Константин Богданов - Викинги и Русь. Завоеватели или союзники?
Итак, немецко-русский военный союз потерпел неудачу. Польский король смог перейти к активным действиям на востоке. Летом 1018 года Болеслав во главе своего войска предпринял поход на Киев. В «Хронике Анонима Галла», составленной в первой четверти XII века, приводится следующий, почти анекдотический случай, преследующий цель показать нерасторопность и трусость Ярослава.
«Надо на первом месте изложить повествование о том, – начинает безымянный польский автор, – как славно и великолепно отомстил Болеслав королю рутенов за свою обиду, когда тот (Ярослав) не захотел выдать за него свою сестру. Получив такую незаслуженную обиду, Болеслав вступил в царство рутенов с большим войском. Те сначала пытались отразить его натиск, но не осмеливались сражаться; он гнал их перед собой, как ветер прогоняет пыль. Он предпринял свой путь не только для занятия государства, как это было в обычае врагов, или для собирания дани, но приближался к Киеву, столице рутенов, чтобы захватить крепость государства, а вместе с ней и самого властителя. Король рутенов по простоте своего рода в то время случайно на лодке ловил рыбу удочкой, когда ему возвестили, что Болеслав неожиданно появился в государстве. Он едва мог этому поверить, но, наконец, испугавшись, тогда только поверил, когда ему передали об этом другие. Тогда он, возведя очи, смочив слюною крючок, сказал, к бесславию своего народа, следующую речь: “Так как Болеслав опытен в военном искусстве и привычен носить бранное оружие, поэтому Бог определил передать в его руки это царство рутенов и их богатства”. Сказав это и не говоря ничего более, он обратился в бегство. Болеслав, не встречая никакого сопротивления, входя в большое и богатое государство, вынул из ножен меч, воткнул его в золотые ворота и объяснил с шутливым смехом своим, когда они удивлялись, зачем он это делает. “Как эти золотые ворота, – сказал он, – пронзаются в этот час моим мечом, так на следующую ночь обесчещена будет сестра этого невежественного государя, обещанная мне в жены; не только мною, но каждым, так как этим поступком омоется обида нашего рода; это будет позором и бесславием рутенскому народу”. Так он сказал и подтвердил сказанное делом…» [56]
Чего только не придумаешь ради того, чтобы привлечь внимание читателей. Перед нами яркий образчик средневековой польской историографии, воспевавшей подвиги Болеслава Храброго и не стеснявшейся придумывать всякие небылицы про его врагов.
Конечно, поход Болеслава не имел ничего общего с приятным времяпровождением, вроде поездки на охоту. Следуя сообщению Титмара, мы должны признать, что полякам и их союзникам пришлось выдержать кровопролитное сражение с русами на реке Западный Буг, прежде чем они смогли захватить Киев.
«Не следует умолчать и о достойном сожаления бедствии, постигшем Русь, – говорит Титмар, – ибо с нашей помощью Болеслав напал на нее с великим войском, нанеся ей большой урон. 22 июля (1018 г.) названный герцог, подойдя к некоей реке (Западному Бугу), приказал своим воинам разбить там лагерь и навести необходимые мосты. Король Руси, расположившись со своими [воинами] близ той же [реки], с нетерпением ожидал исхода, предстоявшего по взаимному соглашению сражения. Между тем поляки, дразня близкого врага, вызывали [его] на столкновение [завершившееся] нечаянным успехом, так что охранявшие реку были отброшены. Узнав об этом, Болеслав ободрился и, приказав бывшим с ним немедленный сбор, стремительно, хотя и не без труда, переправился через реку. Вражеское войско, выстроившись напротив, тщетно старалось защитить отечество, ибо, уступив в первой стычке, оно не оказало больше серьезного сопротивления. Тогда пало там бесчисленное множество бегущих, победителей же – немного. Из наших погиб славный воин Херик.
…С того дня Болеслав, [добившись] желанного успеха, преследовал разбитого врага, а жители повсюду встречали его с почестями и большими дарами» [57] .
Из дальнейшего повествования Титмара мы узнаем, какое количество вспомогательных сил было в войске Болеслава и к каким народам они принадлежали. В походе приняли участие триста немецких воинов, пятьсот венгров и тысяча печенегов. Аноним Галл приводит другие данные, судя по всему, касающиеся численности и состава основного войска, пришедшего с Болеславом на Русь: «У него было: из Познани 1300 панцирных воинов и 4000 щитоносцев, из Гнезно 1500 панцирных и 5000 щитоносных, от Владислава 800 панцирных и 2000 щитоносных, да еще 300 панцирных и 2000 щитоносных: все они были самыми храбрыми и весьма опытными в войне».
