Михаил Мочалов - Древняя Ассирия
Если вести речь о колесницах и кавалерии, то стоит вспомнить внезапную атаку Синаххериба в битве при Халуле[146]. Дабы предотвратить аналогичные действия врага, ассирийцы весьма тщательно подходили к защите флангов и тыла. Эту функцию, как считается, брали на себя колесницы, которые во многих фазах битвы располагались позади — в пятом ряду имперских боевых порядков[147].
Впрочем, боевые схемы ассирийцев не оставались чем-то статичным и не обрастали канонами; военачальники выбирали ту или иную тактику и построение в зависимости от обстоятельств. При этом тактику действий на поле сражения нам приходится во многом домысливать.
Как и в III тысячелетии до н.э., ассирийские войска выходили на поле боя со знаменами и штандартами, обычно с изображением верховного бога Ашшура. Первыми в дело, скорее всего, вступали колесницы, приспособленные как для боя на дистанции, так и для ближней сечи. Мишенью становились вражеские колесничие:
«Колесницы вместе с лошадьми их, у которых в ходе моего мощного натиска были убиты возничие, и те, которые были брошены, все ездили сами по себе».
Если удавалось одержать верх, как в описанном выше эпизоде, колесничие (под прикрытием пехотинцев-лучников и пращников) обрушивались на первые ряды пехоты врага, пытались пробить в них брешь и пригасить огонь вражеских лучников:
«На фланг и фронт, словно порыв стремительного южного урагана, на врага я обрушился... и яростным натиском я повернул их вспять и обратил в бегство. Вражеское войско стрелами и дротиками я приуменьшил, и все тела их пронзал, словно решето»[148].
Дальше успех колесниц (и тяжелой кавалерии) развивала подтянувшаяся пехота.
Если же противник попадался упорный, то после колесничной или кавалерийской стычки начиналась основная фаза битвы и в бой вступала пехота. Лучники и пращники открывали огонь под защитой копейщиков со щитами. Возможно, что в случаях, когда боевой строй ассирийцев прорывал противник, пехотинцы и лучники сбивались уже в ходе сражения в пары, а потом такие пары смыкались в фигуру наподобие окружности или каре. Боевые пары имелись во всех родах войск — в пехоте, колесничных войсках и кавалерии.
Учитывая, что противостоящие армии обычно разделяло пространство метров в 200 (максимальная длина полета стрелы), одна из них, не желая подвергаться дальнейшему обстрелу, начинала движение навстречу противнику. Тот часто делал аналогичный маневр. В итоге через считанные минуты ряды копейщиков-щитоносцев сталкивались, и сражение переходило в рукопашную.
Завершающая фаза — преследование противника — изображена на целом ряде рельефов. Здесь обязательно участвовали кавалерия и боевые упряжки.
Искусство осады
При захвате населенных пунктов ассирийцы использовали все возможные методы. Начинали с мирных переговоров. Если не помогало, переходили к силовому решению проблемы: шли на штурм, делали подкопы и бреши в стенах, строили осадные насыпи, применяли тараны. В ход также шли уловки и хитрости, а иногда в осажденном городе организовывались беспорядки.
Как правило, вокруг осажденной крепости ассирийцы возводили земляной вал и рыли ров. Имеется свидетельство об использовании даже двух колец рвов. В этом случае ассирийские воины расположились в пространстве между рвами[149].
Пожалуй, ассирийцы были первыми, кто соединил осадные башни с таранами. Эти сооружения будут по прошествии веков активно использоваться эллинистическими полководцами и римлянами. Обычно осады городов длились месяцами и годами и далеко не всегда заканчивались успешно. Однако ассирийцы, за некоторыми исключениями, нарушили эту традицию. Новым в их военном искусстве было то, что башни, тараны, лестницы применялись одновременно, причем под защитой лучников и пращников; при этом велись саперные работы. Осадные башни-тараны подкатывались по заранее сооруженным насыпям, доходившим до верха вражеских стен; команда нижнего яруса башни била в стену тараном, а бойцы с верхнего яруса прикрывали их стрельбой из луков и тушили огонь от зажигательных снарядов противника, который обычно пытался поджечь башню. Как правило, к вражеским фортификациям подводилось сразу несколько осадных башен. Кстати, ассирийцы не только строили их сами, но и реквизировали у поверженных врагов, о чем свидетельствуют, например, надписи Ашшур-нацир-апала II[150].
