Вадим Россман - В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы
Однако в условиях политической гиперцентрализации рыночные механизмы нарушаются и теряют свою способность выполнять регулирующую функцию. Как показывает анализ международного опыта переносов столиц в глобальной перспективе, вес столичного статуса искажает работу этих механизмов даже в не самых коррумпированых странах [Ades, Glaeser, 1995]. В ситуации всеобьемлющей и многослойной коррупции вера в такие естественные регулирующие механизмы кажется наивной и нереалистичной. Причастность рыночных систем к современной конфигурации урбанистической иерархии, очевидно, требует более критической оценки.
Большинство участников дискуссии ставят на повестку дня вполне реальные и насущные проблемы. В каждой из стратегий заостряется одна или несколько из этих проблем – проблемы этнических отношений, управления в огромной и растянутой на множество часовых поясов стране, неблагоприятные демографические процессы, региональные дисбалансы, многоуровневость процессов управления в мегаполисе, риски сверхцентрализации ресурсов и политического управления. Но эти проблемы часто получают мистифицированное воплощение в этих стратегиях.
Геополитические спекуляции, идеи о метафизике истории и цивилизационных платформах часто маскируют незнание и отсутствие интереса к экономическому, социальному и политическому анализу ситуации. Они подменяют собой научные подходы, основанные на статистическом, географическом и историческом анализе, изучение в сравнительной перспективе различных форм федеративности и реальных практик переноса столиц и понимание их последствий. В большинстве случаев предложения не учитывают или недостаточно учитывают опыт других стран и богатую литературу по этим вопросам. При этом описания их часто имеют крайне односторонний или импрессионистский характер и далеко не всегда основаны на каких-то строгих аналитических методологиях. Интерпретация мирового опыта переносов столиц часто зависит от актуальных политических пристрастий авторов этих проектов, повестки дня, и редко имеет в виду систематический анализ данных. Декларации и обвинения оппонентов занимают в их статьях и тезисах гораздо более важное место.
Понимание системно-динамического подхода, перспектив человеческой экологии, междисциплинарных теорий сетей и урбанистических сетей могли бы значительно обогатить такого рода анализ [Lee, Choi, Park, 2005; Berry, 2008; Teborn, Ho, 2009; Teborn, 2002]. Особенно важными кажутся методологии, в основе которых лежат принципы пространственной экономики, в частности анализ экономических и социальных издержек урбанистической приматности [Henderson, 2005; Krugman, 1995; Moomaw, Alwosabi, 2004; Zimmerman, 2012]. Они позволяют лучше понять дисфункциональный и непродуктивный характер существующей урбанистической иерархии, а также соотнести внутренние и внешние издержки сверхцентрализации. Важен также учет федералистских политических перспектив, в особенности сравнительных федералистских исследований [Nagel, 2011], и теорий национализма.
Отсутствие четких теоретических и методологических ориентиров также приводит к засилию дилетантских, шарлатанских и метафизических аргументов в дискуссии, что дает критикам основание и повод рассматривать проекты переноса как прожектерство и упражнения в сочинении экстравагантных и эксцентричных идей. В результате такой теоретической невнятности и размытости посылок проводятся поверхностные аналогии между столичными городами и выявляются сомнительные референтые группы для сравнения с Москвой. Возникают проекты сакральных, отчужденных и имперских столиц, которые казалось бы давно стали анахронизмом в международной практике.
Паранаучные подходы
В дополнение к проблематичным и спорным новомодным геополитическим спекуляциям, некоторые сторонники переноса обращаются к околонаучным, астрологическим и оккультным формам рассуждений. Они также нередко задействуют целый спектр сомнительных и малопродуктивных методов и лженаук, зачастую смешивая их в разной пропорции с околонаучной фразеологией, – сакральную географию, мис тицизм пространства, нумерологию, анаграмматическое чтение топонимов, мифологию смены эонов или политических реинкарнаций старых столиц, и даже геометрические упражнения с циркулем[40]. Многие из этих представлений базируются на мифологизированных номосах конкретных городов – своего рода градософиях, основанных на идеях предустановленности, естественности и богохранимости столиц.
