Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции
Не думаю. Как раз в этом случае легенда слишком похожа на правду. Никакого смысла упоминать это событие, да еще и в таком сжатом виде, не было. Ни для обоснования правомочности притязаний Рюрика на высшую власть, ни для обоснования древности новгородских свобод. В первом случае летописи превосходно справлялись с задачей без упоминания местных мятежников, во втором – новгородские свободы начинались с глобального поражения горожан. Именно бессмысленность попыток трактовать этот эпизод в пользу какой-либо из сторон и говорит за его истинность. Тем более что реальность смуты в Новгородской земле подтверждает и археология: на это время приходятся находки многочисленных монетных кладов, а клады прятали именно в лихолетье.
Результаты первого бунтаИтак, что же могло произойти?
Известно, что Новгород возник из слияния нескольких мелких городищ, которые принадлежали разным этническим группам – словенам, мери и кривичам, что сохранилось в более позднем названии «городских концов» (говоря нынешним языком – городских районов). Изначально древний Новгород располагался на трех холмах: словенском Холме (Хольмгарде), Нереве (мереве) и Людине (с главной улицей Прусской), где жили кривичи. Город Новгород (Невогард), известный также как Хольмгард, был многонациональным и строился как торговый и ремесленный конгломерат и в качестве отдельных торговых и ремесленных поселений мог существовать задолго до летописного упоминания. Очевидно, последующее слияние этих «торговых точек» породило дикую борьбу за власть, которая прекратилась после появления военного предводителя, наемного князя (как у новгородцев практиковалось и много позже), который «наряжался» оборонять данную область от внешнего врага, о повадках которого он был превосходно осведомлен. И достаточно ясно, что наемный конунг воспользовался этим в собственных интересах – захватил власть и принялся строить собственную династию.
Местным племенным вождям это вряд ли могло понравиться. С ними были вполне солидарны их соплеменники, что и привело к изгнанию Рюрика и нескольким годам смуты. И, между прочим, несколькими годами смуты дело не ограничилось. Иначе после смерти Рюрика варяжским конунгам не пришлось бы срочно перебираться в тот самый Киев, в который прежде бежали новгородские «большие люди». Можно сказать, что мятежники князя Вадима или храброго воеводы с неизвестным именем победили варяжских гостей. Варяги были признаны только как военная власть, и полного самодержавия у них не получилось. Князь и княжеская власть в свободном городе и по всей Новгородской земле так и не прижились. Таким образом, реакция на самодержавные устремления пришельцев привела к созданию особой феодальной формы правления, аналогов которой в Киевской Руси не существовало. В этом плане «новгородский Майдан» свою задачу выполнил. Новгородцы не желали стать рабами и показали, что покорить их так же, как соседние финноугорские племена, не получится, и князь вынужден был идти на компромисс и заключать договор на прежних условиях – как равный с равными.
Княжнин был к новгородцам несправедлив: они защитили свою свободу. До середины 10 века нога варяжских князей не ступала на мостовые Новгорода, а после – только с милостивого разрешения самих новгородцев. Кровь пролилась не напрасно.
Так что Княжнин был к новгородцам несправедлив: они защитили свою свободу. До середины 10 века нога варяжских князей не ступала на мостовые Новгорода, а после – только с милостивого разрешения самих новгородцев. Кровь пролилась не напрасно.
Что же касается самого Вадима, то о реальной личности предводителя восставших не известно ничего. Ни его происхождение, ни его возраст, ни его семейное положение. Одно только можно сказать не лукавя: он – первый крамольник на Руси. Но далеко не последний.
Год 945. Восстание в Искоростене
От новгородского бунта ведут начало и все прочие бунты, успешные и неуспешные. Следующая «бунтовская» история была связана уже с киевскими землями. Эта история замечательно красиво изложена в «Повести временных лет». Действующими лицами этой драмы являются князь Игорь, его жена княгиня Ольга, «деревский» князь Мал и несчастные жители городка Искоростень. Но прежде, чем эту историю вспомнить, мне придется немного пояснить предшествовавшие ей события.
После смерти Рюрика наследником престола пока что не существовавшей страны считался его сын Игорь.
