Михаил Сарбучев - Никакого Рюрика не было?! Удар Сокола
[Возражение Ломоносова]
4
Плиний считает роксоланов и аланов единым племенем, и Целларий предполагает, что слово роксоланы составлено из россы и аланы, и с ним согласен автор Киевского Синопсиса. Отсюда следует, что некогда существовало племя, называвшееся россами, которое имело местопребывание между Днепром и Доном.
[Ответ Миллера]
На 4-е
Ломоносов судит правильно, считая, под влиянием авторитета Плиния, роксоланов и аланов единым племенем. Но эта истина диаметрально [28] противоречит его выдумке, с помощью которой он истолковывает роксоланов как руссов. Ведь историкам известно, что это племя было вандальским, т. е. германским, или, как предпочитают другие, – готским, и очень далеким по своему происхождению и языку от славян. Думают, что название аланов дано этому племени греками – от αλαομαι – блуждаю, так как они вели кочующий образ жизни, – на том же основании, на каком вандалы носили название от германского wandeln. Прокопий (О готской войне, кн. 1, гл. 1) говорит: «Римляне за несколько времени до того приняли в союз скирров, аланов и некоторые другие готские племена». Он же (О вандальской войне, гл. 3): «Вандалы, жившие у Меотийского озера, под давлением голода ушли к реке Рейну, к германцам, которых сейчас называют франками, захватив в союз готскую народность аланов». Если Ломоносов будет возражать и против этого, то я хотел бы, чтобы он привел хотя бы одно место из историков старого времени, из которого можно было бы заключить, что аланы и роксоланы были славянским племенем. Если он этого не сделает, то пусть считает тщетным все то, что он привел – на основании сходства названий и свидетельств новых писателей – для подкрепления принятой им гипотезы о происхождении руссов от роксоланов. Прежде всего, никакого значения не имеет здесь предположение Христофора Целлария, писателя нашего времени, человека вообще весьма ученого, который, однако, в своей Древней Географии очень беспорядочно разобрал вопрос о древних местах жительства племен, сваливая в одну кучу места старых писателей, не продумав тщательно, какие заключения следует из них делать. С ним случилось то, что является общим у всех иностранных писателей, а именно – он не знал, что название руссы появилось вместе с варягами, пришедшими в Россию с севера. Поэтому он думал, что оно было в употреблении во все века, и полагал, что нашел его следы в названии роксоланов. А если бы он обратил внимание на то, что я привел выше из историй – о вандальском и готском, совсем отличном от славянского, происхождении аланов, – следует ли думать, что он остался бы при прежнем мнении? Итак, с чем сообразно заключение, выведенное Ломоносовым из этого предположения Целлария, – будто когда-то было племя, называвшееся руссами, место жительства которого находилось между Днепром и Доном? Если бы это было так, то, без сомнения, мы имели бы сведения о нем у греческих и латинских писателей, описавших эту область. Решать же что-нибудь против их свидетельства в столь важном вопросе, с помощью одного только предположения, притом лишенного всякого основания, – непозволительно [29] .
[Возражение Ломоносова]
Название росы превратилось в руссы на основе произношения поляков, которые изменяют о в у . Внешние писатели IX и следующих веков, слыхав это название от поляков, сохранили эту польскую манеру произношения; даже сами россы долгое время называли себя руссами, потому что столица была сначала среди поляков, именно в Киеве, и вследствие того, что великие князья нередко брали себе супруг из Польши
[Ответ Миллера]
На 5-е
