Иван Кривушин - Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.
Дальнейшая история массовых убийств тутси в Гиконгоро показывает нам, как в условиях геноцида трансформировалась система местной власти и как рождалась новая конфигурация властных отношений. Политические функционеры, пытавшиеся сопротивляться геноциду или оставаться в стороне от него, отстранялись от власти или игнорировались. Так случилось с бургомистром Мусебейи Хигиро, который до конца пытался защищать тутси, но вскоре усилиями отставного подполковника Алоиса Симбы, главы префектурального отделения НРДДД и бывшего депутата парламента (1989–1993 гг.), и учителя Жана-Кризостома Ндизихиве, лидера экстремистов в коммуне, оказался в полной изоляции. Его перестали приглашать на совещания в столицу префектуры, четверо находившихся в его распоряжении коммунальных полицейских были отозваны. Он стал объектом постоянных оскорблений и угроз и наконец в конце мая был смещен под предлогом симпатий к РПФ и злоупотребления служебным положением. На его место был назначен его главный оппонент Ндизихиве[467]. Префекта Бучьибаруту и майора жандармерии Бизимунгу оттеснили на задний план их подчиненные, супрефекты Бинига и Жозеф Нтегейинтвали и жандармский капитан Фостэн Себухура; все – сторонники геноцида. Когда Бизимунгу попытался в конце апреля призвать Себухуру к порядку, между ними вспыхнул конфликт, который в начале мая завершился отставкой Бизимунгу. В результате Бинига, Нтегейинтвали и Себурура вместе с подполковником Симбой стали ведущими политическими фигурами на уровне префектуры, и именно они оказались главными вдохновителями массовой резни тутси 21 апреля в Техническом училище Мурамби (Бинига и Себухура), где было убито около 45 тыс.[468], в приходе Чьяника в коммуне Карама (Нтегейинтвали), где погибло более 10 тыс.[469], и приходе Кадуха (Симба и местный бургомистр Огюстэн Гашуги), где были уничтожены почти 20 тыс. человек[470].
Показательно в этом плане карьерное возвышение Симбы. На совещании, созванном 26 апреля Бучьибарутой по поводу правительственных инструкций об «умиротворении», на котором присутствовали, помимо префекта, супрефекты, бургомистры и другие местные чиновники, Симба был единственным участником, не занимавшим никакого официального поста. Тем не менее именно он обратился к Биниге, Себухуре и Нтегейинтвали с просьбой сообщить о количестве убитых в Кибехо, Мурамби и Чьянике, после чего сам представил информацию о числе погибших в приходе Кадуха, атакой на который он руководил. Кроме того, Симба потребовал от бургомистров принять все необходимые меры для уничтожения тутси, укрывавшихся в коммуне Рухашья в префектуре Бутаре. Доминирование на собрании этого персонажа не вызывало осуждения у присутствующих, ибо он был главным организатором геноцида в Гиконгоро и позиционировал себя таковым. Назначение Симбы 18 мая советником по делам гражданской самообороны в префектурах Гиконгоро и Бутаре уже и формально подтвердило его ведущую роль в политической жизни региона.
Тем не менее отношение к геноциду префектуральной и коммунальной администрации и отдельных ее представителей оставалось критически важным на ранних его этапах, ибо если местные власти, прежде всего префект, глава префектуральной жандармерии и бургомистры, вдруг выступили бы единым фронтом, это стало бы серьезной помехой для массовой резни, и в этом случае они имели бы необходимые средства и авторитет среди населения. Но позиция правительства на совместном заседании с префектами 11 апреля, оставившего решение вопроса о соблюдении законности и прекращении насилия на их усмотрение, выпустила джинна из бутылки и дезорганизовала сопротивление геноциду административных структур в большинстве регионов Руанды. В таких условиях попытки противодействия со стороны отдельных функционеров, таких, например, как префект Кибунго Русиндана или бургомистр Хигиро, были обречены на провал. После 11 апреля только в двух префектурах, находившихся под контролем оппозиционных партий, местная политическая элита в целом выступила против «окончательного решения». В Бутаре префект Хабьялимана, глава жандармерии Сирьяк Хабьярабатума и почти все бургомистры объединили свои усилия для предотвращения убийств и насилий. Бургомистры западных коммун Руньиньи и Мараба создали смешанные отряды хуту и тутси, чтобы дать отпор бандам погромщиков из соседней префектуры Гиконгоро; в северной коммуне Нтьязо были размещены подразделения жандармов, чтобы не допустить проникновения таких же банд из Гитарамы и Сельского Кигали[471]. Лишь в коммуне Ньякизу экстремистски настроенный бургомистр Ладислас Нтаганзва (РДД) уже 14 апреля спровоцировал кампанию погромов и убийств тутси, как беженцев, так и местных жителей, а с 15 апреля осуществлял руководство атаками на католическую церковь в Чьяхинде, где к тому времени укрылось около 20 тыс. человек[472]. В Гитараме противниками этнической чистки были префект Увизейе и большинство бургомистров, которые организовали оборону префектуры от рейдов милиции из соседних регионов – из Кигали, Гисеньи, Рухенгери и Кибуйе.
