Пер Вале - Человек, который испарился (= Швед, который исчез)
– Нет. За это должен будешь взяться ты. Похоже на то, что кое-кто исчез.
III
Когда Мартин Бек открывал дверь в кабинет шефа, было без десяти час и он пробыл в отпуске ровно двадцать четыре часа.
Старший криминальный комиссар Хаммар был коренастый мужчина с бычьей шеей и густыми седоватыми волосами. Он неподвижно сидел в своем вращающемся кресле, положив руки на стол, и сосредоточенно занимался тем, что – как утверждали злые языки – было его самым любимым занятием, другими словами, ничегонеделанием.
– А, это ты, – кисло сказал он. – Самое время. Через полчаса тебе нужно быть в МИДе.
– В министерстве иностранных дел?
– Именно так. У тебя встреча вот с ним. Хаммар брезгливо держал визитную карточку за один уголок кончиками указательного и большого пальцев, словно это был лист салата с толстым червем. Мартин Бек прочел фамилию. Она абсолютно ничего ему не говорила.
– Высокопоставленная особа, – произнес Хаммар, – утверждают, что он в очень близких отношениях с министром.
Он помолчал и добавил:
– Я о нем тоже никогда в жизни не слышал.
Хаммару было пятьдесят девять лет, и в полиции он служил с 1927 года. Политиков он недолюбливал.
– Ты не выглядишь таким обиженным, каким мог бы выглядеть, – сказал Хаммар.
Мартин Бек с минуту поразмышлял над его словами и пришел к выводу, что слишком сбит с толку для того, чтобы разъяриться.
– А в чем, собственно, дело?
– Об этом мы поговорим после того, как ты вернешься от этого господина.
– Ты сказал, что кто-то исчез.
Хаммар с измученным выражением лица посмотрел в окно, потом пожал плечами и сказал:
– Все это совершеннейшая чушь. Честно говоря, я получил приказ… приказано не давать тебе подробной информации, пока ты не побываешь в министерстве иностранных дел.
– Так, значит, мы теперь выполняем их приказы тоже?
– Существует, как известно, целый ряд министерств… – задумчиво произнес Хаммар.
На минутку его взгляд затерялся в летней зелени. Потом он продолжил:
– С той поры, когда я начинал, у нас было множество министров внутренних дел и министров социальных проблем. Бoльшая часть из них знала о полиции столько же, сколько мне известно о колорадском жуке. Другими словами, только то, что она существует. Ну, до свидания, – ни с того, ни с сего попрощался он.
До свидания, – сказал Мартин Бек.
Когда он уже был в дверях, Хаммар словно очнулся и сказал:
– Мартин.
– Да.
– Одну вещь я все же должен тебе сказать. Можешь не браться за это дело, если не захочешь.
* * *
Мужчина, который был близок к министру, оказался высоким, угловатым и рыжим. Он посмотрел на Мартина Бека водянистыми глазами, потом вскочил и, вытянув вперед правую руку, и церемонно вышел из-за стола.
– Рад, – заявил он, – рад, что вы нашли время.
Они долго и от души трясли друг другу руки. Мартин Бек ничего не говорил.
Государственный деятель вернулся к своему вращающемуся креслу, схватил погасшую трубку и впился в мундштук большими желтыми лошадиными зубами. Потом упал в кресло, откинулся в нем, прикрыл пальцем чубук трубки, чиркнул спичкой и холодным испытующим взглядом посмотрел на посетителя сквозь клуб дыма.
– Будем на "ты", а? – наконец объявил он. – Важный разговор я всегда начинаю с этого первого шага. Он способствует прямоте и откровенности. Потом все идет намного лучше. Меня зовут Мартин.
– Меня тоже, – тихо сказал Мартин Бек и добавил: – К сожалению. Если только это не усложнит нам жизнь.
Государственный деятель оцепенел. Он строго посмотрел на Мартина Бека, словно подозревал, что тот над ним насмехается. Потом расхохотался.
– Да, конечно. Это шутка. Ха-ха-ха!
Он осекся и бросился к телефону. Нервно нажимал на кнопки и бормотал:
– Да, да, ужасно смешная шутка.
В его голосе не было ни искорки веселья.
– Принесите мне документы по делу Альфа Матссона, – прорычал он в трубку.
Вошла дама среднего возраста с папкой в руке. Она подошла к нему и положила папку на стол перед ним. Он не удостоил ее ни единым взглядом. Когда дама закрыла за собой дверь, он устремил на Мартина Бека холодные, лишенные всякой индивидуальности рыбьи глаза и одновременно медленно открыл папку. В ней был всего один лист бумаги, исчерченный какими-то карандашными пометками.
