Петер Гостони - Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945
Создание этого фронта стало возможным только потому, что русские летние наступательные операции миновали свою кульминационную точку и советские армии сами нуждались в дооснащении живой силой и военной техникой. Но, уже начиная с ноября, перед слабым немецким фронтом было зафиксировано новое стратегическое сосредоточение и развертывание четырех советских групп армий [фронтов]: на севере перед Восточной Пруссией сосредотачивались группы армий Черняховского и Рокоссовского [3-й и 2-й Белорусские фронты], а на Висле от крепости Модлин до района южнее Баранува развертывались группы армий Жукова и Конева [1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты]. Основное внимание при развертывании обеих южных русских групп армий уделялось плацдармам на Висле в районе городов Пулавы и Баранув (Сандомир. – Ред.). Предполагалось, что с плацдарма под городом Баранув будет нанесен удар в направлении на Силезию и Саксонию. С плацдарма под городом Пулавы просматривалось направление наступления через приток Одера реку Варта прямо на Берлин».
Однако Гитлер не хотел замечать эту опасность. С сентября 1944 года его в большей степени интересовал Западный фронт. Почти все резервы рейха – людские ресурсы и военная техника – поспешно собирались этой осенью для крупного наступления и развертывались против британцев и американцев. (Для наступления в Арденнах было выделено 250 тыс. чел., 900 танков и штурмовых орудий, около 800 самолетов, 2617 орудий. – Ред.) «Наступление в Арденнах», которое войдет под этим названием в военную историю, должно было начаться 16 ноября 1944 года. Однако непредвиденные трудности и другие проблемы вынуждали немецкое руководство передвинуть день начала наступления. И только 16 декабря три немецкие армии начали свое наступление на бельгийской границе и в северной части Люксембурга. В то время как на северном участке, где, собственно говоря, и должен был наноситься главный удар, 6-я танковая армия СС продвинулась только своим южным флангом до бельгийского городка Мальмеди, а на юге 7-я армия смогла наступать вдоль реки Сюр только своим северным флангом, 5-й танковой армии удалось осуществить прорыв в центре: 23 декабря она продвинулась в Арденнах через реку Урт и город Рошфор и остановилась всего лишь в семи километрах от города Динан на реке Мёз (Маас). Однако здесь немецкое наступление застопорилось: 27 декабря немецкие соединения были вынуждены окончательно перейти к обороне. Начальник Генерального штаба сухопутных войск, отвечавший за Восточный фронт, генерал-полковник Гейнц Гудериан пишет:
«С замиранием сердца я следил из своей штаб-квартиры, перенесенной в лагерь Майбах под Цоссеном, за ходом наступления на Западе. В интересах моего народа я пожелал бы ему полного успеха. Но после того, как 23 декабря стало ясно, что уже не удастся добиться решающего успеха, я решил отправиться в ставку фюрера, чтобы потребовать прекращения напрасного расходования сил и средств и немедленного направления всех свободных сил на Восточный фронт. Тем временем все чаще стали поступать сообщения о предстоящем наступлении русских. Мы имели полное представление о районах стратегического сосредоточения и развертывания основных сил противника. <…> Мы считали, что наступление начнется 12 января 1945 года. Превосходство русских составляло в пехоте 11:1, в танках 7:1, в орудиях 20:1. Если оценивать силы противника в целом, то можно говорить, не боясь обвинения в преувеличении, о как минимум пятнадцатикратном превосходстве его сухопутных сил и двадцатикратном превосходстве в воздухе». (Советские войска действительно превосходили немцев, но не в таком соотношении. Немецкая группа армий «А» на Висле имела 560 тыс. чел., 5000 орудий и минометов, 1220 танков и штурмовых орудий, 630 боевых самолетов против 2 млн 204 тыс. чел., 33,5 тыс. орудий и минометов, свыше 7 тыс. танков и САУ, 5 тыс. боевых самолетов Красной армии. В Восточной Пруссии немцы имели 780 тыс. солдат и офицеров (в т. ч. 200 тыс. фольксштурм), 8200 орудий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий, 775 боевых самолетов против 1 млн 669 тыс. чел., 25 426 орудий и минометов (без зенитной и реактивной артиллерии), 3859 танков и САУ, 3097 боевых самолетов Красной армии. – Ред.)
