Вольдемар Балязин - Золотой век Екатерины Великой
НАЧАЛО ПРАВЛЕНИЯ ЕКАТЕРИНЫ II
Похороны Петра Федоровича
Вспомните, уважаемые читатели, о том, как погиб в Ропше Петр III (об этом рассказывалось в предыдущей книге цикла «Занимательная история России»), и станет ясно, что пройти мимо его неожиданной и для многих загадочной смерти нельзя.
Похоронить усопшего нужно было тихо не привлекая к этой церемонии особого внимания.
Местом погребения был избран не Петропавловский собор, а Александро-Невская лавра, что непредвзятым современникам добавляло уверенности в насильственной смерти бывшего императора. По предположению Никиты Ивановича Панина, Сенат «рабски просил» Екатерину не участвовать в похоронах, так как «сия процедура была бы для нее невыносима». Екатерина согласилась.
Сохранилось немного свидетельств о траурной церемонии. Одно из них оставил флигель-адъютант Петра III – полковник Давид Рейнгольд Сивере, двоюродный брат близкого Елизавете Петровне Карла Сиверса. Сивере находился в момент ареста Петра III в Ораниенбауме и был арестован генералом Василием Ивановичем Суворовым. Благодаря заступничеству своего кузена перед Екатериной II он был освобожден и уехал в Петербург.
Давид Сивере сообщает: «Ночью с 7 на 8 июля тело его (Петра III. – В. Б.) было перевезено из места его заточения в Александро-Невский монастырь и стояло до 10-го в гробу, обитом в красный атлас с немногими золотыми украшениями. Он лежал в своем любимом гольштинском мундире, без всяких орденов, без шпаги и без караула. Стражею при нем были – малого чина офицер и несколько человек солдат». Руки покойного скрывали большие кожаные перчатки с крагами до локтей, какие носили шведские офицеры времен Карла XII.
Многие тысячи простых людей непрерывно шли к гробу императора. Они видели относительную бедность похоронного убранства, малочисленность караула, но более всего поражало их, что в гробу лежал человек с необычно темным лицом: от большой потери крови и удушения лицо покойного стало почти черным.
В Петербурге тотчас распространился слух, что Петр Федорович спасся, а в гроб положили убитого вместо него царского арапа.
В среду 10 июля в Александро-Невский монастырь прибыло множество военных и статских генералов. После краткой заупокойной литургии в Благовещенской церкви тело покойного без орудийного салюта и колокольного звона предали земле. Через тридцать три года, 18 декабря 1796 года, по распоряжению сына его, императора Павла I, Петра Федоровича похоронят вторично. На этот раз рядом с Екатериной II.
Вознаграждение заговорщиков и убийц
Как только Петр Федорович был предан земле, царских милостей, наград и почестей удостоились участ-ники благополучно для них завершившегося переворота.
Прослывший непосредственным душителем Энгельгардт сделал быструю карьеру, став к концу жизни генерал-поручиком и выборгским губернатором. И все же он не был принят при дворе, ибо его считали слишком одиозной фигурой.
Красноречива судьба и других участников. Алексей Орлов уже в Ропшу приехал генерал-майором и секунд-майором Преображенского полка. Затем он вместе с остальными братьями был возведен в графское достоинство, награжден орденом Александра Невского и осыпан дарами – деньгами, поместьями, драгоценностями, до конца екатерининского царствования оставаясь влиятельнейшим сановником империи. Когда Екатерина II умерла, Алексей Орлов являлся кавалером всех российских орденов, генерал-адмиралом и генерал-аншефом. За победу над турецким флотом в Чесменской бухте ему был присвоен титул графа Чесменского, вручены орден Георгия 1-й степени, осыпанная бриллиантами шпага, серебряный сервиз и шестьдесят тысяч рублей. В честь его побед выбили медаль, в Царском Селе поставили мраморный обелиск, а в Петербурге построили замок, названный «Чесменским».
Князь Федор Сергеевич Барятинский в день коронации был пожалован чином камер-юнкера, получил двадцать четыре тысячи рублей и всю жизнь находился при дворе, дослужившись в 1796 году до чина обер-гофмаршала, который по Табели о рангах соответствовал действительному тайному советнику или генерал-аншефу.