Был он несовершеннолетним, поэтому обязанности регента при нем исполнял Олег (или Олаф) – не то воспитатель княжича, не то его ближайший родственник, принявший титул конунга. Помыкавшись с непокорными новгородцами и, очевидно, не имея харизмы Рюрика, Олег решил отправиться в южные земли, куда уже отбыли Аскольд (Оскольд) и Дир, а также новгородские бояре. Скорее всего, речь шла о полном неповиновении сперва Рюрику, а затем и Олегу, которое затронуло не только местных новгородцев, но и часть наемников (Аскольд и Дир были в составе войска конунга, но самовольно его покинули, а бояре попросту боялись лишиться жизни, как мятежный Вадим со своими соратниками). Южный Киев, который принял изгнанников, по обычаям того времени должен был серьезно пострадать, тем более что и Аскольд с Диром, и богатые новгородские граждане неплохо там устроились – они взяли в свои руки киевскую власть. Так начался завоевательный поход на юг, знаменем которого стал малолетний Игорь.
Олег легко овладел Киевом, правил в нем, и после его смерти киевский стол перешел к уже немолодому князю Игорю, который при содействии Олега взял в жены девицу Ольгу (или Хельгу). Не то славянку, не то норманнку. Сначала Олег, а затем Игорь активно присоединяли к землям Киева, где проживало племенное объединение полян, земли соседних племен.
«Присоединение» – это слово, изобретенное историками, чтобы в обтекаемой форме сказать, что оба князя вели активные завоевательные походы против не желающих добровольно признать власть Киева соседей. Захватив земли соседнего племени, киевские князья требовали от покоренного князя полной покорности, признания вассальной зависимости и выплаты дани. Процесс управления и взимания дани выглядел так: целый год киевский князь с войском курсировал по всей покоренной территории, устраивая судопроизводство для решения местных споров и собирая дань. Такие поездки назывались полюдьем. Ав самом Киеве князь проводил не так уж много времени.
Покоренные, наверное, были не слишком довольны навязанным вассалитетом и, чуть князь их покидал, пробовали проводить самостоятельную политику, поэтому Киеву важно было хотя бы раз в год демонстрировать полное могущество. Периодически племена восставали, и тогда приходилось вести с ними войны и жестоко подавлять недовольных. В летописях этим событиям много слов не уделяется, но поскольку, «присоединив» какое-то племя однажды, князь бывал вынужден идти на присоединенных войной, и не один раз, то ясно, что бунт и недовольство стали явлениями обыденными. Обычно Киеву удавалось с мятежниками справиться. Только не в последний год жизни князя Игоря.
В «Повести временных лет» под 945 годом о смерти Игоря записано: «В тот год сказала дружина Игорю: „Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам“. И послушал их Игорь – пошел к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад – поразмыслив, сказал своей дружине: „Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще“. И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: „Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит“. И послали к нему, говоря: „Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань“. И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени».
По отношению к киевскому князю Игорю мы имеем открытое противостояние всего городка Искоростеня, то есть мятеж. Иноземные хроники сообщают и более интересные подробности о смерти Игоря: он был взят в плен, привязан к согнутым стволам деревьев и разорван надвое. Убийство князя его подданными считалось чудовищным преступлением, высшим проявлением крамольного образа мыслей.
Итак, по отношению к киевскому князю Игорю мы имеем открытое противостояние всего городка Искоростеня, то есть мятеж. Иноземные хроники сообщают и более интересные подробности о смерти Игоря: он был взят в плен, привязан к согнутым стволам деревьев и разорван надвое. Убийство князя его подданными считалось чудовищным преступлением, высшим проявлением крамольного образа мыслей. Поэтому летопись рисует поход и гибель Игоря в общих чертах, но весьма живописно повествует о последующих действиях «осиротевшей» княгини Ольги. Очевидно, реакция княжеского Киева на преступление вассалов была показательной акцией устрашения. Известен этот летописный сюжет как «четыре мести княгини Ольги». И по этому тексту мы можем проследить характерные черты борьбы с крамолой в далеком 10 столетии.