Гудериан уже предвидит надвигающуюся катастрофу на Восточном фронте. Он знает, что война проиграна и что надо искать возможности заключения мира:
«Но эти возможности могли представиться только в том случае, если бы удалось как-нибудь и где-нибудь остановить предстоящее русское наступление. Чтобы это стало возможным, требовалась немедленная переброска войск с Запада на Восток и создание в районе городов Лицманштадт [Лодзь] – Хоензальц [Иновроцлав] сильной резервной армии, чтобы выступить с ней навстречу русским наступающим армиям и навязать им маневренные бои. В этом виде боя германское командование и германские войска все еще имели превосходство над противником, несмотря на продолжительность войны и на сильное истощение наших сил.
Исходя из этих соображений, я намеревался выдержать битву на Востоке, но прежде мне было необходимо добиться от Гитлера высвобождения необходимых для этого сил. 24 декабря я поехал в Гиссен, а оттуда в ставку фюрера для доклада.
Во время доклада о сложившейся обстановке на фронте кроме Гитлера присутствовали, как обычно, фельдмаршал Кейтель, генерал-полковник Йодль, генерал Бургдорф и ряд младших офицеров. В своем докладе я охарактеризовал группировки вражеских армий и соотношение сил так, как это было описано выше. Работа моего отдела «Иностранные армии Востока» была образцовой и абсолютно надежной. Я уже достаточно долго знал начальника отдела, генерала Гелена, чтобы судить о нем самом, о его сотрудниках, методах работы его отдела и о результатах этой работы. Прежние прогнозы Гелена всегда оказывались верными. Это исторический факт. Гитлер смотрел на вещи иначе. Он объявил сведения, собранные отделом «Иностранные армии Востока», блефом. Он утверждал, что русские стрелковые соединения насчитывают самое большее 7 тысяч человек каждое, а у танковых частей нет танков. «Это самый большой обман со времен Чингисхана, – кричал он, – кто выкопал эту чушь?» После покушения Гитлер с большим размахом неоднократно пытался сам дурачить противника. Он приказывал формировать артиллерийские корпуса, которые в действительности по численности соответствовали бригадам. Формировались танковые бригады, состоявшие из двух батальонов, то есть имевшие численность танкового полка. Противотанковые бригады состояли всего лишь из одного батальона. По моему мнению, такими действиями он только внес путаницу в организацию собственных сухопутных войск, не сумев при этом ввести противника в заблуждение относительно нашей истинной слабости. Его склад ума, становившийся все более странным, видимо, заставил его предположить, что и противник всего лишь пытается ввести нас в заблуждение, возводя потемкинские деревни, и что в действительности русские вообще пока не собираются переходить в серьезное наступление.
Доказательство для этого моего утверждения я получил во время ужина, на котором я сидел рядом с Гиммлером, командующим Резервной армией и начальником вооружений сухопутных войск, одновременно группой армий «Верхний Рейн» (с 29 января 1945 г. – группа армий «Висла». – Ред.) имперским министром внутренних дел, шефом германской полиции и рейхсфюрером СС. В то время Гиммлер очень хорошо осознавал свою значимость. Он считал, что может так же хорошо судить о военных делах, как и Гитлер, и, конечно, намного лучше, чем генералы. «Видите ли, дорогой генерал-полковник, я не верю, что русские вообще начнут наступление. Это все просто огромное надувательство. Данные вашего отдела «Иностранные армии Востока» чрезмерно преувеличены. Они у вас там слишком уж беспокоятся. Я твердо убежден в том, что на Востоке не произойдет ничего страшного». О такую наивность разбивались любые доводы».
Глубокое убеждение или самообман? Лейтенант Вильфред фон Овен, с 1943 года личный референт по прессе Йозефа Геббельса, министра пропаганды и имперского уполномоченного по тотальной войне, так описывает настроение, царившее в доме Геббельса во время встречи новогодним вечером 31 декабря 1944 года:
«Министр провел в кругу своей семьи и нескольких близких друзей прекрасный новогодний вечер, не омраченный никакими роковыми известиями. Он шагнул из старого года в новый, по-видимому, последний год этой войны, в отличном расположении духа, полный надежд и радостных ожиданий. <…>
После ужина, простоту которого (подавали картофельный суп) фрау Геббельс объясняет внезапностью приглашения гостей, мы переходим в ее очень уютный салон, где выпиваем по чашечке кофе. Рудель [полковник люфтваффе, единственный кавалер полного банта Рыцарского креста: с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами] отказывается как от ликера, так и от сигарет. Он известен своим аскетизмом, превосходящим даже самоограничение чемпиона мира по боксу во время упорных тренировок. В противном случае Рудель был бы просто чисто физически не способен добиться таких боевых успехов.
