Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»
Требования, которыми монгольское посольство осчастливило рязанских князей, не иначе как наглыми не назовешь, это только «новооткрыватели» считают их мягкими и умеренными. Вот что сообщает о них Тверская летопись: «И оттуда (из Нузы) послали своих послов, женщину-чародейку и двух татар с ней, к князьям рязанским в Рязань, требуя у них десятой части: каждого десятого из князей, десятого из людей и из коней: десятого из белых коней, десятого из вороных, десятого из бурых, десятого из пегих, и десятой части от всего». Обращает на себя внимание и странный состав посольства — «женщина-чародейка», а с ней неизвестно кто, их даже знатными людьми не называют, а летописи такие факты всегда отмечали — воистину «безделны» послы! Это просто лишний раз подчеркивает то, что всерьез никто с монгольской стороны мирные инициативы не рассматривал, а все было подчинено только одной цели — самим как следует подготовиться, а заодно попробовать внести разброд в ряды союзников. Князь Юрий «женщину-чародейку и двух татар с ней» принял и, сообщив им, что сам он не волен решить подобный вопрос, поскольку все в руках великого князя Георгия Всеволодовича, спровадил их с глаз долой во Владимир-Суздальский.
* * *И опять-таки летописи дают четкую привязку к месту, где расположилась монгольская орда накануне вторжения: «пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской». Тверская летопись уточняет: «И сначала пришли и остановились у Нузы, и взяли ее, и стали здесь станом». Таким образом, мы видим три ориентира, которые могли бы определить точное расположение монгольских войск перед вторжением — но все не так просто. Известно, что река Воронеж — это приток Дона в южной, прилегающей к Половецкой степи окраине Рязанской земли, а в том, что касается Нузы или Нузлы, то это, скорее всего, был небольшой городок или замок. Вот что отметил по этому поводу А. Н. Насонов: «И действительно: два сохранившихся известия о «Воронеже» домонгольской эпохи говорят оба о том, что какие-то места по Воронежу входили в состав Рязанской земли. Из летописной повести о нашествии Батыя видно, что под «Воронежем» могли разуметься только места, лежавшие в верховьях Воронежа, так как татары пришли «лесом»… Татары перед нападением на Рязанскую землю могли пройти к западу от «Воронежа», в сторону р. Сосны, для того, чтобы отрезать путь «полем» из Рязанской «области» в киевское Поднепровье, согласно правилам своей стратегии. К сожалению, местоположение Нузлы неизвестно, и вопрос о том, где татары первоначально остановились, приходится оставить открытым». Другой вопрос — это о численности орды Батыя, и вот тут, мнения исследователей расходятся радикально — от 30 000 воинов до 500 000. Цифры приводятся либо легендарные, либо откровенно высосанные из пальца «новооткрывателями», которые в своих мудреных потугах переписывания истории городят откровенную чушь. То, что Аттила вел огромные орды на Запад ни у кого сомнений не вызывает, а вопрос, чем же он своих воинов и лошадок поил — кормил, тоже не будоражит общественное сознание. Однако, если дело касается Чингиса и его внука, то тут «исследователей старины глубокой» начинают терзать смутные сомнения, и они проводят кропотливые изыскания на тему сокращения численности монгольских туменов. Но вот тут и возникает вопрос — а если бы Аттила прошелся по Средней Русской полосе, где жили наши предки, и, не дай бог, подчинил их своей власти? Что, «новооткрыватели» тоже стали бы резко сокращать численность орды гуннов и всячески принижать ратное мастерство наших пращуров, убеждая всех, что они просто не поняли просветительской миссии грязного варвара? Последнее время в серьезной литературе, которая освещает вторжение Батыя на Северо-Восточную Русь, ведущей является цифра в 120 000 воинов (В. Каргалов, Р. Храпчевский, Д. Хрусталев, В. Филиппов), причем отмечается, что в самом набеге участвовало от 90 000 до 60 000 бойцов, остальные же располагались в степной зоне. На мой взгляд, оптимальная численность войска, которое вторглось в Рязанское княжество, насчитывало семь туменов — 70 000 человек. И судя по всему, Юрий Ингваревич понимал, что численно враг превосходит все силы его земли и в одиночку Рязани не выстоять, — этим и были продиктованы дальнейшие его действия.
