатерина велела перевести одряхлевшую монахиню в Шлиссельбург, где ее разместили в значительно лучших условиях, но содержалась она в строгом секрете, как государственная преступница.
И вот бывшая царица вновь в Москве. К помолвке внука она отнеслась одобрительно, надеясь оставаться в непосредственной близости к императорской чете. Старческая фигура в монашеской одежде, впавшие губы, шепчущие молитву, — такой она предстала перед гостями на торжестве по случаю обручения. Но с опаской поглядывали на согбенную хмурую женщину вельможи нерусского происхождения. Полагали, что, как только бабушка императора войдет в силу, плохо станет всем иностранцам на Руси, ведь она не терпела никакой иноземщины. Некоторые даже предостерегали самого Остермана.
Все гости, включая и дипломатический корпус, собрались в большой зале дворца в ожидании торжественного момента. Современники так писали об этом:
«Из внутренних покоев показался император в светлом камзоле с серебряным шитьем. Это был уже далеко не тот мальчик, который три года назад взошел на российский престол. Он вырос и возмужал, казался спокойным и равнодушным. Поприветствовав гостей, он направился к невесте, входившей в зал с другой стороны. Девушка была одета в плотно облегающее платье из серебряной ткани. Волосы ее, заплетенные в четыре косы, украшали алмазы, на голове маленькая корона. Император провел княжну к аналою, на котором лежало Евангелие. Рядом стоял столик с двумя золотыми блюдами, на которых лежали обручальные кольца и крест. Лицо жениха выражало скорее тоску, чем радость. Тихим голосом он объявил, что берет княжну себе в жены, обменялся с ней кольцами и надел на ее правую руку браслет со своим портретом. Потом жених и невеста поцеловали Евангелие и, ни разу не взглянув друг на друга, сели на золоченые кресла, стоявшие возле аналоя под балдахином. Оба были бледны. На них было как-то тяжело смотреть, всем казалось, что торжество обручения — не праздничная, а скорее печальная церемония и не предвещает ничего хорошего. Явно чувствовалось, что все, кроме бабушки Петра, недовольны этой помолвкой, особенно когда узнали, что царь обещал подарить невесте бриллианты умершей сестры».
А на балу, который состоялся сразу же после окончания церемонии обручения, император, к удивлению присутствующих, имел хмурый недовольный вид и почти не обращал на свою нареченную внимания. Были разговоры, что царь женится лишь в угоду своим друзьям Долгоруким, братьям невесты, а в мыслях у него лишь царевна Елизавета…
Рассказывали потом, что на следующее утро император поехал к своей красавице тетке. «Как ты находишь мой выбор?» — спросил он ее.
«Что я могу сказать? Я уже тебя поздравила. Сам выбирал, сам решил, и у тебя свой разум». — «Страшно мне, Лиза, тяжело. Не люблю я своей невесты. Никогда никого не любил я, кроме тебя…»
Бракосочетание должно было состояться через два месяца. Семья невесты не скрывала своей радости. Но радость оказалась преждевременной. Случилось непредвиденное. Будучи на охоте, Петр сильно простудился и пролежал в постели около трех недель. Несколько оправившись от болезни, царь решил присутствовать на смотре войск и пробыл на сильном морозе около четырех часов. Возвратившись во дворец, он почувствовал сильный озноб, а на другой день врачи определили у него оспу. Болезнь эта очень редко излечивалась в те времена, надежд на выздоровление было мало.
Весть о болезни Петра поразила всех. Вспомнили о плохом предзнаменовании, случившемся в день обручения: когда золотая карета невесты, украшенная сверху императорской короной, въезжала в ворота дворца, корона зацепилась за перекладину, упала на мостовую и разбилась на части. В толпе зашептали: «Дурная примета, свадьбы не бывать!» И вот сбылось пророчество…
Князья Долгорукие, кровно заинтересованные в этом браке, решили спешно обвенчать умирающего царя с княжной Екатериной, составить завещание о передаче ей верховной власти и представить его Петру для подписи. Но им это не удалось, помешала дипломатическая ловкость Остермана, умного и прозорливого человека. Он постоянно находился у постели больного и не дал привести в исполнение дерзкий план. Умер седьмой царь Романов накануне того самого дня, на который была назначена его свадьба. Было ему всего пятнадцать лет. Поговаривали, правда, что умер император от яда. Но гнойные ранки на его лице никак не подтверждали этих слухов.
