С Кара-Мурза - Путин - песчаный генерал
Когда я и мои сверстники учились в школе, в первой половине 50-х годов, даже самые мятежные из нас не трактовали школу в этих понятиях. Мы не ощущали себя животными, которых школа загоняет в стойло. Нам учителя объяснили просто и понятно: вы все товарищи, школьная семья («школа — второй дом»). В классе 44 мальчика, кто-то быстро соображает, кто-то медленнее. А учитель один. Если будете шуметь и прыгать — кто-то из ваших товарищей не усвоит урок, отстанет. Не мешайте друг другу, а помогайте, ведь человек человеку брат!
Понятно, что, осознав жизнеустройство своей страны как «джунгли», молодой человек утрачивает ту мировоззренческую платформу, на которую он до этого опирался в «холодной войне», ведущейся против Советского Союза. Ведь до этого мы понимали дело так: там, на Западе, «джунгли», а у нас «общество-семья», братство людей и народов. За это стоит бороться и терпеть бытовые неурядицы. Но если «там джунгли — и здесь джунгли», то неизбежно начинаешь сравнивать, какие джунгли сытнее. Главная наша цивилизационная ценность, которая и давала нам силу и радость, при этом исчезает.
Позже, в университете, «старшие товарищи» и дружественные радиоголоса помогут сделать следующий шаг: дело не в том, что «их» джунгли сытнее. У «них» вообще не джунгли! Сказки про «каменные джунгли» и «город желтого дьявола» были всего лишь пропагандой, а мы же интеллигентные люди. На самом деле у «них» — либеральные ценности, свобода личности, правовое государство. Джунгли именно у нас, и с этим надо что-то делать, «так жить нельзя». Конечно, этот процесс подтачивает мировоззрение юноши постепенно, у одних быстрее, у других медленнее, но в этом процессе перескок от идеи соборной личности к «антропологии джунглей» — пороговый момент.
Ускорению этого процесса способствовал другой мировоззренческий срыв утрата ощущения связности жизни, соединения всех людей и явлений множеством невидимых «струн». Это был следующий шаг — от социал-дарвинизма к механицизму, изначально присущему либеральному сознанию. Это был шаг к утрате космического чувства, на котором стояла русская культура.
Такая утрата ощущения связности жизни красноречиво выразилась в детских воспоминаниях В. В. Путина, особенно в трактовке О. Блоцкого. В этих воспоминаниях встают светлые образы родных и близких, школьных товарищей и учителей, заботливых тренеров в спортивной школе. Как же можно объяснить, что дети и подростки, воспитанные во всех этих общественных институтах, выйдя во двор, почему-то образуют «джунгли»? Объяснить это нельзя, речь идет именно о мировоззренческом срыве, о расщеплении сознания. Жизнеустройство как целостная система при таком сознании рассыпается на ряд несвязанных между собой сущностей. Семья, школа и двор не связаны между собой, человек механический атом, который ведет себя в каждой обстановке по-разному.
Это хорошо видно из иллюстрации, данной в воспоминаниях В. В. Путина к его обобщающему утверждению о «джунглях». Иллюстрация эта — в ссылке на фильм «Генералы песчаных карьеров». И В. В. Путин, и я посмотрели фильм, скорее всего, одновременно — когда он прошел по советским экранам. Я к тому времени уже кончил университет, а он был школьником.
Этот фильм — трагическое, даже эпическое произведение об отверженных детях. Жоржи Амаду написал эту повесть как песню, она вся полна символами. Это трагедия и детей, и общества, которое их отвергло — так это и показано. Раньше писатели и социологи представляли Бразилию как «двойное общество» — в одной его половине идет нормальная жизнь современного классового общества, другая половина народа живет в трущобе (фавеле) и не имеет легальных доходов. Здесь свои жестокие законы и правила. Но это все-таки жизнь, которая воспроизводится. Здесь есть хижины из жести и картона, в них живут семьи, в фавеле есть подобие самоуправления, сюда приходят учителя, иногда чиновники, а изредка даже социологи.
Ж. Амаду написал о третьей части народа, о которой раньше молчали — о тех детях и подростках, которых отвергла даже фавела. Это те, кто лишился родителей, а трущоба — не община, она сирот не кормит. Эти изгои сбиваются в банды и живут где придется (в «песчаных карьерах»). В этих бандах есть дети, подростки и юноши, но нет взрослых — никто здесь не доживает до взрослого возраста. Умирают от болезней, отравившись объедками на помойке, гибнут от пули охраны при ограблении магазина, разбиваются, упав в трюм при налете на корабль в порту и т. д. Здесь не воспроизводится жизнь, ибо не образуется семей. Но банды эти, хотя и текучи, живут долго, они постоянно вбирают в себя детей, выброшенных фавелой.
