Петр Дерябин - Стражи Кремля. От охранки до 9-го управления КГБ
Иван повел на этот город относительно небольшое войско, примерно пятнадцать тысяч ратников и стрельцов под предводительством опричников. До расположенного не слишком далеко от Москвы Новгорода воинство добиралось целый месяц.
Задержка была вызвана грабежами, пытками и убийствами в подмосковном городе Клину; истреблением многих тысяч жителей Твери; умерщвлением всех путников, которые имели несчастье оказаться в то время на дороге, а также разграблением и разрушением монастырей, расположенных на этом пути или недалеко от него.
Достигнув Новгорода, войско установило вокруг него кордон — некоторые утверждают, что город окружили деревянной стеной, — чтобы отрезать обреченным жителям путь к бегству. Архиепископ Новгорода Пимен встретил Ивана на мосту над рекой Волхов, которая разделяет город. С типичным для него поведением царь святотатски отверг благословение священнослужителя и обозвал его всяческими словами, но позволил ему провести службу в соборе и устроить обед. Когда подали вино и кушанья, Иван подал опричникам условный знак, начались грабежи в соборе, во дворце архиепископа, во всем городе. Опричники приступили к оргиям пыток и массовым убийствам.
Ужасное побоище продолжалось пять недель. Мужей заставляли смотреть, как истязают их жен, и наоборот. Матери присутствовали при том, как увечили, рубили секирами или четвертовали их детей. После чего сжигали или умерщвляли каким-либо иным способом самих матерей. Наиболее распространенный метод массового убийства был следующий: людей сгоняли плетями в кучи и бросали их в реку Волхов возле моста, под которым вода нё замерзала. Особенно старательные опричники патрулировали вдоль берега и добивали всех, кто выплывал и проявлял признаки жизни.
Согласно свидетельствам таким ужасным образом погибло более шестидесяти тысяч новгородцев. В конце кровавой бани Иван и его приспешники сожгли, выбросили в ямы или уничтожили другими способами запасы городского питания и обрекли оставшееся в живых население на голодную смерть и на различные эпидемии, включая чуму, которые свирепствовали в то время в стране. Город остался на географической карте, но Великий Новгород, существовавший раньше, больше не возродился после бешеного приступа рехнувшегося царя.
Возвратившись в Москву, сумасшедший со своими подручными нашел новые жертвы для своей мании. Предлогом для опустошения Новгорода послужили сообщения о том, что этот город планировал договориться с одним из врагов русского государства того времени — Литвой. Предлогом для другого ужасного избиения — публичных пыток и умерщвления более ста тысяч человек в столице в середине 1570 года — послужило то, что они якобы участвовали в Новгородском плане. Для верности этих несчастных обвинили также в связях с крымскими татарами, Польшей и Турцией. Главарями этих жертв объявили думного дьяка Ивана Висковатого, который занимал пост, равноценный министру иностранных дел, и Никиту Фуникова-Курцева, казначея царства. Иван воспользовался этим случаем, чтобы отделаться и от повара, возможно, чтобы тот не проболтался — ведь он годом раньше отравил князя Владимира Старицкого.
На площади установили котел с кипящей водой и восемнадцать виселиц. В назначенный час опричники согнали туда упирающихся и запуганных граждан в качестве зрителей. Туда же с шумом и лязгом заявились вооруженные до зубов Иван и тысяча всадников из его воинства, которые доставили осужденных. Большинство из них были уже изувечены во время предшествующих пыток.
Царь приказал повесить Висковатого вверх ногами. Казнь начал Малюта Скуратов, который отсек дьяку ухо. Другие опричники изрубили его, как кусок мяса. Фуникова бросили в котел с кипящей водой. Потом царь и опричники, все сразу, накинулись на остальные жертвы, рубя и пронзая их саблями, секирами и пиками. Иван отпраздновал окончание казни в доме Висковатого, где изнасиловал вдову, в то время как сын самодержца, предполагаемый наследник русского государства, поступил также со старшей дочерью казненного.
Московская кровавая оргия оказалась началом конца опричнины. В течение этого кошмарного 1570 года Иван разделался и со своими главными приспешниками. Он приказал Федору, сыну Алексея Басманова, убить собственного отца, а затем распорядился убить и сына. С князем Вяземским Иван поступил более утонченно. Он пригласил его во дворец вроде бы для дружеского совещания, а в это время верные опричники направились в дом князя, где уничтожили его сторонников и слуг. Вяземскому позволили возвратиться домой, где он наткнулся на трупы своих приближенных. Там его схватили и бросили в темницу, после чего князя больше никто не видел.
