Александр Шубин - Золотая осень
После ввода советских войск в Афганистан международный климат совсем испортился. Период «разрядки» завершился, начинался новый этап «Холодной войны». США объявили торговые санкции против СССР, а страны НАТО — бойкот Олимпийских игр, планировавшихся в Москве.
Однако СССР еще раз доказал свою способность концентрировать ресурсы на решающем участке: СССР поразил мир масштабами подготовки к Играм и высоким уровнем их проведения, а также образцовой чистотой города и наполненностью прилавков (каковой Москва прежде не знала). Накануне Олимпиады в Москве и окрестностях были проведены облавы на преступников, которые привели к задержанию 1262 человек (из них, правда, только 254 находились в розыске), изъято около тонны взрывчатки и 155 стволов незаконно хранившегося оружия. За время Олимпиады количество грабежей сократилось на 43%, случаев нанесения тяжких телесных повреждений — на 34%, краж — почти на 30%, автомобильных аварий — на 37%[18]. Хотя государство не могло долго удерживать такие «высокие планки», на время столица СССР превратилась в «образцовый социалистический город».
На сторону Советского Союза встал Международный олимпийский комитет, который выступал категорически против политизации Игр[19]. Агентство печати «Новости» опубликовало в зарубежной печати свыше 5 тысяч материалов об Играх. Ответная реакция западных СМИ была относительно мягкой, что позволило руководителям отделов пропаганды и внешнеполитической пропаганды Е. Тяжельникову и Л. Замятину сделать вывод о том, что «нашим органам пропаганды удалось взять инициативу в свои руки, вести пропаганду в наступательном духе, упреждать разного рода выпады, в отдельных случаях определять направление освещения Игр и интерпретацию отдельных фактов… Буржуазные средства массовой информации все больше признают тот факт, что хорошие условия, четкое проведение соревнований, а также повседневное внимание к работе журналистов не позволяют использовать Московскую Олимпиаду для развертывания новой антисоветской кампании… Средства массовой информации западных стран, в том числе США и ФРГ, под давлением общественности вынуждены расширить рамки освещения соревнований и менять его тональность. Уменьшилось количество публикаций антисоветского и антиолимпийского характера»[20].
В целом этот раунд идеологической схватки СССР выиграл, но международный климат от этого не улучшился. Новый американский президент Рональд Рейган, пришедший к власти в 1981 г., не был расположен к поиску компромисса с «коммунистами». Администрация Рейгана была более консолидирована, чем администрация Картера.
Имидж Рейгана как простоватого человека с примитивными взглядами на международную ситуацию был справедлив в том отношении, что он не был специалистом во внешней политике и смотрел на нее через призму предрассудков рядового консервативного американца. Это была прагматичная позиция с точки зрения сохранения власти, но очень опасная линия в условиях международной конфронтации. Обычно так и случается, что интересы борьбы за власть оказываются важнее судеб миллионов людей. В середине 80–х гг. Рейгану хватит политического чутья, чтобы в решающий момент почувствовать, как меняются предпочтения рядового американца, и пойти навстречу советским мирным инициативам. Один из учителей Рейгана на ниве дипломатии Г. Киссинджер так оценивал его: «Внешнее добродушие Рейгана скрывало под собой невероятно сложную личность. Он был одновременно близок всем по духу и от всех далек, любитель разделить общее веселье, но в итоге настороженный одиночка… Бытует предание, будто бы Рейган был орудием тех, кто писал ему речи, но подобные иллюзии характерны для большинства работников такого рода. Но в конце концов, ведь именно сам Рейган отбирал себе людей, которые мастерили ему речи… Знакомство с Рейганом не оставляет никаких сомнений в том, что эти речи отражали его личные взгляды… Да, у Рейгана, возможно, было всего лишь несколько основных идей, но они–то как раз оказались стержневыми внешнеполитическим проблемами того периода»[21]. По словам того же Киссинджера, «одновременно он сознавал изначальную хрупкость советской системы, а его проницательность шла вразрез с мнением большинства экспертов, даже в его собственном консервативном лагере»[22]. Из этой посылки Рейган сделал опасный вывод о необходимости подтолкнуть советский «колосс на глиняных ногах». Он верил в реальность создания систем «звездных войн» в ближайшее время, мог бросать ресурсы на алтарь противоборства, лишь через годы обнаруживая, что экономический кризис в США снова подходит к опасной черте. Советские лидеры стремились к сохранению своей системы, а не к сокрушению чужой. И это давало в руки Рейгана инициативу вплоть до 1985 г.
