Михаил Елисеев - Митридат против Римских легионов. Это наша война!
Битва при Орхомене положила конец понтийскому господству в Греции, она явилась тем переломным моментом, когда судьба войны была решена. Причины поражения армии Митридата в этом бою, на мой взгляд, были те же, что и при Херонее, — отсутствие единого командования и склоки между полководцами. То, что в некоторых источниках командующим называется Архелай, не совсем верно. Тот же Плутарх, описывая атаку царской кавалерии, четко указывает, что произошла она тогда, когда понтийские войска получили «от своих полководцев разрешение действовать». Описывая саму битву, он ни разу не упоминает стратега как командующего; это опять-таки наводит на мысль, что единого руководства не было. Да и сама битва происходила как-то сумбурно, без четкого плана: сначала стихийная атака понтийской кавалерии, почему-то не поддержанная тяжелой пехотой, а затем сражение в правильном строю. А ведь если бы понтийская пехота поддержала успех своей конницы и действовала с ней в контакте, то однозначно, что исход битвы был бы другим. Да и боевые действия на следующий день тоже вызывают массу вопросов — почему стратеги Митридата, видя, что успех не достигнут, не попытались ночью вывести войска из лагеря и перевести их на Эвбею, где они были бы недосягаемы для римлян, а затем, дождавшись удобного случая, снова перейти в наступление? Само сражение за лагерь тоже происходило не организованно и беспорядочно, судя по всему, без определенного плана, что в итоге и привело к таким катастрофическим последствиям. А то, что отношения между двумя понтийским вождями были натянуты до предела, подтверждает фраза Дорилая, которую он бросил своему коллеге по поводу битвы при Херонее: «а насчет предыдущего сражения говорил, что не без предательства, дескать, стала возможной гибель такого огромного войска ». Впрочем, Дорилай на собственном опыте вскоре узнал, как можно без предательства погубить прекрасное войско, но самое главное было в другом — никаких репрессий от царя в отношении полководцев не последовало. Очевидно, Митридату в подробностях донесли о том, что же произошло под Орхоменом, и царь прекрасно понял, кто же главный виновник случившейся катастрофы: он сам и более никто. Если бы царь прекратил свои любовные похождения и перестал предаваться сладострастным утехам, а встал лично во главе войск и явился в Элладу, никогда не возник бы вопрос, а кто должен командовать понтийской армией.
Принцип единоначалия — вот главный залог победы, у Суллы с этим проблем не было, а потому он и победил в этой тяжелой борьбе. Потери царской армии были страшные, Аппиан приводит данные только за первый день боев, а за второй ограничивается только красивыми и общими фразами: «Из вражеского войска погибло до 15 000 человек, из них приблизительно было 10 000 всадников, в том числе сын Архелая, Диоген». Из этого сообщения следует, что стратеги лишились практически всей своей конницы, что в принципе и может объяснить их желание на следующий день отсидеться в лагере. Очень ценным является свидетельство Плутарха, который, будучи уроженцем здешних мест, бывал в местах, где происходили бои и лично их осматривал: «Кровь убитых наполнила болота, озеро было завалено трупами, и до сих пор, по прошествии почти двухсот лет, в трясине находят во множестве варварские стрелы, шлемы, обломки железных панцирей и мечи. Вот что, насколько нам известно, произошло у Херонеи и при Орхомене ».
* * *Гром битвы при Орхомене прокатился по всему Восточному Средиземноморью и в корне изменил всю международную ситуацию. Первым, кого он разбудил от сладкой дремы, был Митридат VI Евпатор, царь Понта, Новый Дионис и Освободитель эллинов. Пробуждение было страшным и неожиданным, будучи человеком проницательным, царь сразу осознал все последствия случившегося и понял, что борьбу за Элладу он проиграл. И если битва при Херонее не сильно повлияла на общее положение дел, и вскоре в Элладу явилась новая понтийская армия, то теперь Митридату просто некого было послать на Балканы, поскольку на Малую Азию наступала другая римская армия во главе с Флакком и войска были нужны уже здесь. Аппиан свидетельствует, что «известие о таком поражении в первый момент поразило Митридата ужасом; его охватил страх, как обыкновенно бывает при таком событии». Действительно, было от чего впасть в растерянность, только что находился на вершине успеха, мнил себя освободителем Балканской Греции и полубогом, а потом страшное низвержение с Олимпа на грешную землю. Все это надо было осмыслить и решить, как действовать дальше, но у Митридата уже не оставалось времени и ситуация начала стремительно выходить из-под контроля. Срочно требовалось подготовить новое войско, и что самое страшное, заколебались вчерашние союзники, которые в свете последних событий стали задумываться о том, какая же судьба их ждет в случае победы Рима.