Петр Богданович Пассек, освобожденный из-под караула ранним утром 28 июня самой Екатериной, тотчас же стал капитаном гвардии, как и Барятинский, получил двадцать четыре тысячи рублей, а в придворном звании даже обошел его, будучи пожалован действительным камергером. Пассек получил село под Москвой, мызу в Эстляндии и сотни крепостных крестьян. Через четыре года он стал генерал-поручиком, а потом занимал посты генерал-губернатора в Могилевской и Полоцкой губерниях. В 1781 году достиг чина генераланшефа. Пользуясь покровительством императрицы, он запятнал себя мздоимством, незаконным отчуждением чужого имущества, присвоением ценностей, конфискованных в таможнях, и другими злоупотреблениями, но, пока была жива Екатерина II, все это сходило ему с рук.
Что стояло за указом Сенату от 3 августа 1762 года?
Не были обойдены благодарностью императрицы и другие участники переворота и ропшинской трагедии. В своем указе Сенату от 3 августа 1762 года Екатерина II повелевала: «За отличную и всем Нашим верноподданным известную службу, верность и усердие к Нам и Отечеству Нашему, для незабвенной памяти с Нашим к ним благоволении, всемилостивейше пожаловали Мы деревнями в вечное потомственное наследное владение, а некоторых из Кабинетной Нашей суммы денежного равномерного противу таковых деревень суммою…» И далее снова следовали знакомые фамилии Орловых, Пассека, Барятинских, Баскакова, Потемкина, Рославлевых, Ласунских, Бибикова, Мусина-Пушкина, Волковых и других.
Указ был опубликован в «Санкт-Петербургских новостях» и сопровождался следующей сентенцией: «Ее Императорское Величество нимало не сомневалось об истинном верных Своих подданных при всех бывших прежде обстоятельствах сокровенном к Себе усердии, однако же к тем особливо, которые по ревности для поспешения благополучия народного побудили самым делом Ее Величества сердце милосердное к скорейшему приятию престола российского и к спасению таким образом нашего Отечества от угрожавших оному бедствий, на сих днях оказать особливые знаки Своего благоволения и милости…»
Не забыты были и второстепенные участники «революции». Среди них, к немалому изумлению, обнаруживаем Екатерину Дашкову, которая должна бы значиться среди главнейших «спасителей Отечества». Видимо, к этому моменту отношения двух Екатерин разладились, и хотя окончательно их пути не разошлись, о прежней близости не могло быть и речи.
В дополнение к указу императрицы из Сената в Герольдмейстерскую контору направлялось «дело о пожаловании гардеробмейстера Василия Шкурина в российские дворяне, да Федора и Григория Волковых и кассира Алексея Евреинова во дворяне и о пожаловании их деревнями, а Евреинова чином капитанским».
О заслугах Шкурина, приславшего карету в Петергоф и сжегшего ради Екатерины свою избу, мы уже знаем. Стало быть, и заслуги братьев Волковых тоже были немалыми, коль в наградах они сравнялись со Шкуриным.
«Потаенный» актер Федор Волков
О неизвестных сторонах жизни Федора Волкова кое-что сообщает один из осведомленнейших придворных – А. М. Тургенев. В своих «Записках» он писал: «При Екатерине первый секретный, немногим известный деловой человек был актер Федор Волков, может быть, первый основатель всего величия императрицы. Он во время переворота при восшествии ее на трон действовал умом; прочие, как-то: главные Орловы, князь Барятинский, Теплов, – действовали физическою силою в случае надобности, и горлом привлекая других в общий заговор.
Екатерина, воцарившись, предложила Ф. Г. Волкову быть кабинет-министром ее, возлагала на него орден Святого Андрея Первозванного. Волков от всего отказался и просил государыню обеспечить его жизнь в том, чтобы ему не нужно было заботиться об обеде, одежде, о найме квартиры, когда нужно, чтобы давали ему экипаж. Государыня повелела нанять Волкову дом, снабжать его бельем и платьем, как он прикажет, отпускать ему кушанье, вина и все прочие к тому принадлежности от двора, с ее кухни, и точно все такое, что подают на стол Ее Величеству; экипаж, какой ему заблагорассудиться потребовать… Всегда имел он доступ в кабинет к государыне без доклада».
По другим сведениям, Волков отказался не только от поста кабинет-министра и высшего ордена империи, но и от поместья, и от крепостных. Сохранилось свидетельство такого рода: «Рассказывают с достоверностью, что государыня при восшествии на престол благоволили жаловать его дворянским достоинством и вотчиною, но он со слезами благодарности, просил императрицу удостоить этою наградою женатого брата его, Григория, и ему позволить остаться в том же звании и состоянии, которому он обязан своею известностью и самыми монаршими милостями. И государыня… уважила просьбу первого русского актера и основателя отечественного театра».
