Михаил Жирохов - Асы над тундрой. Воздушная война в Заполярье. 1941–1944
Сохранились и воспоминания одного из летчиков, участвовавших в этом втором вылете, — Владимира Покровского[67]:
«Самолеты противника мы заметили по разрывам первых сброшенных ими бомб. Впереди нас, примерно в пяти километрах, мы увидели более двадцати бомбардировщиков: они были на меньшей высоте, чем мы, но в стороне выше нас кружило еще два десятка истребителей Me-109. В общей сложности — сорок вражеских самолетов. Нас — пятеро. Фашистские бомбардировщики шли с юга на север, и Сафонов дал нам знак развернуться и отойти в сторону солнца.
Каждый из ведомых Сафонова понимал, что командир своим маневром не уклоняется от боя. Внезапность нападения — вот к чему стремился Сафонов. Маскируясь солнцем, сомкнутым клином, мы пошли на сближение с противником. Действительно, редкое заполярной осенью ослепительное солнце прикрывало нас от врага, немцы не видели нас, хотя мы находились уже в километре от бомбардировщиков… Дистанция укорачивается до 100 метров, и эти 100 метров прочеркивает, наконец, огненная трасса от машины Сафонова к бомбардировщику, замыкающему вражескую колонну. Открываем огонь и мы — каждый по своей жертве.
Атакуем бомбардировщиков мы втроем — Сафонов, Максимович и я. Коваленко с ведомым прикрывает нас от неминуемого нападения „Мессершмиттов“. Сафонов бьет по облюбованному им бомбардировщику сверху под углом 15 градусов, я бью по избранному мной фашисту под тем же углом, но снизу. Вражеский самолет, сбитый Сафоновым, уже валится на землю, когда я второй очередью приканчиваю еще одного бомбардировщика.
Было уже сбито четыре немецкие машины, когда Коваленко, следивший за ходом боя, просигнализировал Сафонову о приближении „Мессершмиттов“. Жалко было расставаться с фашистскими бомберами, которые, ошеломленные внезапностью и яростью наших атак, настолько перепугались, что, спасаясь бегством, начали бросать бомбы на собственные позиции, на собственные войска. „Мессершмитты“ находились уже в 800 метрах. Нам было ясно видны их желтые носы и желтые консоли. Сафонов, собрав свою группу и возглавив ее, устремил нас навстречу фашистским истребителям. Они шли на нас парами, строем пеленга, лобовой атакой. Мы, конечно, приняли атаку. С обеих сторон понеслись трассы.
Мы не дрогнули. Дрогнули немцы. Строй их рассыпался. Теперь наша задача заключалась в том, чтобы прикрыть друг друга, не дать численно превосходящему противнику перебить нас поодиночке. Сафонов приказал нам войти в вираж по горизонтали („карусель“). Фашисты находились над нами. Они били по нашим самолетам, но держались на почтительном расстоянии и урона нам пока не причиняли. Когда же отдельные фашистские истребители пытались, снижаясь, приблизиться к нам, мы, подняв носы наших самолетов, парой очередей отражали атаку и опять входили в круг.
Так мы „прокаруселили“ несколько минут, как вдруг заметили, что у мессеров что-то случилось: неожиданно они стали уходить, предоставив нам возможность в целости и невредимости вернуться на аэродром»[68].
Таким образом, за три боевых вылета в этот день Борис Сафонов одержал три воздушные победы, о чем свидетельствует и «Журнал учета боевых вылетов» летчиков 72 сап 15 сентября 1941 года:
«В 10.17–10.00 7 И-16, летчики капитан Сафонов, Коваленко, Семененко, Абишев, Коган, Животовский и Покровский, вылетали на патрулирование над линией фронта от Зап. Лицы до оз. Куярк-явр. Н = 2000 м. В районе Западной Лицы кв. 00–68 в воздушном бою Сафонов, Коваленко, Животовский сбили 3 Me-110; Семененко — 1 Me-109; Абишев — 1 Me-109 (предположительно). На самолете Сафонова две пулевые пробоины левой плоскости и смяты лонжероны; на самолете Коваленко две пулевые пробоины киля и центроплана.
В 14.15–15.00 7 И-16, летчики капитан Сафонов, Коваленко, Семененко, Коган, Полковников, Животовский и Покровский, вылетали на патрулирование над линией фронта от Западной Лицы до оз. Куярк-явр. Н = 2000 м. В районе оз. Куярк-явр в бою Сафонов сбил 1 Хе-126 и 1 Ю-87; Покровский — 1 Ю-87; Семененко в кв. 00–68 — 1 Me-109; Коваленко — 1 Ю-87; Коган — 1 Me-109 (предположительно). На самолете Коваленко пулевая пробоина элерона. На самолете Семененко пробиты направляющие ползунки, 4 пробоины в плоскости и 4 в центроплане. Посадку произвел с убранными шасси, поврежден винт и капот, летчик невредим.
