Герберт Хьюит - Рожденный с мечом в руке (Военные походы Эдуарда Плантагенета 1355-1357)
Еще задолго до середины XIV века Аквитания, Гиень и Гасконь перестали быть политическими образованиями и стали единой областью, которую англичане и французы делили между собой. Огромное наследство, которое в XII веке принесла английской короне Алиенора Аквитанская, сократилось до полосы длиной примерно в двести миль, которая тянулась вдоль побережья от южной части провинции Сентонж (окрестности Рошфора) до Пиренеев, а ширина ее, если измерять от побережья в глубь страны, была от тридцати до шестидесяти миль. Однако частями этой полосы были два опорных пункта стратегии англичан — Страна Басков с Байонной и нижнее течение Гаронны с Бордо. Это был именно тот край, который в прошлом терпел урон из-за французских вторжений, а немного раньше вынес на себе тяжесть агрессии французов, тот край, который позвал англичан на помощь; он должен был стать базой для военных операций принца и своими войсками поддержать его против французов.
Нет ничего удивительного в том, что жители этого края были на стороне англичан. За двести лет, прошедших с той свадьбы, которая объединила герцогство Гиень с Английским королевством (Алиеноры Аквитанской и Генриха Анжуйского, позже английского короля Генриха II), герцоги-короли поддерживали и укрепляли верность им их здешних подданных. Генрих II несколько раз приезжал в это герцогство до того, как передал его своему сыну Ричарду Львиное Сердце. Ричард жил здесь больше, чем в Англии. Иоанн Безземельный (который в борьбе с Филиппом II Августом потерял почти все английские владения во Франции), правда, ни разу не посещал Гиень, но Генрих III и Эдуард I прожили в ней какое-то время, и в разное время наместниками английского короля в Гиени были члены или родственники королевской семьи — Ричард Корнуоллский, Симон де Монфор и Генрих, граф Ланкастер.
Система управления, при которой и сенешаль Гаскони, и констебль города Бордо назначались на свои должности английским королем (и обычно были уроженцами Англии), поддерживала постоянную политическую связь этого края с Англией. Однако многие должности второго уровня занимали гасконцы, в состав королевского совета в Гаскони входили виднейшие местные феодалы. Собрание трех сословий Гаскони обеспечивало дворянам возможность — или по меньшей мере подобие возможности — хотя бы консультировать королевскую власть по поводу чрезвычайных налогов. Аппарат управления в этом краю — как и в любой другой стране — имел много недостатков, но, по мнению месье Бутрюша, «Гиень (с Нормандией) имела самую лучшую систему управления среди великих феодов того времени».
Помимо этих политических связей, были и личные контакты, помогавшие поддерживать понимание между Англией и ее дальними владениями. Гасконские феодалы бывали при английском дворе, гасконские купцы приезжали в Англию закупать зерно, гасконские виноторговцы постоянно вели дела с английскими купцами, англичане же приезжали в Гасконь по королевским или своим собственным делам, и каждый наезд означал приезд в этот край целой толпы англичан — дворян и недворян.
Но самой глубинной причиной такой долговременной верности гасконцев английскому королю была их собственная выгода. Для них вся вражда англичан и французов была только спором династий или феодалов. (Действительно, в это время абсолютное большинство английских феодалов были нормандско-французского происхождения и, как и английские короли, говорили только по-французски. — Ред.) Идея объединения всех, кто живет между Пиренеями и Ла-Маншем, в одно государство под властью короля Франции еще не могла встретить теплый прием на юго-западе. Выражением идеалов жителей этого края был их боевой клич: «Гиень, святой Георгий!» или даже «Гиень!». Герцог Гиени был их природным господином, и они следовали за ним, так что моральные основания их позиции были совершенно ясны. Экономические причины были еще более очевидными. Хотя Гасконь и Гиень (Гюйен) вели большую торговлю с Северной Европой, главным потребителем местных товаров была Англия. В XIV веке Гасконь и Гиень процветали, и каждый английский наезд увеличивал это процветание. Английские короли строжайшим образом соблюдали муниципальные и торговые права не только Бордо, но и менее крупных городов, а если возникал спор о правах — что случалось часто, — короли старались примирить спорящие стороны[2].
Гасконцы в душе были сторонниками своей местной независимости. Полная самостоятельность в то время была невозможна, но под английской властью они имели больше свободы, чем дала бы им французская власть, и благодаря тесным связям с Англией местные жители жили богаче, чем могли бы жить при более тесных связях с Францией.
