Джеффри Хоскинг - Россия и русские. Книга 1
В результате в российском обществе сложилась сильная власть, являющаяся его фундаментом, но обладающая слабыми политическими институтами, зависящими в основном от конкретных лиц. По мнению многих исследователей, в России отсутствовало «гражданское общество». Появление структур, используемых государством для набора рекрутов и сбора налогов, ухудшало обстановку, истощая ресурсы и ослабляя потенциально независимые институты. Даже сегодня, когда стратегическое положение России вызывает куда меньше опасений, отдельные структуры и в целом менталитет нации, связанные с прошлым страны, стали определенной помехой для установления рыночной экономики, гражданского общества и функциональной демократии. С политической, социальной и экономической точек зрения Россия до сих пор является страной, опутанной сетью патерналистских отношений, действующих по принципу «хозяин и слуга». В этом заключается причина трудностей постсоветской России, мешающая ей сформировать свое понимание гражданского сообщества.
Россию окружали страны, меньшие по площади, но влиявшие на ее развитие и являвшиеся сердцевиной (по выражению Ханфорда Маккиндора) других цивилизаций: 1) Скандинавия, сначала занятая викингами, потом датчанами, затем шведами; 2) Польша; 3) Турция (или Османская империя); 4) Персия; 5) Китай. В результате миграций и экспансии славянские племена, а затем и население Руси освобождались от чужеродного влияния этих территорий, образовывая свое государство и свою народность. Благодаря уникальной способности к выживанию Россия могла пережидать периоды слабости этих стран, занимать их окраинные территории или даже центр, как вышло в случае с Польшей. Сама же Россия пережила татаро-монгольское иго (XIII–XV вв.), нападения поляков и шведов в начале XVII в. Однако после этих ударов Русь/Россия поднималась на ноги, набирая все большую и большую силу. Россия доказала свою способность выживать в самых трудных ситуациях, смогла выстоять даже в период падения империи в начале XX в.
Россия выбрала политику централизации власти, призванную обеспечить стабильность, мирную торговлю и дипломатические отношения в стране. Слабая же власть на границах являлась одновременно и угрозой, и благом: угрозой потому, что создавала потенциальный вакуум или центр беспокойства, который мог уничтожить границы; благом — так как могла способствовать расширению территории государства. Для того чтобы избежать угрозы, но и не упустить блага, Россия должна была тесно сотрудничать с племенными и этническими лидерами, находившимися в зоне беспокойства, — получать нужную информацию, а затем влиять на них или приводить к раздору, потом объединять некоторых из них или же всех и, наконец, если возможно, подчинять себе. Таким образом, российская экспансия приводила к укреплению принципа «хозяина и слуги» в пограничных областях6.
Сельское хозяйство, жилье и пища
Задача центра — обеспечивать мощную экономическую базу и налаженные связи внутри страны. В этом плане евразийский центр был далек от идеала. Он всегда оставался малоперспективным, хотя и не безнадежным, для развития. Более плодородные южные территории подвергались засухе, что приводило к неурожаю в неудачные годы. Кроме того, именно эти регионы были наиболее открыты для набегов кочевников. Северная же зона, покрытая густым лесом, оказалась менее уязвимой, но с холодным климатом, болотистыми и неплодородными почвами. Вообще можно сказать, что только широкий пояс лиственных лесов к западу от Урала позволил Руси стать колыбелью цивилизации. На этой территории можно было без труда вырубать деревья. Несмотря на тонкость подзолистого слоя, почва здесь была плодородной, так как палая листва образовывала достаточное количество гумуса. Первое восточнославянское государство, Киевская Русь, расположилось в лесостепи на юге страны. Однако со временем стала очевидной его чрезмерная уязвимость перед нападками кочевников. Именно поэтому центр Руси был перенесен на северо-восток, на территорию ополий, необычно плодородных для этой зоны земель. Располагалась эта территория между реками Клязьмой и Волгой, где появились города Владимир, Ростов и Суздаль. Москва, будущий центр Руси, лежала между последними двумя городами, но ближе к северной границе зоны.
