Аксель Одельберг - Невыдуманные приключения Свена Хедина
Двадцать шестого октября 1940 года он вновь приехал в Германию, но казалось, что Гитлер не испытывает особо горячего желания с ним встречаться. Недели проходили без желаемого результата. Хедин ездил по стране, читал лекции, встречался со старыми друзьями и знакомыми. За исключением воздушной тревоги жизнь Германии шла своим чередом, вполне обыкновенно.
Встречи с Гитлером Хедину пришлось ждать шесть недель. Накануне он обсудил с Арвидом Риккертом, шведским представителем в Германии, пять вопросов, которые он должен был поднять во время разговора с рейхсканцлером. Хедин был главным каналом, связывающим Швецию и германское руководство.
Как обычно, Отто Мейсснер встретил его у входа в рейхсканцелярию.
— Фюрер с нетерпением ждет встречи с вами. Что касается Швеции и Финляндии, вы можете быть совершенно спокойны, — успокоил его Мейсснер, когда они шли через мраморные залы канцелярии к приемной Гитлера.
Им пришлось немного подождать, прежде чем двери в противоположном конце комнаты открылись. Гитлер только что закончил многочасовое совещание с военным руководством. Несколько секунд он отдыхал и концентрировался, прежде чем подал знак своему адъютанту пригласить Хедина. Едва он вошел, как Гитлер быстрым шагом пошел ему навстречу.
Он взял Хедина под руку, повел в дальний угол кабинета и усадил, как обычно, на диване, а сам устроился в кресле напротив. Гитлер не спал четыре ночи, время от времени он массировал глаза, но, похоже, был в отличном настроении. Хедину показалось, что фюрер хочет поделиться с ним какими-то хорошими новостями.
После непродолжительного ни к чему не обязывающего светского разговора предчувствия Хедина подтвердились. Гитлер сообщил ему о недавнем визите в Берлин русского министра иностранных дел Молотова.
— Я никому об этом не рассказываю, но я глубоко вам доверяю и могу поделиться: Молотов приезжал в Берлин с требованиями финских территорий. Он сообщил, что Россия хотела бы занять всю Финляндию, но я с самого начала ясно дал понять Молотову, что дальнейшее продвижение русских на финскую территорию определенно противоречит целям и желаниям Германии. Но пожалуйста, помните, господин доктор, что эта новость предназначена только вам и ни при каких обстоятельствах не должна никому передаваться.
Хедин выдал нечто вроде поклона, не вставая с дивана.
— Я понимаю и обещаю это — и искренне вас благодарю, господин рейхсканцлер. Но позволите ли вы мне рассказать об этом королю?
Хедин обычно докладывал о своих встречах с Гитлером Густаву V и министру иностранных дел Кристиану Гюнтеру.
— Да, конечно, но только королю, — ответил Гитлер и продолжил: — Финляндии есть за что меня благодарить. Что бы они делали, если бы я уступил России?
По мнению Гитлера, русской угрозы Финляндии больше не существовало. Он продолжил похваляться немецкой мощью и военными успехами. И между делом пообещал лишить англичан иллюзии, что их позиции в Средиземном море такие сильные…
Рейхсканцлер наконец закончил свою филиппику, и Хедин перевел разговор на Швецию:
— Очень многие в Швеции опасаются, что Германия по тем или иным причинам может ограничить свободу нашей страны и нашего народа.
Гитлер похихикал и замахал рукой:
— Да нет, Свен, что вы! Мы ни в малейшей степени не собираемся нарушать вашей свободы и самобытности.
И беседующие господа погрузились в душевное единение. Воодушевленный Хедин патетично произнес:
— Шведы, включая и эмигрировавших в другие страны, в своем большинстве гордый народ, патриотичный, с развитым чувством самосознания. Наши рабочие считают, что они демократы, но на самом деле они все без исключения аристократы.
Гитлер опять похихикал и сказал, что положение Швеции окажется под угрозой лишь в случае победы Англии над Германией. Хедин согласился. Гитлер поднялся, показывая тем самым, что аудиенция закончена. Они разговаривали сорок пять минут.
Это была последняя встреча Хедина и Гитлера, но они вели переписку. 15 февраля 1945 года, когда Хедину исполнилось восемьдесят, Гитлер прислал ему поздравительную телеграмму.
Теплые отношения Хедина с фюрером дорого ему обошлись: от него отвернулись старые друзья, знакомые и меценаты. Пресса его поносила, а писатель Вильгельм Моберг требовал, чтобы его исключили из Шведской академии.