Убийство Басмановых и Вяземского послужило прелюдией к большой чистке опричников в лучших русских традициях. И проводилась она в обычной манере — под надуманными в своем большинстве предлогами. Избежал этой участи только Малюта Скуратов, необычайно коварный и изворотливый тип, но он позже пал в битве за Ливонию.
Даже после чистки в течение некоторого времени ряды опричников пополнялись теми, кто хотел занять место ликвидированных. Но большинство историков полагают, что примерно к 1572 году опричнина прекратила свое существование как действующая и массовая организация. Однако следов ее официального роспуска Иваном не осталось. Таким образом, вполне вероятно, что некоторые опричники все еще существовали по крайней мере до конца 1577 года, когда царь атаковал ливонский город Венден. После того как некоторые граждане Вендена взорвали себя в местном замке, чтобы не попасть в руки Ивана и его негодяев, остальных жителей перебили в традиционном стиле. Но уже лет через пять — семь после смерти Ивана, происшедшей во время очередного приступа его болезни, об опричниках и не вспоминали, разве что в страшных историях и легендах.
Существует много разнообразных объяснений возникновения опричнины. Большинство авторитетных источников сходятся на том, что цель этой организации заключалась в обеспечении личной безопасности царя — то есть служба ему в качестве телохранителей. Верно, что они давили его врагов без всякой жалости, как, впрочем, и тех, которые врагами не являлись.
Правда, что правитель не умер от рук соперника. Но чего-то, проверенного наукой, недостает в описаниях Ивана и опричников — особенно в работах русских историков, — а именно исследований, почему русские аристократы, служители церкви, простые мужики или разочаровавшиеся опричники не уничтожили этого зверя в царском облачении. Ведь опричники, хотя и вызывали ужас, не были вездесущими и всевластными, какими позже стали коммунистические охранники, которые превратились в совершенную, почти неуязвимую защиту для своих правителей. Тот факт, что Иван Грозный умер своей смертью, объясняется либо везением, либо, что более вероятно, русским характером в интерпретации Достоевского. В его работе «Великий инквизитор» словами главного героя говорится о том, что русские люди воспринимают бремя свободы как слишком тягостное. Это, возможно, лучше всего объясняет не только феномен Ивана и опричников, но также и всех последующих русских правителей и их охранников — и хороших, и плохих.
Конец опричнины ознаменовал собою уход на некоторое время с исторической сцены русских телохранителей элитного типа, которые были помощниками и доверенными лицами правителя. Со смертью самодержца произошло возвращение к стрельцам, выпестованным Иваном, когда он еще находился в здравом уме. С самого начала была набрана группа примерно в тысячу человек. Общий состав стрельцов впоследствии увеличился до двадцати трех полков. Хотя численный состав этих полков точно неизвестен, каждый из них, вероятно, насчитывал до тысячи воинов.
В последние годы XVI столетия и в начале XVII, иначе говоря, при узурпаторе Борисе Годунове, стрельцы пережили еще одно падение. Царь Борис, возможно, потому, что сам когда-то служил опричником, не очень полагался на стрельцов. Он считал, что благоразумнее опираться на чужеземцев. Поэтому пригласил группу балтийских немцев на службу в качестве своих телохранителей. О такой организации, кроме факта ее существования, мало что известно. Но летописи свидетельствуют, что осуждения, пытки, убийства и надругательства над боярами и священниками продолжались и при Борисе. А поэтому резонно Предположить, что его немецкие охранники действовали достаточно эффективно, хотя и не получили такую позорную славу, как опричники.
После смерти Бориса, в Смутное время (1605–1613), немецкая охрана была распущена. Но и стрельцы в этот несчастный период не выполняли какие-то конкретные функции, если не считать их участия в возведении или низложении различных претендентов и всевозможных самозванцев на трон.
Когда в 1613 Году удалось восстановить порядок с избранием первого Романова, Михаила, стрельцы вернулись к Своим обычным обязанностям охраны кремлевских ворот и внутренних помещений Кремля. Похоже, что дело обеспечения подлинной безопасности царя поручили Боярской думе, иначе говоря, лидерам аристократов, которые избрали молодого Романова. В каком-то смысле Михаил особенно и не нуждался в охране. Во-первых, он был слабовольным и неагрессивным человеком, а правление осуществлял его отец. Во-вторых, бояре так намучились в период смуты и так стремились к стабильности в условиях законности, что и не помышляли О противодействии царю.