Для иллюстрации и для полноты картины приведем несколько примеров таких псевдонаучных подходов, которые я оставил за пределами своего анализа в основной части работы.
Например, один из авторов этого рода, автор дотошный и трудолюбивый, написал целую большую книгу, где, обсуждая возникновение новых центров различных государств мира, обращается к теме «шагов столиц», своего рода константам расстояний между старыми и новыми столицами, руководствуясь в своем анализе поэтической интуицией русского поэта-авангардиста Велимира Хлебникова (1885–1922). В своей брошюре «Учитель и ученик» (1912), первой его опубликованной книге, поэт среди прочих прозрений высказал мысль о том, что новые и старые столицы Европы разделяют математически точно рассчитанные расстояния, которые всегда кратны определенным числам (Хлебников, 1986). Владимир Патраков заимствует у Хлебникова эту мистику расстояний и кладет ее в основу всей книги, полагая поэтическую интуицию более точным инструментом, чем скучные политические теории [Патраков, 2008; 2011]. Интересно отметить, что таинство совпадений служило Хлебникову одним из главных мотивов его творчества, и ремарки, которые он сделал по поводу столиц, прекрасно иллюстрируют эту мистику.
Приведем цитату из Хлебникова, отдавая дань уважения красоте его слога и поэтическому изяществу самой концепции, а также трудолюбивой работе Владимира Патракова, развернувшего эту цитату в многостраничный, с математическими уточнениями и поправками, манускрипт:
Я нашел, что города возникают по закону определенного расстояния друг от друга, сочетаясь в простейшие чертежи, так что лишь одновременное существование нескольких чертежей создает кажущуюся путаницу и неясность. Возьми Киев. Это столица древнего русского государства. На этом пути от Киева кругом него расположены: 1) Византия, 2) София, 3) Вена, 4) Петербург, 5) Царицын. Если соединить чертой эти города, то окажется, что Киев расположен в середине паутины с одинаковыми лучами к четырем столицам. Это замечательное расстояние города-средины до городов дуги равно земному полупоперечнику, деленному на 2π. Вена на этом расстоянии от Парижа, а Париж от Мадрида. Также с этим расстоянием (шагом столиц) славянские столицы образуют два четырехугольника. Так, столицы Киев – С.-Петербург – Варшава – София – Киев образуют одну равностороннюю ячейку, а города София – Варшава – Христиания – Прага – София – другую славянскую ячейку. Чертежи этих двух великих клеток замкнутые. Таким образом, болгары, чехи, норвежцы, поляки жили и возникали, следуя разумному чертежу двух равносторонних косоугольных клеток с одной общей стороной. И в основе их существования, их жизни, их государств лежит все тот же стройный чертеж. Не дикая быль, а силы земли построили эти города, воздвигли дворцы. Не следует ли искать новые законы их постижения? Людскому порядку не присуща эта точность, достойная глаз Лобачевского. Верховные силы вызвали к жизни эти города, расходясь многоугольником сил [Хлебников, 2008: 218].
В основе этой поэтической мифологии столичности лежит представление о естественности столиц, с одной стороны, и представление о магическом совпадении расстояний между новыми и старыми столицами, с другой. Подобно тому как трагедия рождается из духа музыки, новые столицы рождаются из духа математической гармонии. Романтическое предположение о симметричности новых и старых столиц предопределило необходимость нумерологических просчетов и калькуляций исторического коэффициента отклонений от стандарта расстояний между ними [Патраков, 2008].
Двойник Патракова, Олег Доброчеев, директор центра прогнозов Института экономических стратегий, в не менее спекулятивном ключе пытается установить уже не пространственные константы, а временные, между «пассионарными циклами турбулентности», которые ведут к возникновению новых столиц государства. В случае России такой цикл оказывается равным 320 годам [Доброчеев, 2000; 2012].
Историк Москвы Рахматуллин видит своего рода знамение и подсказку в анаграмматическом чтении названия города Севастополь (всесвят), которое в его понимании должно быть прочитано как анаграмма святого характера этого города [Рахматуллин, 2004]. Различные прогнозы по месту и времени смены столицы также давали известные астрологи – Владимир Ледовский и Павел Глоба. Первый говорил в связи с этим о Бологое, второй – о Нижнем Новгороде.