Наиболее умеренным в команде Рейгана «по должности» был госсекретарь А. Хейг, но и он был настроен против реальных уступок СССР. После его отставки в 1982 г. госсекретарем США стал Д. Шульц — осторожный, прагматичный политик. Жестче и агрессивнее были ориентированы министр обороны К. Уайнбергер и «большая тройка» главных советников президента. Большое влияние на определение внешнеполитической стратегии имел директор ЦРУ У. Кейси. По свидетельству сотрудника Рейгана Д. Ригана, Кейси был «просто помешан» на подрывных действиях против СССР. Кейси ставил советский режим на одну доску с гитлеровским, и потому оправдывал в борьбе с ним те же методы, которые применял против фашистов, будучи молодым офицером разведки. Взвешенные рапорты, учитывавшие как слабые, так и сильные стороны СССР, Кейси считал «белибердой» и не давал им хода к президенту. «Факты могут подводить», — говорил он, когда доклады расходились с его точкой зрения. Кейси убеждал Рейгана в том, что в СССР «ситуация хуже, чем мы представляли. Я хочу, чтобы вы сами увидели, насколько больна их экономика и насколько легкой мишенью они могут являться. Они обречены. В экономике полный хаос». Сотрудник Рейгана Д. Пойндекстер вспоминал: ”Президент любил читать материалы разведки о советском народном хозяйстве. Особенно их анекдотическую часть, о заводах, простаивающих из–за отсутствия запчастей, об отсутствии твердой валюты, об очередях за продуктами питания»[23]. Действительно, с точки зрения стандартов западной экономики в СССР царил хаос. Регулярные перебои с поставками, использование продукции не по назначению, перепроизводство, диспропорции — все это так же свидетельствовало о близкой гибели СССР, как безработица и падение производства в США в это же время предвещали гибель империализма в глазах кремлевских старцев. Но подобный «хаос» царил в советской экономике уже давно. В конце 70–х–начале 80–х гг. советская экономика вошла в период стагнации — не первой в ее истории. С точки зрения специалистов в этом не было пока ничего особенно драматичного. Вернувшись из Москвы в 1982 г. А. Шлезингер писал: ”те люди в Соединенных Штатах, которые считают, что Советский Союз находится на краю пропасти из–за кризиса в обществе и экономике и что достаточно лишь одного толчка, чтобы он развалился, занимаются самообманом… У каждой супердержавы есть свои экономические проблемы, но это не означает, что она уже лежит на ринге побежденной»[24]. Но для Рейгана подобранная ЦРУ информация была настоящим открытием — если в СССР царит такой беспорядок, то это значит, что советская экономика тяжело больна, и ее можно добить. Нужно только подыскать сильный яд. Гонка ракетных вооружений казалась неплохим средством.
Профессиональные актерские способности Рейгана делали его склонным к тому, чтобы «играть на публику», использовать каждую возможность для агитационного эффекта как в мире, так и прежде всего в своей стране. По мнению К. Эдельмана «публичная дипломатия является тем компонентом международных отношений, который он (Рейган — А.Ш.) лучше всего знает и в котором он силен больше всего[25]. Выступая в британском парламенте 8 июня 1982 г., Рейган провозгласил «всемирную демократическую революцию». «Сейчас я говорю о долгосрочной программе и вере в то, что марш свободы и демократии сметет марксистско–ленинские режимы на свалку истории, как это уже случилось с другими тираниями, подавляющими свободу народов и их право на самовыражение»[26]. Тогда это звучало как пустая декларация, однако, уже шесть лет спустя всемирная революция под демократическими лозунгами развернется от Никарагуа до Бирмы и от СССР до ЮАР. Только вызовет ее не Рейган, а начавшиеся в Москве реформы. Развивая мысль о новой мировой революции, Рейган утверждал: ”мы видим силы тоталитаризма в мире, которые подрывают стабильность и разжигают конфликты по всей планете, чтобы продолжать яростное наступление на свободное человечество». Но «по всему миру наметились признаки того, что демократия находится на подъеме, и коммунизму угрожает развал. Он должен погибнуть от неизлечимой болезни, именуемой «тирания». Он больше не может сдерживать энергию человеческого духа и врожденного стремления людей к свободе, и его конец неизбежен… Крах советского эксперимента не должен быть сюрпризом для нас»[27].