А в Элладе события разворачивались следующим образом: Архелай, отсидевшись после битвы при Орхомене в болоте, переправился на Халкиду и там начал собирать все оставшиеся на Балканах понтийские войска. Сулла же, щедро наградив свои легионы, отдал приказ войскам полностью разграбить Беотию, которая неоднократно переходила на сторону Митридата, а затем двинулся в Фессалию на зимние квартиры. Не имея понятия о том, что же случилось с Лукуллом и когда можно ждать прибытия флота, он распорядился строить корабли, решив готовить вторжение в Малую Азию. Луцию Корнелию было просто необходимо как можно быстрее закончить эту войну, поскольку в Риме его объявили врагом Республики, имущество разграбили, а друзей преследовали по всей стране.
* * *Луций Корнелий Сулла был очень жестоким человеком — циничным, наглым и беспринципным, но он всегда называл вещи своими именами и не прятался за паволокой из красивых слов, как многие военные и политические деятели Рима до и после него. Он был действительно великим полководцем и гениальным организатором, обладал беспредельным личным мужеством и всегда шел навстречу опасности, не прячась за спинами подчиненных. По отношению к легионам, Сулла был безумно щедр в наградах и необычайно суров в наказаниях, но воинам нравилось служить под его началом, и по-своему они были преданы командующему. «Он не потерял своей власти, имея при себе послушное и энергичное войско » (Плутарх). Битва при Орхомене — звездный час будущего римского диктатора, эту битву выиграл лично он, и эта победа означала не только поражение Митридата в войне, она означала новый виток в политической карьере римлянина, ведь теперь его возвращение в Италию становилось лишь вопросом времени. После этой битвы легионы свято уверовали в своего полководца, были готовы за ним в огонь и в воду, и только благодаря этой преданности, римский командующий в итоге достиг того, чего хотел. А потому, когда речь заходит о Сулле, то мне вспоминается не его конституция и проскрипционные списки, не битва у Коллинских ворот и резня в поверженных Афинах, мне вспоминается Беотийская равнина, бегущие когорты и одинокий, мужественный человек с орлом легиона в руках, идущий на верную смерть и не подозревающий, что шагает в бессмертие.
Бои и смуты в Малой Азии
Первый тревожный звонок для понтийского царя прозвучал после битвы при Херонее, поползли слухи о том, что некоторые союзники готовы вступить в переговоры с римлянами, а также о том, что не все спокойно у галатов. Этот воинственный народ не подчинялся понтийскому царю, и он прекрасно понимал, что как только его позиции ослабнут, то может произойти их вторжение в его земли, и, что хуже всего, это вторжение может быть согласовано с Римом. Поэтому Митридат решает действовать на опережение и нанести удар первым, однако усилия, которые он хочет для этого приложить, являются минимальными. Царь решает действовать не военной силой, а хитростью и подлостью, а для этого приглашает всю верхушку галатов вместе с семьями к себе во дворец. А дальше все по знакомому сценарию, одних убивают во время пира, других режут из засады и пощады не дают никому — ни женщинам, ни детям. Бежать удалось лишь немногим, но именно они и возглавят в дальнейшем борьбу против понтийских войск. А Евпатор тем временем оккупировал Галатию, ввел в города гарнизоны и вывез все имущество убитых — и казну пополнил, и от врагов избавился. Поставив наместником Галатии Эвмаха, царь посчитал дело сделанным, но не тут-то было! Те из галатских аристократов, кому удалось избежать удара меча на пиру или стрелы из засады, вернулись в свои земли и подняли народ на борьбу с захватчиками — восстала вся страна! Наместник бежал в Понт, а вскоре были изгнаны и понтийские гарнизоны, но что интересно, прогнав царских воинов, галаты успокоились и больше активных действий не предпринимали — у них начался передел власти. Поэтому, возможно, Митридат и был в чем-то прав, внеся смуту и разброд в дела соседей, и хотя страну удержать не удалось, зато царь существенно пополнил казну, а также на какое-то время ликвидировал опасность вторжения.
