Карл Клаузевиц - 1812 год
Два брата автора служили в прусском корпусе Йорка; из них старший, в чине майора, командовал егерями, входившими в состав этого корпуса; можно было с полной вероятностью предположить, что он как особенно пригодный для командования небольшими передовыми частями офицер окажется начальником всего арьергарда. Мысль, что здесь, может быть, придется увидеть брата взятым в плен, была для автора гораздо мучительнее, чем представление о том, что придется сражаться друг против друга в течение нескольких дней. А потому неописуемой радостью было для него сообщение других отставших, которые показали, что арьергард состоит из четырех батальонов пехоты, двух эскадронов кавалерии и одной батареи и находится под командой генерала Клейста.
Генерал Дибич во главе 1400 человек, не имея возможности рассчитывать на какую-либо поддержку на далеком расстоянии вокруг, конечно, не имел в виду серьезно схватиться с таким сильным арьергардом, тем не менее он пожелал, как это делается в карточной игре, пустить в ход маленький козырь, чтобы увидеть, как распределились карты. Он спросил автора, не хочет ли он доехать в качестве парламентера к генералу Клейсту. На это пишущий эти строки отвечал, что он как русский офицер, конечно, выполнит всякое возложенное на него поручение, но он предпочел бы, чтобы генерал Дибич послал туда вместо него какого-нибудь лифляндского или курляндского офицера, который так же хорошо владеет языком; при этом первое впечатление, произведенное на прусского генерала, будет, вероятно, менее непонятным, чем если предложение будет передано одним из тех прусских офицеров, которые с началом войны покинули прусскую службу, чтобы перейти на русскую к вящему неодобрению со стороны большинства прусских генералов. Дибич, разделяя этот взгляд, послал к противнику майора фон-Рейне.
Последний должен был объяснить генералу Клейсту, что прямой путь ему прегражден значительным отрядом, что имеется возможность придти к соглашению и избежать напрасного кровопролития, и поэтому генерал Дибич желал бы лично переговорить с генералом Клейстом.
Майор Рейне вернулся с ответом, что генерал фон-Клейст не может вступить ни в какие переговоры, так как не он является командующим: что сам генерал Йорк находится еще позади и прибудет к вечеру; пока вопрос следует отложить. Теперь стало ясно, что мы отрезали от Макдональда не арьергард, а главные силы прусского корпуса.
Генерал Дибич должен был почитать себя счастливым, что судьба его поставила в эти условия. В военном отношении он мог ожидать лишь ничтожных выгод от занятого положения, но возможность придти к соглашению с пруссаками представляла чрезвычайную ценность.
Расположение в этот день различных отрядов было следующее:
Генерал Йорк и Клейст с 10 000 человек на расстоянии полумили к востоку от Колтынян.
Против них у Колтынян генерал Дибич с 1 400 человек.
Макдональд с 4 000 приблизительно у с. Войпуты, в шести милях от Колтынян на западной дороге, ведущей в Тильзит.
Гранжан с 6 000 под Таурогеном, в четырех милях от Колтынян и на таком же расстоянии от с. Войнуты, на восточной дороге, ведущей в Тильзит.
Генерал-майор П. В. Кутузов с 4000 у Пиктупенена, на дороге между Таурогеном и Тильзитом; частью сил он занимал Тильзит.
Генерал Шепелев, настоящий авангард Витгенштейна, силою в 4000 человек у Вилоны, на расстоянии одного перехода от Юрбурга.
Наконец, граф Витгенштойн с 15 000 человек еще далее на один переход к Кейданам.
На следующий день, 26-го, когда генерал Йорк должен был продолжить свой путь через Колтыняны, эта группировка сил изменилась в том отношении, что каждый из названных отрядом продвинулся вперед к своей цели на один переход. Только генерал-майор П. В. Кутузов остался на месте, а силы, выдвинутые им в Пиктупенен под начальством генерала Власова, были атакованы находившейся при авангарде генерала Гранжана прусской кавалерией и отброшены к Тильзиту с потерей двух слабых батальонов и нескольких орудий; там разбитые части были приняты генералом П. В. Кутузовым.
П. В. Кутузов отошел к Рагниту, расположенному на левом берегу Немана на 2 мили выше Тильзита; теперь как Пиктупенен, образующий некоторое дефиле, так и Тильзит были заняты французами.
Макдональд со своей колонной находился у Коадъютена, в одном переходе к северо-западу от Пиктупенена.