Что русские в древности называли себя россами, это отнюдь нельзя подтвердить теми доказательствами, которые приводит Ломоносов. Согласен: поляки в обычной речи часто изменяют о в у . Но все ли слова, в которых встречается о , они так произносят, чтобы можно было сделать правильное заключение о том, что в их числе было и название руссы? И такую ли силу имеет у этого народа произношение, чтобы изменить и написание? Я в этом не уверен, и Ломоносов не решится это утверждать. Если бы сохранились примеры того, что название руссы в древности писалось в России через о , тогда только это объяснение Ломоносова имело бы какое-нибудь значение [30] . До тех же пор, пока он не представит таких примеров, тщетно и напрасно все то, что он выдвигает относительно изменения названия, о котором мы не имеем никаких указаний. Никакого значения также не имеет довод, основанный на том, что столица руссов находилась среди поляков: будто поэтому россы в течение долгого времени называли себя руссами. Ведь область, где лежит Киев, – это не собственно Польша, согласно ныне употребляемому ее имени, но подлинная Россия, которая в старину простиралась на запад до Днепра. Подлинный и чистый русский язык первых времен процветал там, что мы ясно видим из старинных летописей и переводов отцов церкви, сделанных некогда в Киеве и не содержащих в себе ничего польского [31] . Изменение [32] киевского и всего наречия Малой России в сторону польской манеры произношения должно быть приписано лишь более поздним временам, когда эта область в течение нескольких столетий была под властью литовцев и поляков, от которой ее благополучно освободила, избавив от плена, доблесть и мудрость славного государя Алексея Михайловича. Наконец, непонятно, как могли способствовать изменению русского языка супруги русских великих князей, взятые из Польши. Имеется всего только один пример, говорящий в пользу Ломоносова, – ввиду времени, к которому он относится, именно: дочь польского короля Болеслава Храброго, вышедшая замуж за великого князя Святополка Владимировича. Но какое короткое время Святополк с этой супругой владел Киевом! Остальные примеры слишком позднего времени, чтобы их можно было здесь рассматривать… [33]
[Возражение Ломоносова]
46
Если бы варяги-руссы говорили на скандинавском языке, то, я думаю, до сих пор существовали бы в России не только деревни, но и целые города, в которых жители говорили бы на скандинавском языке, хотя бы они были того же христианского вероисповедания, что и славяне. Племя пермяков, которое издавна слушает богослужение на славянском языке и живет вперемешку с русскими в селах и городах и со всех сторон окружено ими, тем не менее даже до сего дня сохраняет свой собственный язык. Если это бывает с подчиненным племенем, то тем более следует ожидать этого у племени господствующего.
[Ответ Миллера]
На 46-е
Если бы варяги, происшедшие от скандинавов, населяли в России целые города и села, а не были бы – о чем мы должны заключать как о бесспорном факте – рассеяны и перемешаны со славянами в их городах, то это возражение имело бы некоторую силу. Так как, однако, противник никогда не сможет доказать первого, то всякий признает все его доказательство тщетным. С племенем пермяков дело обстоит совершенно иначе. Они нигде не живут вперемешку с русскими [34] . Среди них количество русских городов очень ничтожно. Мужчины вследствие сношений с русскими усваивают русский язык, но женщины, редко выходящие из своих изб, говорят только на своем собственном языке и приучают к нему детей с младенчества; поэтому язык пермяков не может так быстро исчезнуть. Впрочем, нет недостатка в примерах племен, языки которых погибли. В наше время в Сибири оставался один-единственный человек из племени аринцев, который говорил на языке своего племени. Остальные, вследствие житейских и брачных связей с татарами, знали только татарский язык. Все саянские татары, соседи монголов, пользуются уже монгольским языком, а на своем языке могут сказать лишь названия чисел.
[Возражение Ломоносова]
47
В древних летописях, и особенно у Нестора, везде ясно отмечается о племенах, не употреблявших славянского языка, что они имеют свой собственный язык, а также если кто-нибудь, например, понимал язык печенегов. О варяжском же языке нигде не сообщается, чтобы он был совершенно отличным от славянского, но везде варяги и славяне считаются племенем одного колена.
