Матрена Распутина - Распутин; Почему
Продолжу.
"Твой отец вошел в комнату свободной походкой и обнял великую княгиню, что потрясло меня сверх всякой меры. Он даже имел наглость сердечно расцеловать ее три раза в обе щеки. Конечно, дорогая моя, я была возмущена его дурными манерами и невоспитанностью".
Возмущение, однако, не помешало ей задать отцу вопрос, ради ответа на который она, собственно, и пришла: "Каким будет мое предстоящее замужество?"
"Я была обручена с блестящим лейтенантом флота, и меня уверяли, что твой отец даст правильный ответ на мой вопрос".
Анна Александровна получила от отца ответ на поставленный вопрос. Но он оказался вовсе не таким, как ей хотелось. И она проигнорировала его.
Отцовская способность распознавать характер и будущее человека с первой встречи позволила ему увидеть ход дальнейших событий, связанных с Анной Александровной.
А сказал он тогда следующее: "Свадьба состоится. Но мужа у тебя не будет".
Замужняя девственница
И действительно, свадьба состоялась. Церемонию организовала сама царица, несмотря на то, что была настроена против брака и уговаривала подумать о других путях выхода из ситуации, о которой я уже писала выше.
(Мне передавали, что всякий раз, рассказывая о тех днях, Анна Александровна сокрушалась, что в России пропал прекрасный гарнитур стульев -- царский подарок новобрачным. Но тут же спохватывалась: "Что это я, какие уж там стулья...")
Большинство молодых людей высшего света были хорошо подготовлены к браку. Вернее, к одной его стороне. Обучение у любовниц и кокоток, задолго до принятия на себя семейных обязательств, не проходило даром...
Но в случае с неловким женихом Анны Александровны все было иначе. Он почерпнул сведения о супружеских утехах из книг, полных непристойных фантазий и сальных шуток. Сообразуясь с этими представлениями, он и вел себя. Катастрофа усугублялась тем, что Анна Александровна, воспитанная в очень строгих правилах, о подобных вещах не знала почти ничего. И хотя фантазия ее подогревалась многочисленными увлечениями и флиртом, обычными для девушек ее возраста и положения, ни о каких интимных отношениях речи идти не могло. Женихи того времени находили способы удовлетворить свои желания на стороне и со своими целомудренными невестами вели себя сдержанно.
Таким образом, после свадебного пира два неопытных (но по-разному) молодых человека были предоставлены самим себе.
Продолжу приводить мои записи, сделанные со слов Анны Александровны.
"Не знаю, что произошло... То ли мой муж был скрытым гомосексуалистом, то ли от возбуждения в ту ночь превратился в импотента... Он был сильно пьян. Водка придавала ему смелость и делала грубым. Не считаясь с моими чувствами и со святостью минуты, он практически изнасиловал меня, хотя его желания далеко обогнали его физические возможности. Меня охватил такой ужас и стыд, что я начисто отвергла его дальнейшие притязания.
Возможно, он и попытался бы обращаться со мной по-другому, но было уже слишком поздно. Я его не хотела".
Сопротивление Анны привело несостоятельного мужа в такую ярость, что он набросился на нее с кулаками, выкрикивая оскорбления, большую часть из которых она не понимала.
Дойдя в рассказе до этого места, Анна Александровна вдруг разрыдалась: "Я только хотела, чтобы он ушел и оставил меня в покое".
Осознав, что наделал, муж протрезвел и стал просить прощения, но Анна больше не желала иметь с ним ничего общего.
"Ох, как я жалею, что не послушалась царицу и твоего отца. Все случилось так, как он предсказал. Мой брак с первой минуты закончился крахом, примирение было невозможным. Я вышла замуж девственницей, и с тех пор плотские позывы означают для меня одно -- кошмар, который я испытала в ту ужасную ночь".
Подтвержденная добродетель
Ужас той ночи имел продолжение в Петропавловской крепости, где пьяные охранники подвергали Анну Александровну всяческим унижениям. Она говорила: "Сколько раз Господь спасал от солдат, сама не знаю как..."