Как мы видим, силы, которыми располагал Болеслав во время своего вторжения на Русь, были не маленькими. Неудивительно, что русские ратники в битве у Западного Буга не выдержали натиска закованной в железо конницы и пехоты и побежали. Русичам не часто приходилось иметь дело с первоклассной армией Болеслава. А война 1013 года, надо полагать, их ничему не научила.
Но даже потерпев поражение, приведшее к гибели большого количества его воинов. Ярослав не сложил оружия. По словам Титмара, он «силой захватил какой-то город, принадлежавший тогда его брату, а жителей увел [в плен]». Совершенно ясно, что отдельная победа, одержанная Ярославом, уже не могла переломить ход войны в его пользу. Вот как описывает Титмар дальнейшие события, в конечном итоге приведшие к захвату города Киева.
«На город Киев, чрезвычайно укрепленный, по наущению Болеславову часто нападали враждебные печенеги, пострадал он и от сильного пожара. Хотя жители и защищали его, однако он быстро был сдан иноземному войску: оставленный своим обратившимся в бегство королем, он 14 августа принял Болеслава и своего долго отсутствовавшего господина Святополка, милосердие которого, а также страх перед нашими обратили [к покорности] весь тот край» [58] .
Победителям в Киеве была устроена торжественная встреча. Болеслава и Святополка «с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием встретил архиепископ этого города». Титмар, назвав архиепископом церковного иерарха, встречавшего в соборе Святой Софии обоих правителей, допустил явную ошибку. В описываемое хронистом время на Руси существовала митрополия, сохранявшая свою формальную зависимость от Константинопольского патриархата. Соответственно, главой русской церкви был не архиепископ, а митрополит. Видимо, хронист, описывая этот эпизод, просто использовал хорошо знакомый ему термин, тем более что о той разнице, которая существовала и продолжает существовать в православной церкви между митрополией и архиепископством, он мог и не знать. Можно с полным основанием предположить, что митрополит, с почестями встречавший врагов Ярослава, был не кто иной, как Иоанн I, занимавший киевскую кафедру в первые годы его правления.Интересно также, что, согласно Титмару, в Киеве «имеется более четырехсот церквей и восемь рынков, народу же – неведомое множество». Судя по всему, данные Титмара значительно преувеличены. В современной Москве – многомиллионном городе, значительно превосходящем древний Киев по своим размерам, – насчитывается свыше 400 православных храмов. Да и основываясь на сведениях, полученных археологами, ни о четырехстах церквах, ни о восьми рынках в Киеве начала XI века говорить не приходится. Такое количество церквей и рынков просто было бы невозможно разместить в этом городе, со всех сторон окруженном крепостными стенами.
В Киеве в тот момент, когда туда вошли Болеслав со Святополком, оставались мачеха Ярослава, его жена и девять сестер. Среди знатных пленниц, доставшихся полякам в качестве добычи, была и Предслава, в свое время оказавшая Ярославу неоценимую услугу – предупредившая его через своего гонца о замыслах Святополка. Предслава была той самой сестрой новгородского князя, которая, согласно сообщению Анонима Галла, ранее была обещана в жены Болеславу и которую он поклялся жестоко обесчестить после взятия Киева. Титмар также уверяет нас, что Болеслав и раньше добивался руки Предславы, но ему было отказано, и он женился на другой. Его четвертой по счету супругой стала Ода, дочь майсенского маркграфа Эккехарда. Теперь, когда Киев был в руках Болеслава, «старый распутник», по выражению Титмара, наконец-то добился своего. Он женился на Предславе, «беззаконно, забыв о своей супруге» [59] . В некоторых списках «Повести временных лет» вполне недвусмысленно говорится о том, что Болеслав «положил себе на ложе Предславу, дочь Владимира, сестру Ярослава», а по оставлении Киева забрал ее с собой [60] . Древнерусский летописец нисколько не заблуждался относительно того положения, в каком оказалась Предслава после взятия поляками Киева. Она стала наложницей Болеслава, служившей очередной забавой в его любовных утехах. Впрочем, нельзя исключать того, что во время своего пребывания в Киеве Болеслав официально провозгласил Предславу своей пятой женой, дабы не ущемлять религиозных и нравственных чувств киевлян. Возможно даже, что сам Святополк, стремившийся еще больше скрепить свою дружбу с Болеславом, мог отдать ему в жены свою (неродную) сестру. К сожалению, нам ничего не известно о том, как сложилась дальнейшая судьба Предславы, вернулась ли она на родину после всех злоключений или же окончила свои дни на чужбине. Древнерусский летописец явно симпатизирует Предславе, изображая ее верной сторонницей Ярослава и несчастной жертвой Болеславова беззакония.