Ж. Амаду, создавая картину эпическую, не нагнетал «чернуху», он даже несколько приподнял и героизировал своих героев, вложил в их образ вызов обществу. Но для нас важно то, что в полутора десятках эпизодов фильм показал жизнь этих изгоев и их отношения с обществом — в главных вопросах бытия. Все эти вопросы в фильме предельно заострены. В. В. Путин, сравнивая жизнь «генералов» со своей жизнью ленинградского подростка середины 60-х годов, никак не мог избежать этих главных точек, он неизбежно по ним мысленно прошел. Сравнил — и посчитал, что разница с ленинградским двором 60-х годов только в погоде. И подтвердил это сегодня. Давайте пройдем и мы, хотя бы по нескольким точкам.
Первая трагедия в фильме — абсолютная утрата семьи. Этим предопределена вся жизнь «генералов», она множеством «струн» соединена с призраком утраченной семьи. Дети-беспризорники убеждают себя, что они — «генералы», вольные птицы, но каждого гложет тоска по родному. Вот сильный эпизод фильма: одного мальчика банда «внедряет» в дом богатой пары, у которой давно пропал ребенок. Так была сильна в мальчике потребность в семье, так сильно счастье от простой ласки, что эта пожилая пара приняла его как «своего» ребенка. Через какое-то время от подростка требуют выполнить его обязательства перед бандой, и он открывает ей двери дома. Это крах его жизни. Шайка подростков грабит дом, а женщина плачет и просит мальчика не уходить с шайкой, остаться в семье — но он уже не может, он ее предал как мать, он уже не сын ей.
Что в этом эпизоде «абсолютно одинакового» с жизнью подростков во дворе, где жил Володя Путин? О себе он пишет: «В детский сад не ходил. У родителей я был последним ребенком, и они очень боялись, переживали за меня, а поэтому — берегли. Мама даже какое-то время не работала, чтобы быть исключительно со мной. Потом она была дворником, а затем переходила на другие работы, но так, чтобы больше времени уделять мне… Я понимал, что у нее нет никаких других целей в жизни, кроме меня. Это проявлялось в мелочах и деталях ежечасно и ежесекундно» (стр. 27, 93).
Я читаю эти строки — и строки о том, что Володя и его товарищи будто бы жили абсолютно так же, как «генералы песчаных карьеров». Я не понимаю, в чем тут дело, как это назвать. Как можно, проводя это сравнение, «забыть» о собственной семье, а потом «вспомнить» о ней на другой странице, как какой-то детали быта? Ведь в фильме именно бессемейность — первый срез бытия, первый план трагедии отверженных детей. Разве это не важнее разницы в погодных условиях?
В этом же плане в фильме дан другой сильный эпизод. Юноша из банды «генералов» встретил на тропинке девушку (судя по всему, из фавелы), догнал ее и изнасиловал. Она проклинает его и пророчит, что он никогда не узнает любви и не будет иметь семьи. И он рыдает, осознав необратимость своего изгнания из мира людей. В этом эпизоде нет ни пляжа, ни пальм, это чистая формула трагедии — превращение изгоя в изверга. Юноша своим насилием порвал последнюю нить — и понял это, хотя слишком поздно.
Что в этом эпизоде общего с жизнью типичного советского подростка 60-х годов? Чтобы не увидеть разницы между миром ленинградского двора и миром этого бразильского юноши, надо было в каком-то смысле духовно ослепнуть и не видеть тех нитей человеческих отношений, которые связывали нас, подростков и юношей, друг с другом, с девушками и со всем нашим обществом. В том, что активная часть подростков рождения 50-х годов в этом вопросе духовно ослепла, я вижу первую прямую причину нашей нынешней национальной катастрофы.
Второй план бытия, который параллельно показан в фильме и в книге «Владимир Путин», — хлеб насущный, которым питались дети двух миров. В фильме это показано через несколько эпизодов. Вот, дети из банды ищут объедки в мусорных баках. Их рвет. Кишечные заболевания, когда рвота сопровождается поносом — главная причина массовой детской смертности в тропиках (это смерть от обезвоживания, от нарушения водообмена, когда кишечник буквально высасывает воду из организма, а напиться не позволяет рвота). Лечится это моментально, одним приемом лекарства — но люди трущоб лекарств не покупают, и врачи туда не ходят. Тем более не ходят они в «песчаные карьеры». Другой эпизод — шайка подростков грабит ресторан, забирая продукты. Третий — та же шайка делает налет на бойню, подростки лихорадочно отрезают от туш, висящих под навесом, куски мяса, сколько успеют, пока к ним бежит охрана. Это мясо они воруют не на продажу, а чтобы поесть самим и накормить малолетних.