В 18.20–19.05 (3.45) 5 И-16, летчики капитан Сафонов, Полковников, Животовский, Покровский и Семененко, вылетали на патрулирование над линией фронта от Западной Лицы до оз. Куярк-явр. Н = 2000 м. Задание выполнено. Встречи с противником не было».
Как результат этого боя, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 сентября 1941 года «за героизм, мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками» командиру эскадрильи 72-го сводного авиаполка ВВС Северного флота капитану Сафонову Борису Феоктистовичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 533).
К моменту опубликования данного Указа на счету летчиков эскадрильи было около 50 воздушных побед, из них 16 — на счету ее командира (по всей видимости, пропагандисты сюда включили и предположительные победы).
В сентябре 1941 года с помощью британских летчиков освоил истребитель «Харрикейн». Причем интересно, что, в отличие от советских историков, которые с придыханием описывали, как известный ас с первого раза взлетел на «Харрикейне», у англичан было несколько другое мнение.
Вот как об этом пишет Хуберт Грифит (Hubert Griffith) в книге R.A.F. in Russia, вышедшей в свет в Великобритании еще в 1942 году:
«К нам был направлен другой русский офицер, капитан Сафонов, ас, летчик-истребитель 72-го авиаполка ВВС Северного флота. Это был более чем способный летчик, блестящий стрелок. Ему помогал по работе капитан Кухаренко — невысокий, живой, крепкий человек с не сходящей с губ улыбкой… Эти двое отличались друг от друга как небо и земля. Сафонов был традиционным типом русского — крупным, основательным, серьезным, методичным, неповоротливым. Кухаренко же был невысокий и живой, всегда довольный и поразительно бесшабашный. Когда впервые Сафонов поднял в воздух „Харрикейн“, он перед этим все тщательно проверил и произвел хороший прямой взлет. Поднявшись на высоту 1500 футов, он 2–3 раза с выпущенными шасси выполнил круг и посадку, прежде чем испробовал что-нибудь другое…
После первого полета ему не повезло: при посадке он въехал в глубокую лужу на аэродроме. Это произошло скорее по невезению, чем по оплошности, так как аэродром был весь в лужах после обильного дождя. Но он повредил закрылки. В целом это все вышло не так уж плохо: Сафонов теперь стал более склонен прислушиваться к нашим советам относительно посадок на „Харрикейнах“.
Раньше он был несколько склонен считать, что сам все знает…»[69]
По инициативе Сафонова английские самолеты, поступавшие по ленд-лизу на вооружение ВВС Северного флота, были перевооружены. Сначала на них поставили 4 крупнокалиберных пулемета, после чего Сафонов решил заменить пару пулеметов на пушки ШВАК, затем — установить под плоскости направляющие для реактивных снарядов.
С октября 1941 года Б. Ф. Сафонов — командир 78-го истребительного авиационного полка, майор. Он увеличил счет сбитых вражеских самолетов и за один месяц — с 22 декабря 1941 по 22 января 1942 года был награжден вторым и третьим орденами Красного Знамени.
Во второй половине марта 1942 года подполковника Б. Ф. Сафонова назначили командиром 2-го гвардейского истребительного авиационного полка. Он стал меньше летать, отдавая много времени руководству боевой деятельностью подразделения, организационно-хозяйственным делам.
Свой последний — 224-й — боевой вылет подполковник Б. Ф. Сафонов совершил 30 мая 1942 года, на прикрытие конвоя союзников PQ-16, следовавшего в Мурманск.
На сегодняшний день имеются по крайней мере четыре версии гибели прославленного заполярного аса:
— ненадежная работа мотора «Аллисон» на американском самолете Р-40Е «Киттихаук»;
— убит ответным огнем воздушного стрелка с одного из атакованных Сафоновым «Юнкерсов-88»;
— «дружественный огонь» кораблей охранения;
— сбит немецким асом Рудольфом Мюллером.
Постараемся рассмотреть все эти версии. Для начала дадим слово очевидцам того боя. По воспоминаниям Леонида Ивановича Родионова, бывшего мичмана Северного флота: «По рации ясно были слышны переговоры наших летчиков с командованием конвоя. Было отчетливо слышно, как Сафонов сообщил: „Сбил одного!“, немного погодя: „Сбил второго!“ И вдруг: „Подбил третьего. Сам подбит, тяну к кораблям“. Хорошо видно было, как его самолет упал в море. Командир бригады А. И. Гурин запросил у старшего офицера конвоя, а им всегда назначался англичанин или американец, разрешения послать один корабль на место падения самолета. О том, что упал самолет Сафонова, знали не только наши, но и старший конвоя, у него рация все время была включенной. Однако разрешения на выход корабля из ордера не последовало. Запросили вторично, подчеркнули, что сбит именно Сафонов. И снова отказ…»
