Николай Колесницкий - «Священная Римская империя»: притязания и действительность
Барбаросса умело использовал противоречия между высшим клиром и светской знатью, а также вражду немецких прелатов к римской курии, чтобы теснее подчинить своей власти немецкий епископат. Конечно, о возрождении оттоновской епископальной системы не могло уже быть и речи. В борьбе с Вельфами Фридрих I опирался на враждебно настроенных против экспансионистской политики этой династии немецких магнатов. Все это позволило, несмотря на интенсивный рост княжеского территориального господства в стране, на некоторое время укрепить позиции королевской власти. Германский император мог даже помышлять о введении в некоторой части государства римской системы управления, предполагавшей возврат в его руки высших государственных прерогатив, что, естественно, плохо согласовалось с господством вассально-ленных отношений в стране.
Можно согласиться с утверждением ряда историков о том, что королевская власть во времена Фридриха Барбароссы заметно окрепла. Последовательно применяемые принципы вассалитета усилили зависимость князей от императора, в частности в военной области, укрепилась общегосударственная военная организация. Усилилось господство короля над церковью. Не нарушая формально Вормского конкордата, Барбаросса вмешивался в церковные выборы, проводя на должности епископов и аббатов своих ставленников. Он стремился ослабить зависимость немецких прелатов от римской курии, чиня всяческие препятствия их апелляциям к папе. Конечно, попытки императора рассматривать епископов в духе каролингской традиции как государственных служащих не имели реальных оснований. Епископы, как и светские князья, оставались только королевскими вассалами. Однако Барбаросса требовал от них больше, чем они привыкли делать для пользы государства: он считал светскую инвеституру прелатов не актом милости, а королевским полномочием. Законодательство Фридриха I, хотя и основывалось на принципах вассально-ленных отношений, требовало от феодалов под угрозой строгих административных наказаний выполнения государственного долга. Продолжая начатую Генрихом IV политику укрепления земского мира, Фридрих I добился введения общего мира в стране, установив жестокие наказания для нарушителей. Однако анализ закона об охране мира от 1152 г. показывает, что карательные меры были направлены прежде всего против народных масс, боровшихся с насилиями угнетателей. Крестьянам запрещалось ношение оружия. Для них совершенно был закрыт доступ в рыцарское войско[66]. Рыцарство превратилось в замкнутое сословие. Рыцарями теперь, кроме благородных лиц «рыцарского звания», могли стать только возвысившиеся в сословном отношении министериалы.
Заметно укрепилось внешнеполитическое положение Германской империи. Как указывалось выше, в орбиту немецкого влияния были вовлечены, кроме Чехии, Польша и Венгрия. Венгерский король участвовал во втором походе Барбароссы в Италию в 1158 г. Усилилась зависимость Бургундии в результате женитьбы Фридриха I вторым браком на графине Верхней Бургундии Беатриссе. Это улучшило стратегическое положение империи на границе с Италией. Германская дипломатия использовала англофранцузские противоречия, доминировавшие во внешнеполитических отношениях в Западной Европе той поры. Между Англией и Францией шла ожесточенная борьба за французские земли, оказавшиеся во власти английских королей. Людовик VII, допустивший грубые промахи в династической политике, что способствовало созданию державы Плантагенетов, пытался теперь вернуть потерянные земли и был заинтересован в поддержании дружественных отношений с императором. В то же время английский король Генрих II Плантагенет искал союза с императором как в интересах борьбы со своим французским сюзереном, так и особенно в столкновениях с римской курией, претендовавшей на полное подчинение английской церкви. Это именно и явилось главной причиной англогерманского сближения в 60-70-х годах XII в.
Таким образом, во второй половине XII в. сложились внутриполитические и внешнеполитические условия для укрепления гегемонии Германии в Западной, Центральной и Южной Европе и для повышения престижа «Священной Римской империи».
