Александр Грин - Племя Сиург
- Мунка, - сказал Стар, - если бы ты говорила на коем языке, ты услышала бы еще кое-что. Но я могу говорить только жестами.
Он дотронулся до нее рукой и почувствовал, что тело ее приближается к нему, занятое, с одной стороны, часами, с другой - таинственным, прекрасным белым человеком - мужчиной. Повинуясь логике случая, Стар обнял и поцеловал девушку, и еще меньше показалась она ему в задрожавших руках...
Он отскочил с диким криком испуга, потрясения, разрушающего идиллию. Хорошо знакомый, охрипший голос Рода гремел невдалеке, полный чувства опасности и решимости:
- Стар, держись! Бей черных каналий! Стреляй!
Девушка отбежала в сторону. Эли, машинально взводя курки, крикнул:
- Мунка, не надо бежать!
Двойной выстрел разбудил пустыню: огонь его блеснул молнией в темноте. Выстрелив, Род кинулся к Эли, спасать друга. Он отыскал его, бросившись на свет фонаря.
Пронзительный, полный страданий и ужаса вопль огласил лес. Вне себя, Стар бросился в сторону крика. Темный, извивающийся силуэт корчился у его ног. Он опустил на землю фонарь и вскрикнул: смертельно раненная девушка билась у его ног. Стар обернулся к подбежавшему Роду и взмахнул прикладом.
- Я тебя убью, - хрипло сказал он.
- Стой! - закричал Род. - Это я, не дикарь!
Девушка, перестав биться и визжать, вытянулась. В руке ее, замолкшие, как и она, блестели золотые часы.
- Безумец! Безумец! - сказал Эли. - Зачем ты помешал жить мне и ей!
- Эли, клянусь богом!.. Разве они не напали на тебя?! Я видел убегающий, воровской, черный изгиб спины. - Род плюнул. - Хоть убей, не понимаю.
Эли, подняв безжизненное тело, нервно смеялся. Пот выступил на его бледном лице. В лесу, где горел костер, раздавались крики испуга и смятения, костер гас, и щупальца страха ползли к сердцу Рода.
- Эли, бежим! - с тоской вскричал он. - Они окружают нас, Эли!
Стар нежно положил девушку и бросил ружье.
- Да, - сказал он, - ты прав. Бежим, но только отстреливайся ты один, ты, меткий убийца!
- Мне показалось, видишь ли... - торопливо заговорил Род и не кончил: медленный свист стрелы сделал его несообщительным. Он, заряжая на бегу карабин, помчался в сторону реки; за ним Стар.
А дальше был страшный ночной сон, когда, кружась во тьме, кланяясь ползущему свисту стрел и падая от изнеможения, два человека, из которых один, сохранивший ружье, бешено стрелял наугад, - пробрались к темной реке и лодке.
V
Однообразный плеск морских волн помогал капитану сосредоточиться. Он сидел под тентом, рассматривая морскую карту.
Из кают-компании вышел доктор, обмахиваясь брошюркой. Доктору надоело читать, и он бродил по судну, приставая ко всем. Увидев погруженного в занятие капитана, доктор остановился перед ним, сунув руки в карманы, и стал смотреть.
Капитан сердито зашуршал картой и стукнул карандашом по столу.
- Не мешайте, - мрачно сказал он. - Что за манера - прийти, уставиться и смотреть!
- Почему вы в шляпе? - рассеянно спросил доктор. - Ведь жарко.
- Отстаньте.
- Нет, в самом деле, - не смущаясь, продолжал эскулап, - охота вам париться.
- Я брошу в вас стулом, - заявил моряк.
- Согласен. - Доктор зевнул. - А я принесу энциклопедический словарь и поражу вас на месте.
Капитану надоело препираться. Он повернулся к доктору спиной и тяжело засопел, шаря в кармане трубку.
- А где Эли? - спросил доктор.
- У себя. Уйдите.
Доктор, напевая забористую кафешантанную песенку, сделал на каблуках вольт и ушел. Скука томила его. "Хорошо капитану, - подумал доктор, - он занят, скоро подымем якорь; а мне делать нечего, у меня все здоровы".
Он спустился по трапу вниз и постучал в дверь каюты владельца яхты.
- Войдите! - быстро сказал Эли.
В каюте рокотал и плавно звенел рояль. Доктор, переступив порог, увидел в профиль застывшее лицо Стара. Потряхивая головой, как бы подтверждая самому себе неизвестную другим истину, Эли торопливо нажимал клавиши. Доктор сел в кресло.
Эли играл второй вальс Годара, а впечатлительный доктор, как всегда, слушая музыку, представлял себе что-нибудь. Он видел готический, пустой, холодный и мрачный храм; в стрельчатых у купола окнах ложится, просекая сумрак, пыльный, косой свет, а внизу, где почти темно, белеют колонны. В храме, улыбаясь, топая ножками, расставив руки и подпевая сама себе, танцует маленькая девочка. Она кружится, мелькает в углах, исчезает и появляется, и нет у нее соображения, что сторож, заметив танцовщицу, возьмет ее за ухо.
Неодобрительно смотрит храм.
Эли оборвал такт и встал. Доктор внимательно посмотрел на него.
- Опять бледен, - сказал он. - Вы бы поменьше охотились, вообще сибаритствуйте и бойтесь меня. А где Род?
- Не знаю. - Эли задумчиво тер лоб рукой, смотря вниз. - Сегодня вечером яхта уходит.
- Куда?
- Куда-нибудь. Я думаю - на восток.
Доктор не любил переходов и охотно бы стал уговаривать юношу постоять еще недельку в заливе, но расстроенный вид Эли удержал его.
"Когда человек отравлен сплином, не следует противоречить, - думал доктор, покидая каюту. - Почему люди тоскуют? Может быть, это азбука физиологии, а может быть, здесь дело чистое... Существует ли душа? Неизвестно".
Ветер, поднявшийся с утра, не стих к вечеру, а усилился, и море, волнуя переливы звездных огней, ленивым плеском качало потонувшую во мраке яхту.
Матросы, ворочая брашпиль, ставя паруса и разматывая концы, оживили палубу резкой суетой отплытия. На шканцах стоял Эли, а Род, начиная сердиться на Стара "за принимание пустяков всерьез", вызывающе говорил, проходя мимо него с капитаном:
- Дьявольская страна, провались она сквозь землю!
К Эли, неподвижно смотрящему в темноту, подошел доктор, настроенный поэтически и серьезно.
- О ночь! - сказал он. - Посмотрите, друг мой, на это волшебное небо и грозный тихий океан и огни фонарей, - мы живем среди чудес, холодные к их могуществу.
Но Эли ничего не ответил, так как прекрасные земля и небо казались ему суровым храмом, где обижают детей.
ПРИМЕЧАНИЯ
Племя Сиург. Впервые - "Ежемесячные литературные приложения к журналу "Нива", 1913, № 1.
Сплин - хандра, тоскливое настроение.
Ю.Киркин