Сломить сопротивление геноциду в этих префектурах с помощью местных его сторонников или отрядов из соседних регионов оказалось невозможным. Решить эту задачу могла только центральная власть, которая 11 апреля формально заняла позицию невмешательства, транслировав ответственность за поддержание порядка на провинциальных руководителей. То, как 16–21 апреля Временное правительство отреагировало на попытки не допустить резни в Бутаре и Гитараме, не оставляет никаких сомнений в его истинных намерениях.
На заседании правительства 16 апреля было принято решение о персональных изменениях в составе руководителей префектур; соответствующий указ огласил на Радио «Руанда» утром следующего дня министр информации Нийитегека[473]. Было решено оставить на своих постах действующих префектов города Кигали (Рензахо), Гитарамы (Увизейе), Гиконгоро (Бучьибарута), Чьянгугу (Багамбики) и Кибуйе (Кайишема) и сместить префектов Кибунго и Бутаре. Этот выбор весьма красноречив. Сохранили свои должности те префекты, которые или с самого начала активно участвовали в организации резни (Рензахо), или приняли новые правила игры (Бучьибарута), тогда как оба смещенных префекта активно противодействовали кампании массовых убийств. Показательно также назначение на вакантные посты префектов Сельского Кигали и Бьюмбы экстремистов – супрефекта Франсуа Кареры и члена КЗР Эли Ньиримбиби. Иначе говоря, послание Временного правительства местным властям было вполне очевидным: центр намеревается опираться при проведении своего политического курса не на противников, а на сторонников этнических чисток.
Среди префектов, сохранивших свои посты, лишь Увизейе оставался твердым противником геноцида, однако его отставка была сочтена политически нецелесообразной, поскольку руководители режима не желали раздражать РДД, чье участие в правительстве символизировало единство всех хуту. Правительство избрало в его отношении иную тактику – тактику давления. Когда утром 18 апреля Увизейе созвал бургомистров, церковных функционеров и местных политических лидеров в Гитараму для обсуждение ухудшавшейся ситуации с безопасностью, премьер-министр Камбанда приказал им прибыть в резиденцию правительства в Мурамби. Там состоялось совещание с участием Камбанды, ряда министров и вождей НРДДР Эдуарда Каремеры и РДД-Пава Доната Мурего и Шингиро Мбоньюмутвы. Ход совещания довольно сложно восстановить, поскольку записи Полины Ньирамасухуко, министра по делам семьи и женщин, – единственный наш источник – обрывочны и не всегда разборчивы[474]. Очевидно, однако, что епископ Онесфор Рвайе из Епископальной церкви Руанды, а за ним практически все бургомистры просили увеличить число полицейских и обеспечить их оружием, хотя мотивация выступивших была различной. По мнению супрефекта Руханго и бургомистров Рунды и Мусамбиры, главная опасность исходила от агентов РПФ и тутси; бургомистр Рунды показал присутствовавшим списки людей, которые якобы давали деньги РПФ[475]. Бургомистр Мусамбиры призвал следить за теми, «кто приходят в коммуны под предлогом поиска пищи, <…> разыскивать врага и не проходить мимо него». С другой стороны, бургомистр Ньякабанды рассказал о беззаконных убийствах и о трупах, плывущих по Ньябаронго, бургомистр Кайензи сообщил, что его коммуна подвергается нападениям из соседней Мусасы (Сельское Кигали), бургомистр Мурамы призвал «убивать убийц», а бургомистр Табы осмелился заявить: «Сделайте же что-то конкретное, чтобы спасти тутси». При том что многие бургомистры не являлись сторонниками истребления тутси, некоторые из них находились в растерянности[476]. Бургомистр Нтонгве говорил: «Есть беженцы тутси, которые знают тех, кто с ними плохо обращался и кто находится в тюрьме (президентская гвардия и интерахамве). Что делать?»