Именно в это время и появился новый титул средневековой Германской империи. Она стала именоваться «Священной». Выше мы уже указывали на то, какое значение придавалось «королевской святости» в борьбе против папства и княжеской оппозиции за королевский суверенитет. Новым шагом в этом направлении была сакрализация самого государства – империи. Ореол святости теперь должен был украшать не только личность монарха, но и прежде всего руководимое им государственное целое. Несомненно, что в этом сказалось оформившееся в ходе борьбы за инвеституру трансперсональное представление о государственной власти[67], согласно которому государство существует независимо от личности монарха. Но в практическом смысле титул «Священная империя» должен был оградить императора от папских притязаний на верховный сюзеренитет. Впервые мы его встречаем в императорском послании, направленном епископу Оттону Фрейзингенскому (дядя императора, известный анналист) по случаю организации похода против Милана (1157). В документе, в частности, говорится: «Мы по милости божьей держим в своих руках управление Римом и всем миром и должны заботиться о благе Священной империи и божественного государства»[68]. Императорская доктрина «Священной империи», которую теоретически обосновал Оттон Фрейзингенский, была направлена против папы, который считал себя вправе распоряжаться короной римских императоров, инвестировать ее как «бенефиций» германскому королю. Утверждалось, что империя священна и без того, что императорскую корону формально возлагает на голову императора папа. Глава империи абсолютно суверенен в осуществлении светской власти, он подчиняется только богу, и никому на земле, и владеет «светским мечом» независимо от папы. Больше того, он призван защищать этим мечом христианскую церковь и самого папу[69]. Императорская канцелярия и официальная историография проводили мысль, что император правит миром по «божественному мандату», что он является «наместником и министром бога». Императорская пропаганда стремилась всячески принизить значение папской коронации в Риме и подчеркивала роль княжеского избрания и помазания на царство, придававших монархии священный и суверенный характер. Германские короли еще до получения императорской короны в Риме официально именовались титулами «король римлян», «августейший король римлян» (rex Romanorum, rex Romanorum semper augustus). Со своей стороны папская пропаганда проводила строгие различия между королевским и императорским титулом, утверждая, что избранный князьями король – еще не император. Он имеет право только на осуществление власти в Германии. Власть над Италией вручается ему папой посредством коронации в Риме.
Новая концепция «Священной империи», утверждавшая непосредственное подчинение императора богу, ни в какой степени не нарушала верховных прав немецких князей. По словам Оттона Фрейзингенского, король получает власть «по определению бога и избранию народа», т. е. князей. Само божественное определение реализуется в княжеском избрании. Государство персонифицируется уже не с личностью монарха, а с сообществом князей, которое объявляется преемником римского сената[70]. Таким образом, римская правовая доктрина пошла в условиях Германии на пользу не императорскому абсолютизму, а княжескому верховенству. О наследственных правах династии Штауфенов в официальных документах и пропагандистской литературе уже ничего не говорится. Принцип избирательной монархии стал незыблемым.
Для обоснования притязаний на господство над городами Северной Италии и Римом Барбаросса обращается к римскому праву. В законодательных актах для Италии встречаются заимствованные из Кодекса Юстиниана положения: «Твоя воля есть закон, ибо говорится: что угодно государю – имеет силу закона», «подобает, чтобы императорское достоинство ограждалось не только силой оружия, но и законом», «государя закон не ограничивает». Эти напоминания о римских законах подкреплялись ссылками на право завоевания. Так, в ответе Фридриха Барбароссы на письмо римского сената указывалось, что Италия и Рим были завоеваны Карлом Великим и Оттоном I и принадлежат императору по праву завоевания. В аналогичном духе трактовалась и известная теория «перенесения империи» (translatio imperium), с помощью которой обосновывались притязания германского императора на мировое господство. В папском толковании «перенесение империи» совершается по воле папского престола, которому якобы была предоставлена «даром Константина» верховная власть над западной частью империи. Лев III вручил эту власть вместе с римской короной Карлу Великому. В X в. римский престол был передан папой германским королям, но он может быть возвращен и передан курией другому государю, например византийскому императору – истинному преемнику древнеримских императоров. Пропаганда Штауфенов противопоставляла этой папской версии «перенесения империи» свою: императорская власть на Западе была восстановлена в результате завоевания и германский (римский) король пользуется ею независимо от папы.