– Речь идет об очень деликатном и чертовски неприятном деле, – наконец сказал он.
– Ага, – произнес Мартин Бек. – Каком?
– Вы знаете Альфа Матссона?
Мартин Бек покачал головой.
– Нет? А ведь он довольно известен. Журналист. Главным образом пишет в еженедельниках. А также для телевидения. И для кино. Талантливый автор. Прошу.
Он выдвинул ящик и принялся копаться в нем, потом обшарил другой ящик, а затем поднял бумагу, покрывавшую столешницу, и нашел то, что искал.
– Не выношу беспорядка, – заявил он и бросил злой взгляд в сторону двери.
Мартин Бек изучал найденный предмет, который, как выяснилось, оказался красиво заполненным формуляром с некоторыми данными о человеке по имени Альф Матссон. Он действительно был журналистом, работающим в крупном еженедельнике, одном из тех, которые сам Мартин Бек никогда не читал, но которые с тихим отвращением и чувством несправедливости видел в руках у своих детей. Кроме того, он узнал, что Альф Сикстен Матссон родился в Гётеборге в 1934 году. На формуляре была обычная фотография для паспорта.
Мартин Бек наклонил голову набок и смотрел на молодого мужчину с усами, короткой ухоженной темной бородкой и круглыми очками в металлической оправе. Лицо настолько было лишено всякого выражения, что казалось, будто оно принадлежит роботу, а фотографию, очевидно, сделали в каком-то автомате. Мартин Бек отложил картотечный формуляр в сторону и вопросительно посмотрел на рыжего мужчину перед собой.
– Альф Матссон исчез, – делая ударение на каждом слове, сказал тот.
– Ага. И поиски оказались безрезультатными?
– Его не искали и искать не будут, – заявил государственный деятель и уставился куда-то в пустоту.
Мартин Бек только теперь понял, что водянистый взгляд должен заключать в себе стальную решимость, И наморщил лоб.
– Как давно он исчез?
– Десять дней назад.
Ответ вовсе не удивил его. Если бы мужчина, сидящий перед ним, сказал: "десять минут" или "десять лет", это тоже не произвело бы на него никакого впечатления. Единственное, что сейчас удивляло Мартина Бека, так это то, почему он, собственно, сидит здесь, а не на веслах в своей лодке возле островка. Он взглянул на часы. Возможно, ему повезет и он еще успеет на вечерний пароход, отплывающий обратно.
– Десять дней – не слишком долгий срок, – спокойно заметил он.
Из соседней комнаты пришел еще один чиновник и с ходу вступил в разговор. Очевидно, он подслушивал под дверью, подумал Мартин Бек, или здесь есть какое-нибудь окошечко.
– В данном случае этого более чем достаточно, – заявил вновь пришедший. – Дело в том, что обстоятельства его исчезновения в высшей степени странны. Альф Матссон улетел 22 июля в Будапешт. Его отправила туда редакция, чтобы он написал репортаж. В понедельник он должен был позвонить в редакцию, сюда в Стокгольм, и продиктовать свою еженедельную статью на актуальную тему. Он не позвонил. Кстати, необходимо подчеркнуть, что Альф Матссон, как говорят журналисты, надежный поставщик. Другими словами, он всегда придерживается сроков и все рукописи представляет согласно договоренности. Через два дня из редакции позвонили в Будапешт и им сообщили, что он действительно там живет, но именно в эту минуту его нет на месте. Секретарь редакции попросил оставить ему записку, чтобы он немедленно, как только вернется, позвонил в Стокгольм. Они подождали еще два дня. И снова в понедельник он должен был позвонить в редакцию, сюда, в Стокгольме. Жена о нем тоже ничего не знала. Впрочем, в этом нет ничего необычного, так как они в данный момент разводятся. В субботу главный редактор журнала позвонил нам. Они еще раз переговорили с гостиницей и узнали, что после их прошлого разговора Матссона никто не видел, но его вещи по-прежнему находятся у него в номере, а паспорт – в бюро регистрации. В понедельник, первого августа, мы связались с нашим посольством в Венгрии. О Матссоне им ничего не было известно, но они якобы "вступили в контакт" с венгерской полицией, которая, по их мнению, "не проявила интереса к этому делу". Во вторник нас навестил герр главный редактор. Это был очень неприятный разговор.
Рыжий явно хотел играть главную роль. Он с кислым видом вцепился зубами в трубку и сказал:
– Да. Чертовски неприятный. И тут же добавил для ясности:
– Это мой секретарь.
– Так вот, – сказал секретарь, – результатом этой беседы было то, что мы вступили в неофициальный контакт с управлением полиции и поэтому сегодня вы находитесь здесь. Позвольте мне тоже вас поприветствовать.