[Ответ Миллера]
На 47-е
У Нестора и в прочих летописях, списанных с Нестора, мы читаем замечание о различии языка только относительно тех племен, которые платят дань Русскому государству. Среди них не было места для варягов; поэтому у первого летописца, согласно его же замыслу, не было никакой причины говорить о языке варягов. Печенеги беспокоили киевлян постоянными набегами. Поэтому имело большое значение для родины, если находился кто-нибудь, знакомый с языком варваров, кого можно было бы использовать в качестве лазутчика в тяжелое время. Итак, это был вопрос большого значения, о котором первый летописец не пожелал хранить молчание. А где что-либо подобное имело место с варягами? Правда, нигде не встречается упоминания о том, что язык варягов был совершенно отличен от славянского, но нет сообщения и о том, что это был тот же самый язык. Преп. Нестор не мог предвидеть, что по этому вопросу когда-нибудь возникнут споры. В его время всем было хорошо известно, на каком языке говорили варяги. Поэтому он счел излишним сделать какое-нибудь указание по этому поводу. Однако, где бы он ни упоминал о варягах, он тщательно отличал их от славян, так что из данной главы становится вполне ясным, что это были племена совершенно различные по своему происхождению и языку. В ответе на двадцать пятое возражение Попова я привел два места Нестора, не допускающие никакого возражения. Здесь, в качестве завершения, добавлю еще кое-что. Под годами 6367–6369 в Патриаршем списке летописи [35] имеются следующие слова: «В царствование греческих императоров Михаила и Василия, когда патриарший престол занимал Фотий, к варягам пришли послы от новгородцев, мерян и кривичей и сказали им: Земля наша велика и обильна! Поидите владети нами! Варяги же побоялись звериного обычая и нрава этого племени, и было избрано всего три брата, которые и прибыли с новгородскими послами». Отсюда ясно различие между нравами славян и варягов, что неизбежно влечет за собой заключение о различии происхождения этих племен. В этой же летописи под 6372 годом читаем так: «Новгородцы пали духом, говоря: – Мы отдали себя в рабство, мы будем терпеть много бед от Рюрика и от его потомков». Я не могу убедить себя в том, что они говорили бы так, если бы не считали варягов племенем, которое ничего общего с ними не имеет. Под 6388 и 6389 годами о занятии Киева Олегом говорится: «Были у них мужи, варяги и славяне; с этого времени прочие также приняли название руссов. Олег установил подати, которые должны были уплачиваться варягам славянами, мерянами, кривичами и со всей России». Под 6415 годом: «Намереваясь совершить военное нападение на греков, пользовался войском, набранным из варягов, славян, чуди». И таким образом Нестор везде тщательно различает варягов и славян, а это он делал – так только и можно думать – не с иной какой-нибудь целью, а лишь для того, чтобы указать и показать на примерах существовавшее между этими племенами различие [36] . Не только варягов, но и руссов он противопоставляет славянам. По поводу отхода Олега от Константинополя он говорит, что Олег приказал руссам сплести себе паруса из конских грив и хвостов, а славянам – из крапивных волокон, что они и выполнили по его повелению. Руссы в этом месте, очевидно, то же, что варяги: ведь у варягов, которые в течение нескольких поколений жили в России, название варяги постепенно вышло из употребления, и его заменило название руссы ; в последующие же времена варягами назывались только те, кто вновь прибывал из заморских стран, чтобы сражаться под русскими знаменами. Нестор, под 6485 годом: Владимир, опасаясь брата Ярополка, бежал за море к варягам; под 6488 годом: восстановленный варягами, он привел составленное из этого племени войско, с помощью которого победил сначала Рогвольда полоцкого, а затем также брата Ярополка. После занятия Киева варяги с такими словами обратились к Владимиру: «Это наш город. Мы его завоевали. Поэтому мы хотим, чтобы каждый горожанин выкупил у нас свою свободу за две гривны!» На это требование Владимир ответил так: «Подождите один месяц, пока не будет собрана дань». Не получив ничего по прошествии месяца, они сказали, что он поступает с ними коварно, и попросили только позволить им свободно уйти в Грецию. Владимир выбрал более выдающихся из варягов – людей, отличавшихся храбростью и умом, которым он поручил управлять городами. Прочих он отпустил к грекам. Однако он посоветовал императору остерегаться их, как бы они чего-нибудь не задумали против него: это можно предотвратить, рассеяв их по провинциям. Больше всего он просил о том, чтобы император не разрешал никому из них возвратиться в Россию. Вот здесь варяги – не подданные князя Владимира, не из тех, кто пришел с Рюриком, а новые пришельцы и свободные люди, повинующиеся за плату. Вот также – откуда появились варяги, или варанги, среди греков; сомневаюсь, чтобы у византийских писателей имелось более раннее упоминание [37] . Отсюда понятно, что Дитмар Мерзебургский и Эггегард Урагинский (см. Комм., том IV, стр. 292) не без основания сообщают, что в Киев стеклось население преимущественно из датчан. Понятно также, почему Нестор под 6558 годом, где он описывает военный поход Владимира младшего на Константинополь, различает руссов и варягов; ни о каких славянах упоминания нет. Следовательно, под названием руссы следует понимать племя, которое, возникнув от смешения варягов со славянами, в это время приобрело тот вид, который оно сохранило впоследствии, а именно – различие, существовавшее между предками, исчезло, и разные люди соединились под одним общим именем. Варяги же, участвовавшие в походах, опять-таки те наемные воины из датчан, норвежцев и шведов, которыми пользовался Ярослав в войне против брата Святополка, как нам сообщают и летопись Нестора, и сочинения северных писателей.
