Юрий Акимов - От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.
Захватив французский корабль, Арголл первым делом проник в адмиральскую каюту и вытащил из находившегося там сундучка с бумагами королевский патент и другие правоустанавливающие документы колонии, оставив все остальное нетронутым. После этого он, как пишет Бьяр, «с отменной учтивостью», заявил Ля Соссэ, что земли, на которые высадились его люди, на самом деле принадлежат англичанам, и поинтересовался, по какому праву французы появились здесь. Ля Соссэ возразил, что эти территории являются владением Франции, а он сам имеет необходимые полномочия своего монарха. Английский капитан попросил показать эти документы. С «Жонаса» был доставлен сундучок Ля Соссэ, но никакого патента там, естественно, не оказалось. Арголл, резко сменив тональность, закричал: «Итак, вы нас дурачили! Вы говорили, что имеете патент от своего короля и не можете это подтвердить. Вы — разбойники и пираты! Вы — заслуживаете смерти!».[351]
Англичане в буквальном смысле этого слова обобрали своих пленников до нитки, отняв у них не только все имущество, но и часть одежды. Правда, в итоге Арголл, очевидно, поняв или почувствовав, что зашел слишком далеко, сменил гнев на милость и отпустил половину французов. Однако другую половину он взял с собой в Джеймстаун, где их жизнь снова оказалась висящей на волоске. Губернатор Вирджинии сэр Томас Дэйл не на шутку встревожился из-за появления французов на североамериканском побережье и заявил, что все захваченные Арголлом «пираты» должны быть повешены. Такой поворот событий оказался неожиданным для самого Арголла. Он попытался умерить гнев губернатора, объясняя, что дал слово сохранить жизнь всем своим пленникам, но Дэйл был непреклонен. В этой ситуации Арголл проявил великодушие и извлек на свет божий патент и письмо французского короля, правда, приврав при этом, что его пленники якобы сами не знали об их существовании.[352]
Вскоре после этого Дэйл собрал совет, который постановил, что, поскольку на основании королевских хартий англичане имеют право на все территории Северной Америке, расположенные к югу от 46° 30' с.ш., оттуда следует изгнать всех чужестранцев. Эта задача была поручена Арголлу, все предыдущие действия которого получили единодушное одобрение вирджинской администрации, несмотря на то что район, где он действовал и собирался действовать дальше, находился вне юрисдикции Джеймстауна.
Осенью 1613 г. с двумя кораблями Арголл снова подошел к острову Маунт-Дезерт, где его люди снесли крест, поставленный французами, и на его месте водрузили свой собственный. Затем англичане остановились у острова Сент-Круа (место первого французского поселения в Акадии в 1604-1605 гг.). Поскольку поживиться там было нечем, англичане ограничились тем, что разрушили, как могли, строения, возведенные его основателями де Моном и Шампленом, и отправились дальше.[353]
1 ноября 1613 г. их корабли вошли в гавань Пор-Руайяля. В форте никого не было: возглавлявший в тот момент колонию Жан де Бьенкур (сын феодального собственника Пор-Руайяля Жана де Путренкура) с несколькими спутниками отправился к индейцам, а остальные колонисты ушли работать на поля, расположенные за фортом на берегах небольшой речки Экий. Не встретив никакого сопротивления, англичане высадились на берег, проникли в поселение, забрали там все, что представляло хоть какую-нибудь ценность, включая дверные петли и засовы, после чего подожгли его. Они скололи со стоящего рядом с фортом большого камня выбитый на нем французский герб и имена основателей колонии. После этого люди Арголла на лодках поднялись до того места, где французы собирали урожай. При виде англичан безоружные колонисты разбежались и спрятались в окрестных холмах. Захватчики уничтожили их посевы и перестреляли весь скот. Когда через несколько дней в форт вернулся Бьенкур, англичане уже собирались покидать Пор-Руайяль. Бьенкур попытался организовать сопротивление и устроить Арголлу засаду, однако тот действовал крайне осторожно. Через парламентера Бьенкур и Арголл договорились о встрече один на один, которая, однако, ни к чему не привела. Во время беседы, протекавшей весьма бурно, к ним неожиданно подошли несколько индейцев и на ломанном французском языке сказали им, что они как представители «одного бледнолицего племени» не должны враждовать, и предложили им помириться.[354]