Мы видим, что генерал Йорк был лишен всякой поддержки, но, конечно, отряд в составе 1 300 коней не был в состоянии серьезно преградить ему путь. Правда, до Пиктупенена, где стоял Гранжан, или до Коадъютена, где был Макдонодьд, оставалось два больших перехода, и русская кавалерия на этом пути захватила бы у него значительную часть большого обоза, следовавшего с его отрядом; кроме того, ему пришлось бы понести известные потери, так как его кавалерия была слишком слаба, чтобы заставить генерала Дибича окончательно отойти; наконец, он не мог знать, не подойдут ли к Дибичу другие русские отряды, в том числе сам Витгенштейн; однако, при других обстоятельствах эти соображения ни на одно мгновение не смутили бы генерала Йорка.
25-го обстановка начала внушать Макдональду сильное беспокойство. С одной стороны, получено было известие, что Тильзит и Пиктупенен уже заняты русскими, с другой - он не получал никаких донесений от генерала Йорка. Чтобы не бросать последнего на произвол судьбы, он 26-го выполнил лишь небольшой переход в 2 мили от Войнуты до Коадьютена, а 27-го снова небольшой переход в 2 мили в направлении к Тильзиту до Шильгаллена. Лишь 28-го вступил он в Тильзит и пробыл там весь день 29 декабря, хотя дальнейшее его отступление не могло не внушать ему сильной тревоги. Он
полагал, что за эти четыре дня генерал Йорк, несомненно; смог бы подойти, а потому с тревогой ожидал вестей от него. Несколько попыток переслать ему приказания, при посредстве даже сильных разъездов, не увенчались успехом, так как посланные всякий раз наталкивались на русскую кавалерию.
Обратимся теперь снова к генералу Йорку. К вечеру он подошел с остальной частью корпуса к генералу Клейсту и через офицера, которого генерал Дибич вновь к нему прислал, он передал последнему, что готов переговорить с ним между передовыми постами обеих сторон. Это свидание и состоялось с наступлением ночи.
Мы должны теперь остановиться на некоторое время на личности генерала Йорка и на том положении, в котором он находился.
Генерал Йорк был человек лет 50. Он отличался храбростью и способностями к военному делу. В молодости он служил в голландских колониях и, таким образом, повидал свет и расширил свои умственный кругозор. Пылкая, страстная воля, скрываемая под личиной наружной холодности, огромное честолюбие, всегда маскируемое выражением покорности судьбе, сильный и смелый характер являлись отличительными особенностями этого человека. Генерал Йорк был человек честный, но вследствие своей непроницаемости, скрытности и желчности являлся плохим подчиненным. Личные отношения для него ничего не значили; все, что он делал, он совершал ради своей репутации, а также потому, что по природе своей являлся чрезвычайно дельным человеком. Самым дурным в нем являлась скрытность, прятавшаяся под личиной резкости и прямоты. Он любил хвастаться в моменты, когда в действительности считал положение почти безнадежным, но еще охотнее притворялся, что считает все дело проигранным, когда по существу не видел особой опасности.
Он, безусловно, являлся одним из самых выдающихся людей нашей армии. Шарнгорст установил его пригодность для дела в тот самый период, когда столь многие обнаружили свою полную негодность, и ценил ее тем более, что с этим качеством в Йорке соединялась сильная антипатия к французам. Поэтому Шарнгорст старался всегда поддерживать с Йорком дружественные отношения, хотя в глубине души у последнего все время кипела затаенная злоба против него. По временам казалось, что это чувство должно прорваться наружу. Но Шарнгорст делал вид, что этого не замечает, и выдвигал Йорка на все должности, где человек подобного рода мог оказаться полезным.
Когда вспыхнула война с Россией, французы предлагали назначить командующим старого и слабого генерала Граверта, человека весьма посредственного ума и характера, притом давно уже не занимавшего позиции, враждебной интересам французов в Европе. Король Пруссии счел нужным согласиться с этим пожеланием французского императора. Шарнгорст, формально уже удалившийся тогда от дел, но все еще оказывавший на них известное влияние, содействовал назначению генерала Йорка на должность помощника командира вспомогательного корпуса. Он убедил короля, что генерал Граверт как человек старый и к тому же слабохарактерный легко может оказаться чрезмерно уступчивым по отношению к французам, что тут нужен человек решительный и обладающий сильным характером, а потому никто не окажется более пригодным на этом месте, чем генерал Йорк. Итак, он был назначен в корпусе Граверта в качестве генерал-лейтенанта, а в сущности был приставлен к нему в роли надзирателя.