Поистине трагическая судьба у всех членов семьи старшего сына Великого Петра. Смерть самого Алексея Петровича — первая строка в кровавой странице истории Дома Романовых, кончина его молодой супруги, сиротство детей и их ранняя смерть. Как будто кто-то отломил вдруг эту ветвь с древа семьи, чтобы не оставить на могучем стволе никакого следа…
Три внука у первого императора России, всего только три, и у всех несчастная судьба: старшие — брат и сестра, дети нелюбимого сына Алексея, — скончались в возрасте пятнадцати лет. Младший внук, сын любимой дочери, родившийся уже после смерти деда-реформатора, трагически погибнет в тридцать четыре года.
Петр II, первый российский царь, являющийся немцем по матери, процарствовал всего три года. Он освободил трон, на котором отныне несколько десятилетий будут восседать женщины. Но каждая из этих женщин придет к престолу через государственный переворот. Зато Россия вновь пошла по пути, проложенному Петром I, правда, менее стремительно.
Анна Иоанновна
оскольку Петр II ушел из жизни неожиданно для всех в раннем возрасте, он, естественно, не оставил после себя потомства. Преемника себе он тоже не назначил, и вокруг внезапно освободившегося российского престола началась «возня».
Кто же мог претендовать на российский престол после смерти седьмого государя из Дома Романовых?
Прежде всего цесаревна Елизавета — родная, теперь уже единственная дочь Петра I. Но она сама не проявляла в ту пору еще никакого интереса к политике, так как была занята исключительно любовными переживаниями. Серьезно при дворе к ней мало кто мог относиться, хотя некоторые придворные и высказывались о ее правах на престол.
Затем — Голштинский принц, муж скончавшейся в Киле Анны, старшей сестры Елизаветы. Но он не имел достаточной поддержки ни внутри страны, ни за ее пределами. Датский посланник Вестфален, например, направил в Верховный совет срочную депешу, в которой говорилось, что «…ежели наследство Российской империи будет передано Голштинскому принцу, то Датскому королевству с Россией дружбы не иметь». Поговаривали и о его двухлетнем сыне Петере Ульрихе, внуке Петра I, но поддержки эта идея не получила.
Нашлись люди, вспомнившие старую царицу и поспешившие к воротам Новодевичьего монастыря, чтобы напомнить ей, что она как законная супруга императора Петра I имеет право занять престол. Но их пыл охладила разумная мысль: может ведь статься так, что не короновать, а погребать ее вскоре придется. Царицей Евдокия могла бы стать лишь на короткое время, а потом? Потом опять неопределенность…
Поскольку среди потомства Петра I наследника престола не нашли, то на собрании Верховного тайного совета, открывшемся на другой же день после кончины юного императора, перешли к старшей линии семьи Романовых, то есть к детям царя Иоанна, сына Алексея Михайловича от первого брака.
В числе возможных претендентов стали обсуждаться его две дочери — Екатерина и Анна, племянницы Петра Великого.
Старшая, Екатерина Иоанновна, ставшая герцогиней Мекленбургской из-за политических соображений своего дяди, была обременена семьей, да к тому же, как уже говорилось, несчастной в замужестве. Муж ее был сварливым и недобрым человеком, находился в вечной борьбе со своими подданными и со всем миром, с женой вообще не считался, обращался с ней жестоко и грубо.
Не желая больше выносить деспотичный характер герцога, Екатерина вместе с маленькой дочкой Елизаветой вернулась в Россию и вот уже восемь лет проживала в Петербурге. Она приближалась к своему сорокалетию и очень растолстела, так как любила сладко есть и пить. Но несмотря на свою полноту, Екатерина могла без устали плясать на бетах, удивляя всех своей подвижностью и энергией. За веселый нрав и необузданность немцы прозвали дочь царя Иоанна V «дикая герцогиня». При российском дворе о ней создалось однозначное мнение: «…чрезвычайно живого характера, не имеет скромности и откровенно высказывает все, что ей приходит в голову, хотя и не глупа». Так что собравшиеся на Верховном тайном совете сановники и высшее духовенство единогласно решили, что в царицы Екатерина Иоанновна не годится.
