Евгений Кукаркин - Это наша война
- Как это?
- Ну каждый проект, это какой-то определенный этап работы в космосе.
- Так и ты полетишь?
- Навряд ли. К сожалению женщин все меньше и меньше пускают в полет. И потом, сейчас нас там двенадцать человек, а вакансий на ближайший год, только одно место. Значит две девушки, основной пилот и дублер, будут отобраны и задействованы в дело.
- У вас в отряде оказывается дискриминация?
- Это естественно. Врачи и руководители полетов, все больше понимают, что женщины много не могут из-за своего биологического развития и, экономически, естественно, выгодно посылать мужиков, а если отправляют в космос нас, то только для политического престижа.
- Может это действительно разумно?
- Знаешь, это очень обидно, готовишься, мечтаешь, а тебя раз... и говорят, извините мадам, мы вас очень бережем. Даже здесь, в этой части, нас готовят не так как всех, все время дают послабления. Опять соблюдается это чертово неравенство. Когда забрасывали Николаева за две сотни километров в тайгу, ему дали только нож и компас, а Терешковой подсунули маячок, НЗ, флягу воды, а забросили всего то на восемьдесят километров.
- А вообще-то, кто-нибудь из таких прогулок не возвращался?
- Говорят, что и такое бывает. Кто здесь на плохом счету, обычно посылают за четыреста километров от части, не все возвращаются...
- Ну этих то, которые исчезали в тайге, потом находили?
- Не могу сказать что либо определенно, но только... я слыхала от ребят, охранники тюрьмы нашли одного такого..., только кости, по одежде и документам лишь определили, что наш.
- Какой тюрьмы?
- Николай, ты что с луны свалился? Тайга кишит тюрьмами, там целые городки, свои тюремные леспромхозы, а этот прапор Леха, ну тот, который к нам приходил, предупреждал, что командир с обходом идет, так этот Леха уверял, что ближайшие к нам деревни специально готовят, к ловле беглецов из тюрем. Хитрое государство устроило всю систему примерно так. Железная дорога, пересекает всю Сибирь в южной части , чуть выше к северу от нее, крупные города, еще выше деревни и поселки, а дальше, в самых поганых северных местах расположились тюрьмы. Беглецу из тюрьмы куда бежать, только к железной дороге, значит надо пройти барьер из деревень, которые только теперь и занимаются их ловлей. Государство за это им доплачивает.
- А какое отношение имеют эти деревни к нам?
Валя замедлилась.
- Прапор намекнул, что некоторые неугодные курсанты нашей части, попадают на заметку охранникам этих деревень. Поэтому за ними идет такая же охота, как и за бежавшими зэками.
- Мне чего-то не верится. Ну, я готов.
За время разговора, успел отгладится и переодеться.
- Ух ты, у тебя даже два боевых ордена. Неужели за полтора года в Чечне набрал?
- Так и было.
- Здорово. Давай утюг и жди меня здесь, я поведу тебя сама в клуб.
В клубе полно народа. В основном здесь все военные, исключение представляют девушки и женщины гарнизона. Все они надеты, кто во что горазд, молодежь, в основном, обтянута в брючках, более старшее поколение носит платье. Недалеко от входа на стульях сидят командир части, его жена и тощее длинное создание с угреватым, бледным лицом, как я узнал позже, это - дочь полковника. Когда мы с Валей зашли, Агния Кирилловна, взглянув на нас, стала шептать что то командиру. Тот оглянулся, уперся взглядом в наши фигуры, словно оценивал на рынке, и кивнул жене головой. На сцене военный оркестр, ревет медью вальс- Амурские волны.
- Пошли, - кивает Валя на центр зала, где уже крутится несколько пар.
- Пошли.
Танцы идут уже минут сорок. Валя от меня не отрывается, чем вызывает зависть у местных старожилов и курсантов. В перерыв к нам подходит Гриша.
- Валечка, я понимаю, боевой офицер покорил тебя, но нельзя забывать своих друзей и товарищей. Если бы на всех мужиков хватало девушек, я бы не обратился к тебе с такой необычной просьбой, потанцуй со мной тоже.
- Коля, ты как, согласен?
- Уж больно жалко на него смотреть, - смеюсь я, - пусть мужик встряхнется, но только на один танец.
В это время замполит части выскочил на сцену и заорал в микрофон.
- Белый танец.
- Ну вот как раз, пошли, Гришенька, я тебя встряхну.
Заиграла музыка, появились первые пары тут я услышал тонкий женский голосок.
- Можно вас.
Передо мной стояла дочка командира части.
- Наверно можно. Вы хотите меня пригласить?
- Я вас уже пригласила.
Кладу ладонь на тощенькое плечо, другой рукой перехватываю хрупкую ладошку и осторожно веду девушку, стараясь не задевать разлетевшиеся по паркету пары.
