Валерий Шамбаров - Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства
В 1517 г. крамола обнаружилась в совершенно неожиданном месте. Рязань давно уже числилась в «подручниках» Москвы, ее обороняли московские войска. Княгиня Аграфена, правившая от лица малолетнего сына Ивана, во всем подчинялась государю. Но то ли внешние враги, то ли боярская оппозиция пристроили к Ивану соответствующих советников. Они настраивали князя сбросить зависимость. Повзрослев, он вздумал играть в самостоятельность. Начал сноситься с Литвой, а с крымским Мехмет-Гиреем заключил союз, посватал его дочку. Тут уж переполошилось московское правительство. Еще не хватало, чтобы на Руси началась междоусобица и развалилась вся система обороны на юге, открыв татарам дороги в глубь страны! Конечно, государь этого не допустил. Вызвал Ивана к себе и взял под стражу. Но у него имелись сообщники и в Москве. Помогли сбежать в Литву. Тогда Василий III забрал Рязань под собственное управление.
Папа Лев Х не скрывал, чью сторону он держит. По поводу победы литовцев под Оршей устроил пышные торжества и иллюминацию в Риме. Но войска Василия III, невзирая ни на что, били неприятелей. Литва и Польша выдыхались, их казна опустела. Папа и император Максимилиан предпринимали экстренные усилия, чтобы поддержать Сигизмунда. Для этого ему сосватали дочку герцога миланского Иоанна Галеаццо Сфорца. Он был могущественным кондотьером (прозвище Сфорца означает «сила»), поставлял всей Европе полки наемников. И он был сказочно богат, невеста принесла Сигизмунду крупное приданое, позволившее продолжить войну.
Но по отношению к русским Лев X и Максимилиан выступили вдруг миротворцами. Направили в Москву своих дипломатов, предложили посредничество. Послы императора Герберштейн, да Колло и де Конти доказывали пользу «благоразумной умеренности» и убеждали Василия III возвратить «хотя бы» Смоленск. А папа разъяснял, что с Литвой воевать вообще незачем. Когда Сигизмунд умрет, великий князь может выставить свою кандидатуру на выборах короля, получит всю Литву вместе с Польшей. За победу Василия Ивановича на выборах Лев X ручался, заверял, что сам посодействует. Для этого требовалась лишь одна «мелочь» – соединить русскую церковь с католической. Ну а сейчас надо помириться с Литвой, вместе с ней повернуть оружие на турок. Папа выражал готовность признать права Василия III на Константинополь, обещал короновать его «христианским императором».
В Москве такое «миротворчество» отвергли. Папе разъяснили, что в вопросах веры в его услугах не нуждаются. Что ж, Лев Х будто совсем не обиделся! Как ни в чем не бывало он прислал в Россию генуэзца капитана Паоло. Ему поручалось разведать пути в Индию через Волгу и Каспийское море. А русских просили посодействовать. Посланец объяснял великому князю, как будет выгодно русским, если итальянцы проложат себе дороги на Восток через нашу страну. Василий III был иного мнения и не позволил капитану вести разведку. Паоло уехал ни с чем, но вскоре вернулся – в качестве посла уже от другого папы, Климента VII. Кстати, он происходил из той же банкирской семьи Медичи. А Василия III пробовал соблазнить теми же перспективами, что его предшественник. Соединение церквей и война с турками – за это папа обещал королевскую корону.
Естественно, государя такие перспективы не воодушевили. Но в Рим с ответным визитом он отправил своего дипломата Герасимова. Папа чрезвычайно обрадовался. Правда, в грамоте Василия III оказались только вежливые реверансы, однако в Ватикане сочли, что самое главное посол должен передать тайно, на словах. А Герасимов, как нарочно, заболел. При папском дворе переполошились, очень переживали, как бы не помер. Но когда посол выздоровел, были весьма разочарованы. Выяснилось, что на переговоры о государственных, а тем более церковных делах он не уполномочен. Католические сановники не верили, подъезжали так и эдак. Нет, Герасимов подтверждал, что его задачей было только передать письмо с теми самыми реверансами.
Литве все-таки пришлось признать поражение, заключить перемирие. Но когда пришел срок продлять его, в Москве собралась целая конференция «миротворцев»! От папы прикатил епископ Иоанн Франциск, от императора – граф Леонард Нурогальский, от эрцгерцога австрийского вторично пожаловал барон Герберштейн. Дружным хором они принялись нажимать на русских, требуя уступок. Чувствуя такую поддержку, литовские паны воодушевились. Заикнулись о претензиях на русские земли вплоть до Новгорода и Вязьмы. Да только и царские дипломаты нажиму не поддались. Удержали занятые города и земли.