Что касается катапульт и баллист, то их у ассирийцев еще, видимо, не существовало[151], хотя в специальной литературе есть упоминание применения камнеметных механизмов, способных посылать камни весом в 10 килограммов на расстояние в 500—600 метров[152]. Однако прооисхождение этой информации неясно. Думается, обладай ассирийская армия подобным оружием — оно обязательно было бы изображено скрупулезными создателями барельефов, а также отражено в анналах или прочих источниках.
Так или иначе, противостоять напору «железных» ассирийских полчищ было трудно. Асархаддон, как мы увидим позже, взял Мемфис всего за полдня. И такое, заметим, случалось в военной практике ассирийцев довольно часто, несмотря на то что город (даже если не окружен стенами) представляет собой объект весьма неудобный для атаки. Вспомним хотя бы обстоятельства кончины Пирра или бои за Иерусалим в Первую иудейскую войну. Так вот, ассирийские воины не только были в состоянии «взломать» любую городскую оборону, но и, умело действуя компактными группами, одолеть защитников города в уличных боях. Они, судя по некоторым рельефам, могли обучаться приемам безоружного боя, которые потом применяли в сражении (например, чтобы захватить врага живьем)[153].
Дисциплина и боевой дух
Что же все-таки двигало ассирийскими воинами? Только ли прекрасная военная организация, талант военачальников и оснащение помогали им побеждать с завидной регулярностью? Среди немаловажных факторов стоит, пожалуй, отметить как внутреннюю, так и внешнюю дисциплину, боевой этос.
Сохранилось очень мало конкретной информации о том, как наводилась дисциплина в ассирийской армии. Однако логика подсказывает, что в лучшие времена она была образцовой. Коли в римской и монгольской армиях применялись суровые наказания к провинившимся, таковые должны были быть и у не менее обстоятельных ассирийцев. К примеру, в одной из своих депеш царь Саргон требует от воинов срочно явиться в пункты сбора войск, а тех, кто ослушается приказа, грозится посадить на кол посреди их собственных домов[154]. Были, видимо, и методы наведения порядка в критические моменты боевых действий. Судя по описанию Ксенофонта в «Киропедии», персы использовали в сражениях своего рода заградотряды:
«...Воины, поставленные в арьергарде, не позволяли покидать поле боя ни лучникам, ни метателям дротиков; грозно подняв мечи, они заставляли их метать свои стрелы и дротики»[155].
Мы не знаем, переняли ли персы это «ноу-хау» у ассирийцев, но описанный выше порядок построения имперских войск (ауксилиарии, а за ними ассирийские элитные войска) явно устранял возможность колебаний и бегства.
Но если для каких-то категорий воинов и требовались отмеченные выше стимулы, то для настоящих бойцов их внутренним компасом были боевой дух и честь. Так, дошедшее до нас письмо генерала Бел-ибни Ашшурбанипалу повествует, что во время одной из военных операций в болотах Южной Вавилонии 150 ассирийских солдат попали в засаду, устроенную противником. У врага было численное преимущество — 400 человек. Но это обстоятельство не помешало ассирийцам убить 130 пленных солдат противника, захваченных прежде, и изготовиться к рискованной схватке. Перед лицом отчаянной ситуации они сочли нужным сказать следующее:
«Если нам и суждено умереть, то умрем с высочайшим именем на устах!»
В конечном итоге все окончилось для них сравнительно благополучно: сыны Ашшура одержали победу, уничтожив семнадцать, ранив не менее шестидесяти и обратив в бегство остальных врагов. При этом только двадцать ассирийцев получили ранения разной степени тяжести[156].
Болезни и потери
О документальных свидетельствах болезней в рядах ассирийских войск и об их лечении говорить, конечно, не приходится. Но очевидно, что сыны Ашшура, как и воины других государств, страдали от разного рода недугов и травм. И лечить их было кому.
Такие категории врачевателей, как baru и ašipu, относившиеся к священству, диагностировали и исцеляли недуги с помощью гаданий и магии. А та профессиональная категория, которую мы называем врачами, в описываемое время входила скорее в ремесленную прослойку. Именовалась она asu. Врачи при определении болезни проверяли пульс пациента, они могли сделать массаж, промывание, перевязку, применяли тампонирование, мази, в случае необходимости производили хирургические операции, фиксировали кости[157]. Среднеассирийские законы упоминают о враче, накладывающем повязку на яички[158].
