Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
А вокруг солнца летали равноконечные кресты, радовавшие сердце христиан со времен святой Нины, принесшей грузинам Крест. И крестам на стене вряд ли в московском ресторане дали бы ход. Вся эта абсолютно безыдейная картина называлась вполне приемлемым для советской власти названием — «Урожай»!
Не более идейно-выдержанной выглядела мозаика на фасаде под названием «Солнце». На стене царили сразу три светила, окруженные теми же крестами.
* * *Другой фронт работ открылся Зурабу в Тбилиси на стенах Дворца культуры профсоюзов. Его построили в новом районе Сабуртало, наподобие московских Черемушек. Кругом виднелись типовые дома. Среди них главенствовал трехэтажный прямоугольник, увенчанный массивным кубом. Образ дворца создавался сочетанием двух геометрических фигур. Никаких овалов, колонн, портиков, канувших в Лету вместе с "архитектурными излишествами". Главный зал помещался как раз в кубе. Его фасады со всех четырех сторон опоясала яркая мозаика площадью 550 метров! И у нее есть вполне выдержанное в духе времени официальное название: "Человек, труд — смысл и красота бытия". Дворец трудящихся финансировался профсоюзами, "школой коммунизма", по словам Ленина. Однако никаких привычных символов труда, серпов с молотами, никаких тружеников на мозаиках нет. Водят хороводы забавные зверушки, игрушечные человечки, скачут всадники под лучами хвостатых небесных звезд, напоминающих морские… Держит над головой на вытянутых руках силач яркое солнце и в его ядре клубится знакомая нам языческая свастика. Крестов на этой мозаике нет, вряд ли бы профсоюзные хозяева дворца допустили такую религиозную пропаганду.
Подобного всплеска фантазии, потока столь безыдейных образов не наблюдалось прежде в монументальном искусстве социалистического реализма. В таком же стиле предстал под сводами дворца большой витраж, измеряемый, как мозаики, сотнями квадратных метров. Впервые цветные стекла вставлены здесь в массивный бетонный рельеф каркаса, чего не делали в средние века, когда витражи украшали церкви. Во дворце свет пробивался сквозь стену витража и окрашивал танцующих разноцветных оленей.
Масштабы мозаик и витража наводили на мысль, что Церетели встает в ряд с художниками Латинской Америки, обогативших мировое искусство мозаиками на фасадах крупных общественных зданий. Там правительства выходивших на мировую арену государств Нового Света предоставляли художникам стены министерств, университетов, театров и дворцов для росписей. Они поразили масштабом и темпераментом Европу.
В Тбилиси украшать стены общественных зданий начал Церетели в числе первых. До него в Москве станцию метро «Новослободская» Павел Корин украсил витражами, играющими в подземном зале роль окон. А у Церетели — витраж на всю стену. Разноцветное стекло не только пропускало свет, но и создавало яркие образы.
Когда Церетели покрывал мозаикой стены в Пицунде, Михаил Посохин строил в Москве кинотеатр «Октябрь» на Новом Арбате. Над его прямоугольником, как над Дворцом профсоюзов, высится куб. Архитектор поручил московским художникам Андронову и Васнецову покрыть этот куб мозаикой на тему «Октябрь». Что они и сделали в свойственном им "суровом стиле". На кроваво-красном фоне "человек с ружьем" и "пламенные революционеры" берут власть в мозолистые руки. "Суровый стиль" пришел на смену сталинскому реализму. Образы пышущих здоровьем колхозниц и улыбчивых рабочих с усами, как у моржей, сменили романтики революции и гражданской войны, покорители целины и космоса, первопроходцы тайги, геологи и буровики… Поколение живописцев поддалось влиянию "сурового стиля". А Зураб словно жил в другую эпоху. Он выглядел белой вороной в стае черных воронов "сурового стиля". Его яркая поразительная безыдейность нашла себе пути-дороги не только на Черноморском побережье, в Тбилиси, но и на родине Ильича. И удостоилась за это, как мы знаем, Государственной премии.
* * *С чердака на проспекте Чавчавадзе семья Церетели переехала в отдельную двухкомнатную квартиру на улице Барнов, куда слала вызов тетя Лиля из Парижа. В пригороде Багеби Иннеса унаследовала дачу писателя Шалвы Дадиани. Эту сравнительно небольшую дачу Зураб, как мы знаем, перестроил в просторный дом. Еще одну квартиру (то был редчайший в стране случай) прописанный постоянно в Тбилиси гражданин СССР получил в Москве. Чему посодействовал влиятельный соавтор — Михаил Посохин. Квартира оказалась не где-нибудь на окраине, на Тверском бульваре.
— Я очень люблю Тверской бульвар. Пыльно, грязно, постоянный шум машин под окнами. А я там был счастлив. Да и сейчас иногда прихожу на этот бульвар. (Это признание недавних дней).