До XVIII в. русские крестьяне жили по большей части в лесу или около него, как можно ближе к обильным запасам древесины. Именно из-за этого почти весь домашний скарб делался из дерева, за исключением топора, считавшегося ценнейшим орудием. Плуги и бороны были деревянными, хотя иногда их оковывали железом. Вся мебель также делалась из дерева, без гвоздей и шурупов, равно как и утварь: ложки, миски, тарелки и корыта. Телеги, сани и лодки — основные средства передвижения и перевозки — тоже изготавливались из древесины. Само жилище крестьянина — изба — строилось из бревен, тщательно отобранных, обрубленных, вытесанных, подогнанных под нужную форму, плотно сложенных и скрепленных друг с другом по углам дома. Обычно на окнах у избы были расписные или резные наличники. Даже после расселения крестьян в безлесной степи в XVIII в. основа жилища оставалась деревянной. Снаружи дом обмазывался глиной, смешанной с соломой, и был выбелен. Такая конструкция называлась хатой7.
Печь, единственная недеревянная часть дома, являлась самой важной его составляющей. Если все в жилище строилось членами семьи, то печь выкладывалась специалистами, так как ее неисправности могли серьезно осложнить жизнь всех обитателей избы. Обычно она делалась из кирпича или глины и занимала довольно много места в доме. В этом было свое рациональное зерно — печь использовалась не только для приготовления пищи, но и для сна. Один путешественник, посетивший Россию в XVIII в., описывал русское жилище таким образом:
«Крестьянские дома целиком и полностью сделаны из дерева, без применения камня, металла или стекла. У них удивительно широкие печи, занимающие четверть комнаты. Печь растапливается и закрывается вечером, и вся семья ложится на нее спать (и нужно сказать, довольно сильно обжигается). Если все они на печи не помещаются, то под потолком есть специальные полки, на которые и ложатся. На полу никто никогда не спит»8.
До XVIII столетия города на Руси тоже возводились из дерева. Энтони Дженкинсон, английский купец, посетивший русский север в 1557 г., сообщал, что в Вологде, «большом городе… дома построены из ели, без железа и без камня. Снаружи они покрыты березовой корой». Даже боярские городские дома и дворцы строились из дерева. Именно поэтому они не дожили до наших дней. Для сооружения церквей использовались кирпич и камень, но сохранились и старые деревянные церкви. Особенного внимания заслуживает потрясающая по красоте церковь Преображения в Кижах, расположенная на берегу Онежского озера. Украшена церковь двадцатью двумя небольшими куполами, установленными в несколько рядов друг над другом и венчающимися вверху куполом большего размера.
Скудная земля России тем не менее давала урожаи. Изначально сельское хозяйство носило скорее экстенсивный, чем интенсивный характер. Лесной покров уничтожался путем вырубки и сжигания, и из почвы за короткий промежуток времени «выжималось» все, что возможно. Затем земля истощалась, и сельскохозяйственные работы переносились на другой участок по соседству. Для возделывания земли крестьяне использовали соху, деревянный плуг (иногда с металлическим наконечником), который разрыхлял лишь верхний слой почвы, но зато вспахивал за день достаточную площадь земли. Этот метод приносил скромные результаты — обычно три колоса пшеницы на каждый посеянный, чего вполне хватало для пропитания. Однако в случае неурожая запасов не оставалось. А лето в России было коротким и непредсказуемым. Так, например, в Вологодской губернии в XIX в. время вызревания посевов длилось всего лишь с 8 июня до 20 июля (с 20 июня до 1 августа по григорианскому календарю). Сезон сбора урожая мог затянуться, но в любом случае морозы были неизбежны. Они могли повредить урожай или даже полностью уничтожить его. А скудные запасы приводили к тому, что в следующем году просто нечего было сажать9.
Наряду с голодом свирепствовали эпидемии болезней, усилившиеся после переселения части жителей на открытую Евразийскую равнину. Бубонная чума оставалась серьезной проблемой до конца XVIII в. Особенно тяжело пришлось русским людям в периоды с 1654 по 1656 и с 1770 по 1771 г. Последняя эпидемия чумы уничтожила почти 20 процентов населения Москвы и прилегавших к ней земель. После ослабления чумы появилась холера, унеся четверть миллиона жизней в 1830–1831 гг. и миллион жизней в 1847–1851 гг. Жертвами таких болезней, как тиф, туберкулез, пневмония и дизентерия, становилось очень много людей. Особенно тяжелыми были эпидемии в городах, где крайняя перенаселенность усугублялась плохой системой водоснабжения и частично загрязненными водными источниками. Заражение нередко происходило через грязную воду. С 1770 г. государство пыталось принимать профилактические меры, но практически безрезультатно. Сказывались и отсутствие достаточных средств, и подозрительность крестьян, с опаской относившихся к «гигиеническим» нововведениям, которые противоречили их традиционным представлениям и воспринимались как факторы, обострявшие болезнь10.