* * *Рязанский князь срочно собирает совет — скорее всего это произошло сразу, как только к нему явились «послы безделны» и предъявили свои наглые требования. «Повесть о разорении Рязани Батыем» приводит список присутствующих на этом совещании лиц, явно не соответствующий действительности: например, Давыд Ингваревич Муромский скончался в 1228 г., а существование Глеба Коломенского вообще больше не подтверждается никакими источниками. Но, с другой стороны, не упомянут человек, который в последующих событиях сыграл одну из ключевых ролей, — князь Роман Ингваревич Коломенский, которого называет Тверская летопись, а потому можно предположить, что автор «Повести» просто напутал и вместо князя Романа вписал Глеба. А в реальности состав участников этого судьбоносного совета выглядел так — Юрий Ингваревич Рязанский, Юрий Давыдович Муромский, Роман Ингваревич Коломенский, Олег Ингваревич Красный, Всеволод Михайлович Пронский, а также брат рязанского князя Ингварь Ингваревич и его наследник князь Федор Юрьевич. Вопрос на повестке дня был один — что делать? Как противостоять той угрозе, которая внезапно появилась на границе, и как предотвратить вторжение. И здесь мнения резко разделились, поскольку большинство князей выступило за вооруженную борьбу с монголами, а вот Юрий Муромский рассудил иначе: «И ныне не стыдно нам помириться и дань, сколько упросит, можем им дать, не отречемся, а потом, как они куда отойдут, узрим, что нам далее делать. И так не разоримся вконец, как болгары, обезы, хвалисы, половцы и прочие, не рассудив о силе, воспротивились и погибли» (В. Татищев). Правда, Василий Никитич относит эти слова князя к тому моменту, когда рязанские полки приготовились атаковать монгольские тумены, но это явно не так. Потому что, во-первых говорить это надо было не на поле боя, а в княжеской думе, а во-вторых, отвечает князю Юрию Давыдовичу Ингварь Ингваревич, который явно на поле боя присутствовать не мог, поскольку в это время находился в Чернигове. Но для нас важнее другое — единой позиции по монголам не было.
И все же возобладало мнение большинства — было решено сражаться с Батыем, но, понимая все неравенство сил, послать за помощью в Чернигов и Владимир-Суздальский. В Чернигов должен был ехать Ингварь Ингваревич, а к князю Георгию — Роман Коломенский, поскольку именно он являлся его соседом. Одновременно, пока идут переговоры с Михаилом Черниговским и великим князем, собирать войска со всей Рязанской земли — и княжеские дружины, и ополчение. Рать стягивать к Рязани, а там дожидаться суздальских и черниговских полков, чтобы совместными усилиями остановить ворогов. Вариантов дальнейших действий рязанских князей было несколько — либо отправлять гражданское население на север княжества, Коломну и Ростиславль, либо оставлять в столице княжества мощный гарнизон, а самим отступить с остальными полками в ту же Коломну, где соединиться с дружиной князя Романа и суздальской ратью. Коломна — идеальное место для сбора объединенных войск Северо-Восточной Руси и черниговских дружин, поскольку она находится на стыке всех трех княжеств, но помимо этого она имела и важнейшее стратегическое значение, являясь ключом в земли Владимиро-Суздальского княжества. «Прямых путей от старой Рязани, от Оки к Клязьме, во Владимир-Залесский через леса Мещерской стороны не существовало. От старой Рязани попадали во Владимир или через Коломну, или через Муром» (А. Н. Насонов). Но на Муром во время нашествия 1237–1238 гг. монголы не пошли, все их усилия были сосредоточены на центральном направлении Рязань — Коломна, которой предстояло стать местом решающих столкновений. Объединенных сил князя Георгия и его родственников, а также рязанских и муромских князей вполне могло хватить для того, чтобы остановить нашествие, но для этого требовалось только одно — время. И чтобы его выиграть, было принято другое решение, которое имело далекоидущие и в целом роковые последствия.
* * *Было решено, что в ставку Батыя поедет князь Федор Юрьевич, любимый сын и наследник Юрия Ингваревича, и постарается путем переговоров потянуть время, а заодно все подробно разузнать о неведомом противнике. Риск был страшный, но князь Юрий, очевидно, исходил из того, что, увидев столь представительный состав посольства, монгольский хан уверится в искреннем намерении рязанских властителей решить дело миром, вступит с переговорщиками в прения, и в итоге время удастся выиграть. Только вот не ведал рязанский князь, что Батый все давно уже решил и что, посылая своего сына на реку Воронеж, он совершает самую страшную ошибку в своей жизни.