- Говорят вы воевали? - задает она мне вопрос.
- Служил на Кавказе, - уклончиво отвечаю ей.
- Скажите, а девушки с вами вместе служат там?
- Конечно. Там много девушек, это санитарки, врачи, радистки, штабные работники. Я даже знаком с одной красивой женщиной, она... снайперша.
- И она кого-нибудь убила? - ахнула моя партнерша.
- Четырнадцать бандитов завалила.
- Ух, ты... А я смогла бы там... устроится? Наняться и служить в какой-нибудь части. Для этого мне надо обязательно идти в военкомат?
Мне эта девчонка со своими романтическими бреднями начала надоедать.
- Лучше живите под крылышком мамы с папой, поверьте это спокойнее. Познакомитесь с хорошим парнем, может мама вам даже выберет его, выходите за муж, рожайте детей...
- Идите вы... Я думала вы мне поможете, подскажете, как действовать... Я хочу помогать своей родине, бить мерзавцев...
Да это по моему какая-то фанатка, сумасшедшая девка.
- Не подскажу. Там, война, грязь, болезни, гуляет матушка - смерть. И потом, кто захочет брать физически не развитую, дохлую девчонку, веса пера. Да после небольшой взрывной волны, вас унесет по воздуху к черту на куличики и сразу же конец.
Она вспыхнула от негодования. На мое счастье белый танец закончился и я поспешил откланяться.
- Извините, меня ждут.
Дочка командира застыла как монумент. С огромными глазами и каменным лицом она стояла чуть ли не посреди зала и не двигалась. Оркестр заиграл следующий танец и ко мне подбежала Валя.
- Ну как, станцуем?
- Станцуем.
Мы крутимся по паркету в плотной массе мечущихся пар.
- Я видела, ты танцевал с Наташей. Хорошая девочка, не правда ли?
- Это дочка командира-то. Я ее обидел.
- Зачем?
- Сам не знаю. Мне показалось, что ее головка забита черт знает чем, вот я неосторожно и намекнул на это.
- Коля, по моему ты перегнул палку. Если ее отец догадается или узнает от дочки, что ты ей ляпнул, это конец. Тебя могут досрочно отправить на испытание...
- Чему бывать, того не миновать. Лучше забудем об этом.
В армии послаблений даже в воскресные дни не бывает. Танцы прерываются и точно по расписанию ужин и отбой. В столовой зловещая тишина. Агния Кирилловна с неописанной гримасой отвращения, сверлит меня взглядом. Я шепотом прошу Мишу.
- Давай поменяемся местами, не могу, когда эта грымза считает сколько я ложек каши взял в рот.
Тот фыркает, но поднимается со стула. Мы меняемся местами. И тут сзади меня заскрипел зловещий голос.
- Не положено. Лейтенант Комаров, вернитесь на место.
- Какая разница где сидеть, я хотел разобраться, что ем и поэтому повернулся поближе к свету.
Курсанты оживились.
- В этой столовой за каждым курсантом закреплен стул и стол...
- Ах вы об этом. Миша встань, пожалуйста, давай поменяемся стульями.
Мы демонстративно передвигаем стулья, совсем не трогаясь с места. Смешок прокатился по столам.
- Вам это так просто не пройдет, - шипит эта сковородка мне в затылок.
В номере, освобождаюсь от одежды, залезаю в ванну и с наслаждением моюсь под душем.
Когда голышом зашел в комнату, то обомлел. На стуле сидела... дочка командира.
- Извините.
Пришлось срочно метнутся в ванну, сорвать полотенце и обмотать им бедра. Теперь уверенней вхожу в помещение
- Вот так новости. Как ты сюда попала?
- Сегодня в гостинице, я подменяю маму, у меня есть запасные ключи от всех номеров.
- Чем обязан твоему посещению?
- Вы меня сегодня обидели.
- Не думай, что я буду извиняться. Ты этого заслужила.
- Но почему? Я же не сказала вам ничего дурного.
- Терпеть не могу женщин у которых в голове телячьи бредни.
- Разве любовь к родине, для вас являются бреднями?
- Из уст такого ребенка, как ты - да. Ты хоть раз видела смерть?
- Видела. Я насмотрелась здесь всякого.
- То, что вы насмотрелись здесь, это просто цветочки по сравнению с тем, что делается там. Ты когда-нибудь видела детей с развороченными от осколков животами или изнасилованных русских женщин с отрезанными головами? Нет, ну и лучше не видеть.
- Я хочу мстить за этих детей, за тех женщин, что подверглись поруганию, за всех русских. Я не боюсь умереть.
- Ты дура или больная.
Она покраснела, как рак.
- Вы меня обидели второй раз.
- Да иди ты... Я хочу спать, прошу, убирайся из номера.