Не многие из тогдашних финансовых магнатов помогали Хедину, среди них был Аксель Аксон Йонссон, который ко всему прочему был и генеральным консулом королевства Сиам в Швеции. Хедин был желанным гостем в его усадьбе в Авесте, дети Йонссона любили его. Хедин имел обыкновение, сидя у камина, рассказывать им замечательные истории.
Но жена Йонссона — Маргарет, американка, не могла примириться с привязанностью Хедина к Гитлеру. Это было причиной семейных трений. В 1949 году, четыре годя спустя после окончания войны, Хедин предпринял довольно неуклюжую попытку решить эту проблему. Он пригласил чету Йонссон на ужин в свою большую, на весь этаж, квартиру на Северной набережной, 66. В разгар ужина он поднялся и предложил минуту молчания в память Гитлера. Йонссоны поднялись и ушли.
Дела с издательствами тоже обстояли далеко не блестяще. Начиная с первой книги, вышедшей в 1887 году, Хедина публиковало издательство семьи Бонниер, но после 1939 года ему пришлось обратиться к другому издателю.
Хедин никогда не делал секрета из того, что высоко ценил Гитлера, он всегда восхищался сильными личностями. В течение своей жизни одного за другим он превозносил германского императора Вильгельма II, Ленина, Гитлера, а в 1939 году написал хвалебную книгу о Чан Кайши.
Десять лет спустя, в октябре 1949 года, Чан Кайши бежал на Тайвань, радио сообщило о провозглашении Мао Цзэдуном Народной Республики Китай. Когда над главной площадью Китая Тяньаньмынь взвились красные флаги, Хедин еще раз подтвердил свои особые политические пристрастия к вознесению сильных личностей — он прокомментировал новость словами:
— Мао — это лучшее, что случилось с Китаем за тысячу лет.
Отношение к Хедину неотделимо связывается с его политическими пристрастиями, но если бы он выбрал Сталина, а не Гитлера, то, безусловно, память о Хедине скорее бы ассоциировалась с тем днем в середине января 1909 года, когда его карьера была в зените и весь шведский народ считал его величайшим героем всех времен.
Стокгольм,
17 января 1909 года
Прошло три года три месяца и один день с тех пор как Свен Хедин сел в поезд на Треллеборге и начал свою третью большую исследовательскую экспедицию в Центральную Азию. Долгое время о судьбе экспедиции не было никаких известий, она исчезла в изолированном от всего мира Тибете. Полагали, что Хедин погиб.
Теперь он возвращался на родину и не хотел, чтобы это осталось незамеченным. Ему удалось благополучно завершить исключительно дерзкое предприятие и сделать большие научные открытия. Он не мог позволить, чтобы его ратные подвиги пропали напрасно, это было не в его характере.
Хедин был позер, любил свет рампы и сумел подготовить соотечественников ко дню своего возвращения. В триумфальной встрече, главным постановщиком и действующим лицом которой был сам Хедин, участвовал весь Стокгольм. Было 17 января 1909 года, осуществлялась старая мечта, ставшая манией.
Двадцать девять лет назад… Дождливый весенний вечер, 24 апреля 1880 года. Хедину пятнадцать лет. На Стокгольм медленно опускаются сумерки. Все семейство Хедин едет на извозчике на Южные холмы — оттуда хороший вид на стокгольмскую гавань. Едут долго, кучеру приходится объезжать толпы собравшихся на улицах людей.
Сверху Свену хорошо видны тысячи раздуваемых ветром факелов, замок и дома, подсвеченные фонарями. Дым от факелов поднимается к затянутому облаками небу.
В десять часов пушечные батареи на Замковом острове начали салютовать, цветные огни фейерверка отражались в воде. Послышались радостные крики собравшихся на набережной людей. Темный силуэт трехмачтового корабля появился из-за мыса Блокхюс: возвращалась «Вега» — судно полярного исследователя Адольфа Эрика Норденшёльда.
Прошло без малого два года с тех пор, как Норденшёльд, рискуя собой и своими товарищами, затеял практически неосуществимую авантюру — другими словами, отправился в плавание по Северному морскому пути. На десять долгих месяцев «Вега» оказалась намертво вмерзшей в лед и дрейфовала вдоль берегов Сибири. В конце концов судно высвободилось, и в сентябре 1879 года Норденшёльд телеграфировал из Йокогамы об успехе своего предприятия.
Это стало событием, привлекшим всеобщее внимание. На обратном пути через Южно-Китайское море, Индийский океан и Суэц экипаж «Веги» торжественно встречали и чествовали в каждом порту. За несколько недель до прибытия «Веги» в Стокгольме начали готовиться к приему возвращавшихся на родину героев — великий день для всей нации.