Чтобы ни у кого не было соблазна упрекнуть Анну Александровну в том, что она преувеличивает свои страдания, приведу свидетельство Руднева: "Мои предположения о нравственных качествах г-жи Вырубовой, вынесенные из продолжительных бесед с нею в Петропавловской крепости, в арестном помещении, и наконец в Зимнем дворце, куда она являлась по моим вызовам, вполне подтверждались проявлением ею чисто христианского всепрощения в отношении тех, от кого ей много пришлось пережить в стенах Петропавловской крепости. И здесь необходимо отметить, что об этих издевательствах над г-жой Вырубовой со стороны крепостной стражи я узнал не от нее, а от г-жи Танеевой; только лишь после этого г-жа Вырубова подтвердила все сказанное матерью, с удивительным спокойствием и незлобивостью заявив: "Они не виноваты, не ведают бо, что творят". По правде сказать, эти печальные эпизоды издевательства над личностью Вырубовой тюремной стражи, выражавшиеся в форме плевания в лицо, снимания с нее одежды и белья, сопровождаемого битьем по лицу и по другим частям тела больной, еле двигавшейся на костылях женщины, и угроз лишить
жизни "наложницу государя и Григория", побудили Следственную комиссию перевести г-жу Вырубову в арестное помещение при бывшем губернском жандармском управлении. Она добровольно согласилась на врачебный осмотр, чтобы доказать, что она все еще девственница, и в результате медики подтвердили ее добродетель".
Фрейлина и мужик
Однако этот факт не мог покончить со злобными сплетнями насчет развратных отношений между Анной и моим отцом. Наоборот. Даже сегодня находятся люди, которые шепотом в приличной компании и во всеуслышание там, где это возможно, распространяют нелепые слухи.
Некоторые доходили до того, что прилагали к Анне Александровне и моему отцу историю Елизаветы и лорда Лестера -- английская королева-девственница вошла, среди прочего, в историю умением развратничать, оставаясь целомудренной. Без сомнения, развращенный Петербург знал все подобные способы. И не только в теории. В стремлении же опорочить фантазия становится особенно буйной.
То, что произошло с Анной Александровной во время ее брачной ночи, ставшей единственной, хорошо было известно всему свету. Наивная, Анна Александровна делилась потрясением со всеми, кто выказывал хоть малейшее участие. И это, разумеется, обращалось против нее. Говорили, например, что именно во время первой брачной ночи неискушенной девушке был преподан урок изощренного разврата и что она потом, уже не в силах противиться желанию повторения, искала источник порочного наслаждения в каждом мужчине. (При этом совершенно оставлялось в стороне, что Анна Александровна тут же рассталась с тем, кто якобы и доставил ей незабываемое наслаждение.)
В этом смысле соединение Анны Александровны и моего отца -- "сибирского мужичка" -- казалось великосветским толкователям поступков людей, им чуждых, а стало быть, непонятных и раздражающих, исключительно пикантным и даже остроумным.
Люди с действительными подобными наклонностями страстно стремятся приписать другим свои пороки, тем самым расширяя круг и пытаясь таким образом как будто узаконить разврат -- смотрите, восклицают они, все делают это. И я затрудняюсь утверждать, что в наговорах на Анну Александровну и отца отразились только упреки. Если иметь в виду то, о чем я сейчас сказала, -- можно подумать, что, в известной части, в таких сплетнях содержалось и сочувствие -- наделение людей, чье поведение и мотивы были непонятными, знакомыми пороками, явилось попыткой хоть как-то объяснить их. Попытка с негодными средствами.
Но все это к слову.
Глава 16 ГОРОХОВАЯ, 64
Стол и общество -- Откуда брались деньги -
-- Распутин и полиция -- Сети -
-- Дамский кружок -- Бедная Муня
Стол и общество
А в тот момент добрая Анна Александровна, помогавшая всем и всегда, искала нам подходящую квартиру. И нашла -- на Гороховой, 64.
Оплату квартиры взяла на себя собственная его величества канцелярия. Этим, кстати, и исчерпывались средства, получаемые отцом от Николая Второго и Александры Федоровны. Руднев, хорошо знакомый с документами разных следственных комиссий, не нашел ничего другого: "Единственное, что позволял себе Распутин, это оплату его квартиры из средств собственной его величества канцелярии, а также принимал подарки собственной работы царской семьи -- рубашки, пояса и прочее".
При этом у нас за столом собиралось самое разнообразное общество. По не знаю как установившемуся правилу все приносили в качестве гостинца, обязательного при посещении милого тебе дома, именно какую-нибудь еду. Отец, что называется, не перебирал. Годы, проведенные вне дома, приучили его быть благодарным за любую пищу. Мяса же он не ел вообще. Но не по обету, просто не любил. (Хотя, думаю, отец все-таки ел бы мясное, если бы собрался вылечить зубы, всегда доставлявшие ему хлопоты.)