Таким образом, стал Церетели полноправным москвичом. Вечерами ходил в лучшие рестораны, Дом кино на Васильевской улице, в «Современник», и в театр на Таганке. Ходил не один, с друзьями, людьми своего круга. Кто они?
Известный актер Таганки шестидесятых годов Борис Хмельницкий, вспоминая о тех днях, рассказал:
— Нам не стыдно было послушать мнение умных людей, всех тех, кто приходил на репетиции и премьеры. Сейчас этого нет. А умных людей послушать очень полезно. Бывало, сидишь в компании: Ахмадулина, Мессерер, Салахов, Церетели… Сидишь и кайфуешь…
"Кайфовал" Зураб с Владимиром Высоцким. И как!
— Однажды мы с Высоцким в Ленинград ездили! В Доме кино встретил я его в компании двух красивых актрис. Он обрадовался и говорит: "Зурабчик, поехали с нами! У папы Наташи сегодня день рождения. Поехали с нами!" А они все уже тепленькие. Ну, говорю, поехали. Сажусь за руль спортивного «Мерседеса» Володи, а куда ехать, не знаю. Он руководит, направо, налево, прямо. На трассу выходим, в Ленинград едем! Ладно, пусть будет Ленинград. Высоцкий с девушками сзади заснул. А я все еду и еду. Нет этого Ленинграда! Я же не знал, что он так далеко! Под утро приехали. Бужу Высоцкого и девушек. Они назвали адрес. Входим в квартиру. А там все пьяные вдребезги валяются. Высоцкий взял гитару, стал играть, и кто-то спросонья на него наорал. Ах, так! Ладно! Едем обратно! Я снова за руль. Сейчас бы, наверное, не выдержал такой езды, а тогда столько энергии было, что даже не заметил, как в Москву вернулись…
Дружил с Андреем Вознесенским. С ним познакомился в Пицунде. Все московские друзья относятся к поколению, которое вошло в историю как «шестидесятники». Они не были диссидентами, не пытались свергнуть советскую власть, заменить социализм капитализмом. Андрей Вознесенский, когда его публично на собрании интеллигенции распинал Хрущев, восклицал: "Я не могу жить без коммунизма!" Они лишь мечтали, чтобы социализм был с человеческим лицом, не запрещал издавать книги, ставить спектакли, ездить за границу…
* * *В том году, когда Зураб Церетели получил первую Государственную премию, Владимир Высоцкий женился на французской актрисе русского происхождения Марине Влади. Свадьба в Москве состоялась не в ресторане, как можно бы предположить, не в театре, где артист играл главные роли и был в доверительных отношениях с Юрием Любимовым, главным режиссером. Собрались друзья в квартире, которую сняли молодые, по словам Церетели, в высотном доме на Котельнической набережной. На столе стояли бутылки шампанского, яблочный пирог домашнего приготовления, который испекла Лиля Митта, жена известного кинорежиссера. За столом сидели — ее муж Александр Митта, главный режиссер театра на Таганке Юрий Любимов и его жена, кинозвезда и актриса театра Людмила Целиковская, Андрей Вознесенский и его жена писательница Зоя Богуславская. Жених играл на гитаре и пел, но как-то не очень весело.
Андрей Вознесенский в мемуарах, вышедших в 2002 году, так вспоминает об этой свадьбе:
— Он был деликатен в жизни. Он мог бы закатить свадьбу на Манежной площади — все равно не хватило бы мест. Помню, он подошел и торжественно-иронически произнес: "Имею честь пригласить вас с Зоей на свадьбу, которая состоится 13 мая 1970 года. Будут только свои". На торжестве в снятой накануне однокомнатной квартирке на Фрунзенской набережной, за один день превращенной Мариной Влади в уютное гнездышко, мы встретили лишь Ю. Любимова, Л. Целиковскую, В. Абдулова, режиссера Митту с женой Люсей, изготовившей сказочно роскошный пирог. Владимир был светлогрустен, молчал, ничего не пригубил.
Зураб Церетели вспоминает, как мы с ним в складчину скинулись на несколько бутылок шампанского. Трудно сейчас представить, как не богаты мы были. Потом молодожены по приглашению Зураба уехали в путешествие по Грузии.
Посмотрев на грустное застолье, Зураб предложил:
— Полетим ко мне, сыграем там свадьбу с музыкой!
Что и сделали, собравшись быстро, не думая о загранпаспортах и визах, деньгах на дорогу в оба конца, о гостиницах. Все взяла на себя "приглашающая сторона".
— У меня такой характер, что как будто я был виноват, что в Москве такая жизнь, такая свадьба. Поэтому предложил улететь в Тбилиси, там у меня было больше возможностей. И мы улетели на две недели. Это была не свадьба, а народный праздник. В Тбилиси полюбили и Высоцкого, и Марину. Это были уникальнейшие дни и вечера. Как соревнование: Высоцкий поет, играет, гости поют и играют, Марина смеется…