Известие о нападении на Сенсовёр и Пор-Руайяль вызвало поток жалоб в Лондон. По просьбе маркизы де Гершевиль адмирал Франции герцог де Монморанси 18/28 октября 1613 г. обратился к Якову I с официальным протестом по поводу действий Арголла. В этом документе говорилось, что он напал на подданных французского короля, которые совершенно законно находились «в стране Канада, называемой Новой Францией». Монморанси требовал отпустить всех французов, еще остававшихся в английском плену, а также выплатить компенсацию маркизе де Гершевиль, потерявшей на этом деле более 100 000 ливров. Кроме того, в письме упоминалось о том, что Новая Франция существует уже более 40 лет, и в связи с этим французское правительство настоятельно просило английского короля, чтобы его совет или Вирджинская компания «соблаговолили объявить и объяснить, докуда распространяются границы и пределы упомянутой страны Вирджинии».[355]
Через некоторое время английское правительство передало послу Франции Бюиссо официальный ответ, где говорилось, что Арголл действовал «по приказу губернатора нашей колонии», будучи облечен всеми необходимыми полномочиями и имея соответствующие документы. В ответе также было указано, что захваченный им корабль и поселения находились к югу от 45° с.ш., т. е. на территории английской колонии. В компенсации мадам де Гершевиль было отказано.[356] Правда, позднее английская сторона согласилась отправить на родину всех французов, которые еще оставались в Вирджинии.[357] Аналогичную позицию занял и сэр Томас Эдмондс, посол Якова I при французском дворе. Он прямо заявил французам, что они претендуют на страны, которые были открыты англичанами ценой «большого труда и затрат», и что таким образом их требования противоречат «обычаям и практике всех наций».[358] Недовольная таким поворотом событий мадам де Гершевиль отправила в Лондон Ля Соссэ в качестве своего личного представителя, но ему удалось добиться только возвращения «Жонаса».[359]
Позднее Арголл и его помощник Тёрнелл составили пространную записку, где доказывали справедливость своих действий по «защите нашей собственности, наших границ и территории, данной нам <… > Его Величеством за много лет до того, как французы ступили на территорию Канады».[360]
Ряд авторов полностью оправдывает действия Арголла и администрации Вирджинии. В частности, Ч.М. Эндрюс пишет, что они «были справедливы с точки зрения этики того времени и практики, принятой среди колониальных держав». С точки зрения американского историка, задача вирджинцев состояла в том, чтобы не допустить продвижения французов на территорию, пожалованную Вирджинской компании, и избавиться от всякого неприятельского присутствия поблизости. По мнению Эндрюса, «в результате его [Арголла. — Ю. А.] действий английские поселения в Америке были избавлены от французской угрозы более чем на полвека. После 1616 г. Вирджиния была в безопасности от агрессии со стороны как Испании, так и Франции».[361]
Эндрюс прав в том смысле, что действительно после этого в течение долгого времени Вирджиния не участвовала в межколониальных конфликтах. Однако с остальными его утверждениями нельзя полностью согласиться в силу ряда обстоятельств.
Во-первых, хотя еще с конца XVI в. побережье Мэна посещалось английскими моряками, никаких поселений англичанами там создано не было. В 1607 г. Плимутской Вирджинской компанией была предпринята попытка основать колонию в устье реки Сагадахок (колония Пофэма); однако уже в 1608 г. ее поселенцы вернулись назад. Таким образом, пользуясь излюбленным оборотом составителей английских колониальных хартий, можно сказать, что ни в каком «реальном владении» со стороны англичан эти территории не находились.
Во-вторых, можно отметить еще один любопытный момент. В конце 1600-х — начале 1610-х годов английские рыбаки и торговцы продолжали появляться у берегов Мэна. В 1611 г. два английских корабля напали на французское судно капитана Плястрие. Возмущенный этим инцидентом Бьенкур отправился к устью Сагадахока, полагая, что он там встретит англичан и заявит им официальный протест (Бьенкур не являлся губернатором, но имел звание «вице-адмирала Западного моря и его берегов», что давало ему право выступать в качестве представителя французских властей). Однако он обнаружил лишь покинутый форт. 28 октября 1611 г. неподалеку от него на берегу реки Бьенкур установил крест с геральдическими лилиями в знак подтверждения французских прав на эти земли.[362]