Но оппозиция в нашей стране по-прежнему существовала. Кто-то постоянно распространял слухи, порочащие политику великого князя. Когда он начинал войну с Литвой, нашептывали, что он «нарочно ищет врагов». Когда решил проучить Казань – что он напрасно злит татар и добром это не кончится. Во время казанских войн пытались подогреть недовольство, играя на перебоях с волжской рыбой, обвиняя в возросших ценах на восточные товары. Правда, настроить народ против государя не удавалось, на Руси Василия III любили. Он даже обходился без личной охраны, считал это лишним.
Но изменники гнездились рядом с ним. Например, посол императора Герберштейн, дважды посетивший нашу страну, привел в своих записках описание Сибири, дорог в Персию и в Среднюю Азию. В ту эпоху сведения о географических открытиях в любом государстве считались важнейшей тайной и строго охранялись. Вспомним, что папскому посланцу Паоло запретили исследовать пути на Восток. Но Герберштейн назвал информатора, который выложил ему драгоценные сведения, – князь Симеон Курбский (знаменитому предателю он приходился двоюродным дедом). В свое время он входил в окружение Елены Волошанки, был близок к Вассиану Косому.
А Вассиан возле государя стал важным временщиком. И если он защищал сектантов от гонений и казней, то к борцам за чистоту веры относился совсем иначе. Священник Серапион из Заволжья раскрыл, что среди «заволжских старцев» процветает ересь. Но его доклад попал к Вассиану. Отреагировал он жестоко, «старец Васьян попа просил на пытку». При истязаниях ему сломали руку, и он умер в мучениях. Впоследствии ересь обнаружил архиепископ Ростовский. Его нельзя было уничтожить, как безвестного Серапиона. Но Косой добился от Василия III грамоты о неподсудности «заволжских старцев» архиепископу. А у митрополита Даниила постепенно копились материалы, уличавшие в ереси самого Вассиана. Но «старец» набрал такую силу, что даже для предстоятеля Русской церкви оказался не по зубам. Он сам вел подкопы под митрополию, сеял у государя недоверие к ней.
Между тем измены продолжались и в мирное время. В 1523 г. был арестован северский князь Василий Шемякин, уличенный в тайной связи и переписке с Литвой. Перебежать к Сигизмунду готовился князь Мстиславский – тоже очутился в тюрьме. Еще один заговор организовали Шуйские и Иван Воротынский. Они планировали то же самое – перекинуться под крыло польско-литовского короля. Но их замысел раскрыли, и они удрали в Дмитров, в удел государева брата Юрия. Василий III добился их выдачи. Шуйских посадил, Воротынского после временной опалы помиловал. Но брат Юрий остался вроде бы ни при чем. Его вообще не наказывали. Хотя заговорщики, конечно же, не случайно искали укрытия у него.
К этому времени двое из братьев Василия III, Симеон и Дмитрий, ушли в мир иной. Но Юрий Дмитровский и Андрей Старицкий сохраняли особый статус: значительную удельную самостоятельность, собственные дворы, войска. Как ближайшим родственникам государя им прощалось то, что не прощалось другим. Но они оставались вечно недовольными, что отстранены от верховной власти, от московской казны, от главных источников доходов. Именно к ним всегда тянулась оппозиция, и надежды на Юрия с Андреем имели под собой вполне реальную почву.
Василий III был двадцать лет женат на Соломонии Сабуровой, но не имел детей. Конечно, обидно. Но для государства, казалось бы, это не сулило каких-то бедствий. В Европе да и на Руси такое случалось, бездетным властителям наследовали братья. Однако у Василия III имелись некие серьезнейшие основания не доверять Юрию и Андрею. И не только у Василия! Митрополит Даниил, значительная часть духовенства и бояр тоже полагали, что передавать власть братьям нельзя. Причина могла быть только одна – их связи с оппозицией. Серьезные опасения, что переменится политический курс страны, будут подорваны позиции церкви. Вокруг митрополита сплотилась мощная партия, предложившая великому князю пойти на чрезвычайные меры, только бы продлить его род, – развестись с супругой.
Что ж, по нормам XVI в. шаг был и впрямь чрезвычайным. Развод допускался лишь в случае, если жена или муж уйдет в монастырь. Мало того, при пострижении одного из супругов второй, как правило, тоже принимал постриг. Но митрополит заранее освободил Василия Ивановича от такой обязанности. И все это предпринималось ради попытки зачать наследника. Только попытки! Ведь никто не знал, по чьей вине брак бесплоден, никто не гарантировал, родится сын или дочь. Но опасения относительно Дмитрия и Андрея были настолько весомыми, что святитель Даниил, иерархи церкви и бояре выступили за столь рискованное решение.