Однако верность делу Англии означала необходимость терпеть нападения французов во время каждого активного периода войны. С 1337 по 1340 год французские войска прошли по долинам рек Гаронна и Дордонь, овладели Сент-Макером и заняли Лa-Реоль, дошли до окрестностей Либурна и Сен-Эмильона, вели яростные бои вокруг Бурга и Бле. Во время перемирия депутация гасконских дворян приехала в Англию (и еще одна такая же депутация должна была приехать в 1355 году), чтобы напомнить Эдуарду III, как им необходима защита, а когда в 1345 году военные действия возобновились, граф Дерби нанес французам ответный удар, вернул недавно потерянные земли и, кроме них, захватил Бержерак, Оброш и Эгюйон.
Положение было выровнено, и во время прекращения (или частичного прекращения) военных действий с 1347 по 1355 год гасконские города, так тяжело пострадавшие во время этих двух походов, были восстановлены и заново укреплены. Но, по сути дела, обстановка была очень нестабильной: здесь между войсками стран-противников не было Ла-Манша, а граница между ними была определена нечетко и менялась под давлением то одной, то другой стороны. Дерби благодаря своей решительной политике отодвинул линию границы в восточном направлении, но в 1351 году он был снят со своей должности, а его преемник, граф Стаффорд, был не таким энергичным, и вскоре основная часть завоеваний Дерби была потеряна. В конце 1352 года наместником короля Франции в Лангедоке и соседних провинциях был назначен Жан д'Арманьяк. В январе 1353 года он признал и одобрил возвращение в ряды сторонников Франции нескольких предводителей, которые раньше сочувствовали англичанам, а в феврале того же года начал осаду города Сент-Антонен-Нобль-Валь в Руерге. (Графство Руерг находилось к северо-востоку от Тулузы. — Ред.) Он также отправил отряды своих войск осаждать города и замки между Ажаном и Периге. Его последующие действия предвещали беду гасконцам. Консулы Ажана приняли меры, создававшие препятствия для экспорта зерна в Гасконь. Штаты Лангедока, которые созвал Жан д'Арманьяк, проголосовали за выделение ему крупной суммы, которую было решено собрать немедленно, а сенешальство Каркасона проголосовало за выделение денег и приняло решение собрать их в три приема, поскольку борьба будет долгой; был также принят ордонанс о том, что каждый мужчина в этих краях должен приобрести себе оружие.
Осада Сент-Антонена была временно прекращена согласно условиям перемирия, но возобновилась в июне 1353 года, когда начались мелкие военные столкновения на обширной территории, главным образом вокруг Бовиля. Ажан прислал двести саперов, которые должны были «идти и причинить вред вражеским землям». Англичане упорно сопротивлялись, города во время боев переходили из рук в руки, но в конечном счете Эгюйон и Презас достались французам, англичане отступили, и к концу 1354 года Жан д'Арманьяк создал силы, угрожавшие английским владениям в Гаскони.
Такой была обстановка, когда гасконские дворяне отправились в Англию, чтобы рассказать королю Эдуарду III о положении дел в их стране. Им было трудно обороняться, но было совершенно необходимо дать отпор натиску Арманьяка, а значит, для этого была нужна помощь английских войск. А поскольку уже более пятидесяти лет ни один английский король и ни один наследник английского престола не приезжал в Гасконь, с политической точки зрения было выгодно, чтобы эти войска возглавил один из сыновей короля, — и действительно, это укрепило верность гасконцев[3].
Если же взглянуть на эту ситуацию шире — в контексте всех англо-французских отношений, то она давала возможность англичанам перейти к более широкомасштабным действиям. Грабежи, учиненные Арманьяком и его войсками, породили вражду к французам, достаточно сильную для того, чтобы гасконцы оказали поддержку английскому королю, если бы тот решил нанести из Гаскони удар, который приближал достижение его главной цели. И король Англии мог отправить туда экспедиционную армию, которая могла не ограничиваться оборонительными и карательными мерами и даже не только контратаковать. Эта армия могла бы продемонстрировать на юге Франции твердость намерений короля Англии требовать французский трон для себя так же ясно, как другие военные операции английских войск продемонстрировали силу его воли на севере страны. Подходящим предводителем для такого похода был наследник престола, принц Эдуард.
